Замуж за ревизора (СИ) - Муравьева Ирина Лазаревна - Страница 30

— Вы ведь работали у последнего мэра? Господина Гордона? Не так ли? — спросил он Карлу.

Женщина обернулась на него, приподняла бровь.

— Да, работала, — ответила она.

— Я не знал его лично, но когда я получал назначение, оказалось, что в определенных кругах у нас масса общих знакомых.

— Вы военный? — удивилась Карла.

— Нет, моя карьера военного не задалась. Но это не важно, — вежливо улыбнулся Сэдрик, посмотрев на свою левую руку, облаченную в темную перчатку, затем продолжил, — как вам работалось с господином Гордоном? Все кого я знал, отзывались о нем очень высоко.

Лицо Карлы на мгновенье потеплело.

— Ричард правда был очень хорошим человеком. Один из лучших, кто управлял Бройте.

— Приятно это слышать. И очень плачевно, что для него все так закончилось. Скажите, как человек, знавший его лично, почему блестящий военный, стойкий солдат, вдруг выпал из окна башни и разбился на смерть? — голос Сэдрика вмиг стал тяжёлым, не терпящим возражений.

Но Карла не поддалась давлению.

— Есть две версии, — дружелюбно ответила она. — По первой, с которой соглашусь и я, Чарльз страдал расстройством сна. Думаю, вы уже в курсе, — женщина кивнула в сторону раскрытой тетради на столе, — и мы полагаем, что он мог случайно выйти в окно во время сна.

— А вторая?

— Вторая, — Карла улыбнулась, и на этот раз улыбка ее была совсем ведьмовской, — его забрал призрак лорда Вертона.

Сказка Карлы про призрак лорда Вертона, забирающего к себе в чертоги Тира губернаторов, могла бы напугать только легковерного ребенка. Однако именно в этой, второй версии, Сэдрик нашел больше достоверности, чем в версии о том, что здоровый человек с армейской выправкой за десять месяцев стал нервным лунатиком. Хотя записи доктора Вика о возрастающей тревожности губернатора Гордона тоже нельзя было снимать со счетов.

Поэтому ответ Сэдрик решил искать в самом очевидном и, между тем, невероятном: дне зимнего солнцестояния.

Праздник этот уходил своими корнями глубоко в века. Самый короткий день года. Самая темная и самая длинная ночь. Ранее было принято считать, что в этот день на землю вылезают приспешники Темного Тира. В окружении огненных псов, устраивают они охоту на заблудшие души. И лишь с первым взмахом крыльев Вальтера-дракона, когда луч солнца упадет на землю, нечисть убиралась обратно в свою бездну. После этого дня земля считалась очищенной, и в народе было принято поздравлять друг друга с победой Светлого Вальтера-дракона и отступлением тьмы.

В дни перед зимним солнцестоянием не принято было гулять допоздна, возвращаться домой во тьме или же навещать друг друга. По деревням и мелким городишкам люди запирали двери, закрывали ставни и сидели лишь в тесном семейном кругу, рассказывая истории и передавая семейные тайны.

Но то было давно. Время и рост городов стёрли страхи и предрассудки, сохранив только те части обычая, что были приятны и скрашивали долгие зимние вечера.

Так остались посиделки с семьёй, но в круг все чаще приглашали друзей. Устраивались гуляния и праздники, на которых демонстративно зажигали факелы, украшенные символами дракона. Люди праздновали свет, позабыв думать о тьме.

Но Сэдрик помнил, как его старая прабабушка, вечно сидевшая в своем величественном кресле, окутанная сотней и сотней шалей, с неодобрением мотала головой, глядя на праздничное веселье и кутерьму. Она была строгой женщиной, вырастившей четырех сыновей, двое из которых погибли на войне. Всю свою жизнь прабабушка Виктория провела в их родовом поместье, удаленном от столицы и ее суеты, потому чтила старые традиции. Сейчас Сэдрик так же был близок к тому, чтобы припомнить ее слова.

Но вовсе не от того, что он был суеверен.

Если подойти к зимнему солнцестоянию с точки зрения практической магии, можно было легко определить, почему эти дни ранее вызывали такой трепет.

Расположение звёзд и светил усиливали магические поля, даря мощь артефактам. Откуда и бралось наибольшее количество страшных легенд.

Сэдрик помнил записи Гордона. Те, в которых говорилось о традиции жителей Бройте закрывать свои дома в преддверии праздника. Может у этого так же было логическое начало? Что если в Бройте имелся артефакт, действие которого усиливалось к солнцестоянию?

Этим можно было объяснить многое. А если артефакт имелся, то что это могло быть?

Чаще всего астрономическое движение светил усиливали естественные артефакты. Те, что были созданы не рукой человека, а самой природой. В летнее солнцестояние переливалась по ночам трава волка, цветок которой дарил исцеление от многих болезней, но собранный в день летнего солнцестояния помогал излечиться и от оборота. В осеннее равноденствие вода реки Тунгур останавливалась на несколько десятков секунд. И тот, кто осмеливался в нее войти, получал обратно молодость и красоту. Если, конечно, успевал выйти из Тунгур, пока вода в той не начинала бурлить кипятком.

Но наибольшими магическими свойствами обладали камни… Сапфир в перстне короля в этот день достигал такой великой силы, что луч света, преломившись об него, превращался в оружие подобное испепеляющему клинку. И теория о камнях снова возвращала Сэдрика к вопросу исследования каменоломни при Бройте.

Теперь следовало лишь найти подходящее время и повод.

Размышляя, Сэдрик бродил по вечернему Бройте. Но голова его была настолько занята решением загадки зимнего солнцестояния, что он обратил мало внимания на жителей, периодически с любопытством оборачивающих головы на своего нового губернатора. На местных мальчишек, спорящих вампир он или ведьмак в своих перчатках до локтя, и даже на преподобного Амира, с самым унылым видом подметающего ступени храма Вальтера. Все это казалось не более чем очередной декорацией очередного городка, который будет покинут им едва задание окажется выполнено. Впрочем, кое-кто все же смог вернуть Сэдрика к реальности. Два светящихся глаза, злобное рычание и слюна, стекающая с клыков. Интересно, а Мэри точно уверенна, что ее пёсик не бешеный?

Черныш ощетинился едва завидев Сэдрика, и тут же занял свою боевую позицию возле башни Бройте. Будто и правда собрался век охранять ее от нового хозяина.

— Ничего, — подумал Сэдрик, — вот отлучится твоя заступница, и мы поговорим. Втроём. Я, ты и снотворное из аптеки тайной канцелярии.

Минуя башню, Сэдрик прошел в дом. Там было темно и как-то пусто. Кати и Марта уже были отпущены по домам сердобольный хозяйкой. Арон, после вылазки к доктору отправившийся куда-то с местными мальчишками, ещё не вернулся. А Мэри внизу не было. Зато из окна ее комнаты на втором этаже лился вниз золотистый свет.

Сэдрик поднялся наверх и постучался в спальню к девушке. Ему хотелось поделиться мыслями, а Мэри проявила себя весьма неплохим собеседником.

— Можно? — спросил Сэдрик.

— Да, я…, - Мэри немного замешкалась, — хорошо, войди.

Сэдрик отворил дверь, и увидел, что девушка сидит за письменным столом. На том стоят зажженная свеча и небольшое зеркало на подставочке. Темные волосы Мэри были наполовину распущены.

— Не возражаешь? — спросила она, поймав взгляд Сэдрика. — Хочу уложить волосы в косу перед сном.

— С чего я должен возражать? — пожал плечами Сэдрик.

Мэри слегка смущённо улыбнулась.

— Тетушка Лейла говорила, что незамужней девице не пристало распускать свои волосы перед молодыми людьми. Это ведёт к греху, — назидательным, но вместе с тем чуть игривым тоном, заметила Мэри.

— Твоей тетушке не о чем волноваться, — улыбнулся Сэдрик, — ведь я твой муж.

Он прошел в комнату. Кроме стула, занятого Мэри, кровати и сундука, мебели в комнате не было, поэтому Сэдрик присел на кровать.

— Как сегодня прошел твой день? — спросил он у Мэри.

— Если ты спрашиваешь. как заботливый супруг, то отвечу, что я чудесно прогулялась с доктором Виком, — ответила Мэри.

Сэдрик бросил на нее такой взгляд, что сразу стало ясно: никакой речи о беспокойстве заботливого супруга даже не шло.