Одержимость (ЛП) - Джайн Лора - Страница 2

Она думает, что я идиотка. Старалась не позволять этому беспокоить меня последние пару недель, но чем более неаккуратной становится эта сумасшедшая сука, тем больше меня раздражает, что она думает, что я ее не вижу.

Я заслуживаю «Оскара» за то, что добралась до своей машины и вела себя нормально, вместо того, чтобы топать к ее побитой маленькой «тойоте», где она выглядывает из-за двери, будто она какой-то тайный оператор.

Джеймсом Бондом ты не являешься, дорогая.

Хит завел машину.

— Ты в порядке?

Я прислонилась к двери, благодарная за тонированные стекла, так что мне больше не нужно было притворяться счастливой.

— Я в порядке. Просто устала. Я провела так много лет с ней на спине. Трудно жить двумя жизнями одновременно.

Он завел машину и направился ко мне домой, где, как я знала, Сильвия будет припаркована через дорогу. Снова. Это был бесконечный цикл; очень нездоровый цикл для нас обеих.

Если вы спросите ее, то это из-за договора, который мы заключили еще в старших классах. Если вы спросите меня, она не более чем преследователь, который не может жить своей собственной жизнью, потому что она слишком занята тем, что беспокоится о том, как я живу своей.

Хит протянул руку и похлопал меня по ноге. В некоторые дни я бы запротестовала против личного жеста со стороны кого-то, кто был в значительной степени незнакомцем, но сегодня вечером это просто успокаивало.

— Ты в порядке, Реджи. Теперь у тебя есть я. Я придумаю лучший способ справиться с этим.

Телохранитель. Я, наконец, достигла того уровня, когда почувствовала, что телохранитель был лучшим ответом в этой ситуации.

— Я все еще не считаю, что она это поймет. Она так долго жила моей жизнью, что я не думаю, что она даже понимает, что мы два разных человека.

— Все настолько плохо?

Я потерла глаза. Я должна была помнить, что Хит новичок, и я дала агентству только основы, а не сложные, запутанные детали, которые создали тот ад, который я называла жизнью.

— Эта женщина была у меня в заднице в течение многих лет. Я потеряла так много отношений из-за нее, что даже не могу вспомнить их все.

— Как так?

— Она преследует меня, выясняет, с кем я встречаюсь. Начинает с электронной почты и текстовых сообщений, я даже не знаю, как она узнает номера их мобильных, но она знает, всегда предупреждая их о том, какая я испорченная шлюха. Она угрожала моим коллегам, сказав им, что пойдет к ним домой и расскажет их женам, что у нее были с ними романы, все это неправда, я могла бы добавить, но, в конце концов, люди избегают меня.

— Люди сегодня вечером, казалось, смотрели на тебя снизу-вверх.

— Из-за моих превосходных актерских способностей. Люди думают, что я могущественна и успешна, что, отчасти, верно. Но если бы они знали, какую темную пустоту она создает своими безостановочными домогательствами, они бы почувствовали ко мне жалость, а не зависть.

— И это началось в старшей школе?

— Мы были друзьями. Но по мере того, как я взрослела и продвигалась вперед, Сильвия отставала, становясь все более последовательной. Все, что я делала, она просто копировала. Когда она не могла идти в ногу со временем или конечный результат был для нее не таким, как для меня, она винила меня в этом. У нее очень мало способностей брать на себя ответственность за свою собственную жизнь.

— Она когда-нибудь пыталась вымогать у тебя деньги?

Я фыркнула.

— Вымогать? Черт возьми, я пыталась сама предложить ей деньги, чтобы расплатиться с ней, только чтобы она оставила меня в покое. У нее две дочери; я предложил купить им все, что они захотят. Но она так одержима идеей соблюдать этот дурацкий пакт, что ни по какой причине не может смотреть дальше этого.

С одной стороны, мне было жаль ее. Это то, из-за чего мы стали друзьями в первую очередь. Или, если быть честной до конца, она была моим первым знакомством с поклонением герою. Я позволила ей зависеть от меня, потому что она считала меня величайшим человеком в мире. У меня была дерьмовая семейная жизнь в подростковом возрасте, когда мои родители расстались, а парень моей мамы был придурком, так что Сильвия была хороша для моего эго и уверенности в себе.

Может быть, тогда я была слишком хорошей актрисой. Признаюсь, я была популярна в школе. Никто никогда не догадывался, что за моей тщательно охраняемой показухой скрывается полная жесть, с которой мне приходилось иметь дело дома. Сильвия была так занята, пытаясь произвести на меня впечатление, что сама никогда не замечала, что мы остаемся в моем доме только до тех пор, пока не вернется Дорогая мама.

Я уставилась в окно, все еще мокрое от конденсата. Дорогая мама была недалека от истины. В юном возрасте на меня возлагали большие надежды — правильная одежда, идеальный макияж, прическа всегда как из салона.

Я покачала головой в темной машине при воспоминании об этом. Половина причин, по которым я была популярна, заключалась в том, что я всегда выглядела «собранной». Никто не знал, какая пытка скрывается за идеальными бликами. Сильвия гордилась тем, что знала меня лучше, чем кто-либо другой, но она никогда по-настоящему не знала меня такую, какая я есть на самом деле.

Мой телефон зазвонил, и я вынула его из сумочки. Улыбнулась, увидев, как вспыхнуло имя Тристана. Несмотря на то, что он был более чем на несколько лет моложе меня, он преследовал меня во многом так же, как это делала Сильвия и делает до сих пор. Хотя я никогда больше не смогу иметь детей или дать ему семью, о которой он говорил, он все еще точно знал, как заставить меня смеяться и чувствовать себя особенной. Он даже не признавал нашей разницы в возрасте.

Тристан был тем, кого мне нужно было защитить от сумасшедшей сучки. Я нажала «игнорировать» на своем телефоне. Я была не в настроении придумывать еще одно оправдание, почему я не могла встретиться с ним в пабе на углу, чтобы выпить по стаканчику на ночь. Он даже не понимал, насколько близко моя квартира находится к его местному водопою.

— Все будет хорошо. Теперь я здесь.

Я подскочила, когда Хит заговорил. К тому, что у меня есть телохранитель, придется немного привыкнуть. Я изучала его профиль в свете уличных фонарей. По-своему, он был сексуален. Когда он впервые пришел ко мне в офис, моя первоначальная оценка заключалась в том, что он был довольно уверенным в себе, хорошо сложенным серебристым лисом. Его борода была аккуратно подстрижена, костюм сшит безукоризненно и даже ботинки сияли.

— Ты действительно понятия не имеешь, с чем тебе предстоит столкнуться, — я сочла необходимым предупредить его. Снова.

Он снова похлопал меня по ноге.

— Не беспокойся. Я разберусь с этим.

Он подъехал к моему многоквартирному дому и припарковался на улице, затем выключил машину, и мы сидели и ждали. Окна быстро запотевали.

Не прошло много времени, как подъехала потрепанная «тойота» и припарковалась в нескольких местах от нас.

Она была шлюхой. Не было другого способа сказать это. Эгоистичной, титулованной, никчемной шлюхой. У нее, наверное, были собраны все ЗППП в медкарте. Она предоставляла мне держать ее за руку во время тестов, точно так же, когда она делала аборт в старших классах. Это то, кем на самом деле была Реджи. Я наблюдала за ней и ее новым мужчиной через боковое зеркало. Они болтали в машине, как мне показалось, несколько часов, пока я вдувала в руки длинные струи горячего воздуха, просто чтобы согреться.

Я практически могла слышать разговор. Я была на ее стороне. Мне стало жаль этого парня. Я знала, что она очаровывала его той или иной историей о том деле, которым так гордилась. Я могла представить, как она бессвязно бормотала об этом, добираясь до Верховного суда, и ни разу не упомянула, кто печатал ее заметки. Я никогда не забуду тот раз, когда она пыталась приписать себе мое искусство. С Реджи ничто не было запретным. А эта награда «Золотой ключ»? Она была не ее. Она была моей. Никто другой не смог бы нарисовать такой великолепный закат.