Черная кровь ноября - Хаан Ашира - Страница 26

– Серьезно? Столько шухера, и ты не знаешь, где он?

– Ну слушай, ты же понимаешь обстоятельства. Как объявится, так объявится.

– Может, приманку?

– И что ты собираешься отдать под приманку? Что тебе меньше жалко?

– Да мне ничего не жалко, лишь бы сработало. Наконец можно разобраться с этим делом.

Кристина смущенно натягивала рукава свитера на пальцы и не понимала ни слова в их разговоре. Может быть, ей надо извиниться и уйти? И они этого ждут?

Но Алексей и его гость закончили странный разговор, докурили, и гость снова ухмыльнулся:

– Ну я пойду тогда, не хочу мешать.

– Да ты не помешаешь…

– Дело твое.

Алексей проводил его и дверь захлопнулась. Кристина вздрогнула и подумала, что надо наверное снять свитер обратно. Он ведь уложит ее сейчас в постель? Или все начнется опять с начала – со слюнявых поцелуев и постепенного оголения груди?

Но Алексей прошел в комнату и не стал садиться на диван. Он поставил стул спинкой вперед и сел на него верхом. Серые штаны сразу обтянули еще не до конца опавший член, и Кристинин взгляд притянуло туда как магнитом. Но потом Алексей заговорил.

– Я понимаю, зачем ты пришла, – начал он и снова щелкнул крышкой портсигара. Он больше не спрашивал ее, можно ли закурить. – И про мать знаю. Ты ведь хотела мне продаться?

Он сделал паузу. Кристине было гораздо спокойнее смотреть ему между ног, чем в глаза. Она только через несколько очень долгих секунд сообразила, что он ждет ее ответа. Она кивнула.

– Я бы взял, – продолжил Алексей. Значит, она все сделала правильно. – Ты мне очень нравишься. Я тебя, прости, хочу так, что яйца сводит. Чувствовал бы себя подонком, но взял.

Кристина прикусила язык, с которого чуть было не сорвался вопрос, что ему мешает сейчас. Лучше дослушать. Все равно у нее нет никакого выбора – только тот, что предложит Алексей.

– Но я не хочу просто сорвать тебя как цветок и выбросить. Пусть это и спасет твою маму. Что ты будешь делать, если назовешь сумму, а ее потом не хватит? У тебя больше нечего продать. И я не хочу, чтобы ты разменивала свое тело на копейки. Ты удивительная и яркая девочка. Мне хочется, чтобы ты расцвела.

Кристину затошнило от ужаса, когда она поняла, что действительно чуть не попалась в эту ловушку. Она ведь недавно считала, что тех денег, что уже дал Алексей, будет достаточно. Что бы ей оставалось? Тем более, после его постели. Он был прав, прав, во всем прав. Что же он хочет сейчас?

– Я не буду с тобой спать.

Вот тут Кристина вскинула голову в отчаянной надежде, что сейчас случится чудо. Но он продолжил:

– Не буду спать до свадьбы. Но я готов и хочу на тебе жениться.

Корона осыпалась с его головы сухой ржавой пылью. Ржа ползла и по его мечу. Золотой плащ реял за спиной, истончаясь до паутинных сплетений, исчезая, растворяясь в холодном воздухе.

Белый снег проминался под легкой некогда поступью короля фейри, плавился, стекал мутными ручьями, обнажая черную землю.

Ирн шел по краю летного поля Шереметьево, по сухой траве, оставшейся зимовать под снегом и теперь бесстыдно обнаженной. Он привычными движениями пальцев отводил глаза пилотам разбегавшихся для взлета самолетов, и они слепли уже там, на высоте, почти роняли своих ненавистно-железных птиц, а потом рассказывали врачам, что видели бога.

Пульс в его венах звучал все тише, бился слабее – в этой стране было так мало фейри! Он потратил так много сил на то, чтобы найти путь к бьющемуся где-то под спудом сердцу. И сейчас Ирн смертельно устал.

Он еще не знает, что означает эта усталость для мира. Будет ли его гибель лишь очередной ступенькой к господству для того, кто украл Сердце Магии, для того, кто запер золотую кровь Айны, для того, кто выстроил эти страшные леса вокруг. Или вместе с его пульсом замрет и сердце, и мир свернется внутрь себя, не в силах вынести тяжесть невозможного без живой магии.

Ирн никогда не слышал про мир без сердца. Но откуда ему знать, что было до того, как он родился?

Сейчас, когда зов сердца и золотой крови вел его в одном направлении, выбирать было легко, но он не верил в то, что дальше будет так же. Золотой меч в руке ранил ладонь изъеденными ржой острыми краями, и капли золотой крови падали на траву возле взлетной полосы. Однажды из них вырастут диковинные цветы, способные одним только танцем лепестков превращать тех, кто смотрит на них, в настоящих фейри. И во взлетающих страшных железных машинах будут рождаться и тут же умирать, оторванные от крови земли маленькие золотые феи, изломанные черные сиды и хмурые седые старички в зеленых колпаках, знающие, где находится другой конец радуги. Дар и проклятие усталого короля.

Над аэропортом собирается темное облако. Кому-то это кажется обычной зимней вьюгой, неподвластной прогнозам, но Ирн знает, что это последние силы природы пришли драться на его стороне. С другого конца летного поля мчатся оранжевые, белые, алые машины, окружают его. Усиленные мегафонами голоса разрывают колдовской туман, которым окутал себя Кровавый король.

Он становится прямо, смотрит на них злой зеленью глаз, разводит руки и изо всех сил тянет за все золотые нити кроме одной – ведущей к сердцу. Остальные связывают его с его детьми, и все, еще способные чувствовать магию, еще живые, те, кто передвигается на тонких стрекозиных крыльях и реет на кожистых, и машет перьевыми – летят сейчас к нему, и вьюги помогают им держаться ниже радаров.

Ирн отбрасывает бесполезный меч, встряхивает волосами, и остатки сухих листьев высыпаются на снег. Ирн улыбается, сжимая кулак, с которого все еще капает кровь. И он идет.

Пешком, попирая босыми ногами и нездорово теплый бетон взлетных полос, и колкие остатки трав, и рассыпчатый обжигающе холодный снег, и скользящий мрамор подземных дворцов, и пружинящие покрытия дорог – ему неважно. Вместо мантии, короны и плаща он одет в простые белые джинсы и рубашку, а волосы его развевает зимний ветер.

За ним мчатся все создания этого чертового мира: на черных резиновых колесах, в униформе и с оружием, стреляющим холодным железом.

Ирн не оглядывается, хотя чувствует каждую смерть фейри, закрывающего его собой, отчаянно и безнадежно бросающегося на борьбу с порождениями искусственного мира. Кровавый король никогда и не собирался возрождать магический народец. Его дети нужны были ему для этой последней битвы. Или он сейчас найдет свое сердце и победит того, кто хранит его у себя, или магия в этом мире все равно обречена.

Бетонные стены вокруг пульсируют. Рукотворный ветер вырывается из тоннелей метро и хохочет, грохочет, несется.

Деловито снуют рогатые и клювастые твари, проглатывая и выплевывая смертных.

Холодное железо и сверкающее стекло. Крошащийся бетон и полированный гранит. Пульсирующий адовой начинкой еще теплый асфальт. Пластик – острый и горячий, хрустящий под ногами. Алтари, к которым приносят жертвы утром и вечером, по пути домой.

Каменные джунгли, сказали они ему черными ровными строчками на тысячах одинаковых страницах. Он не поверил.

Где сердце, запертое в трубах, как реки под Лондоном? Я чувствую магию, но где сердце?

Серые, до отвращения пропахшие железом бетонные дома вздымаются скалами на его пути. Черные асфальтовые реки, запруженные железом, железом, железом, текут в центр города, где пульсирует сердце.

Ирн идет.

Кончики пальцев свербит от забившей поры золотистой пыли. Он чувствует магию, как хороший пес – запах падали. Сначала тонкая струйка, текущая по черным венам города, потом отчетливый запах. Пульс сердца и зов крови Айны ведут его в одно место. Кажется, спустя все эти недели, спустя тысячи рождений и смертей дивного народа, спустя миллион взрывов ярости в голове у Кровавого Короля, его все-таки ждет настоящая битва.

Для этой битвы ему не нужна корона, плащ и меч. Его окутывает золотисто-зеленая магия природы, к которой тянется все в этом городе.