Совок 5 (СИ) - Агарев Вадим - Страница 8

— Он даже чистуху по этой левой краже со злодея получил! — не унимался капитан, — Отдай мне его, Петрович? Я его месяца через три-четыре старшим опером поставлю! Гриненко с Гусаровым мне всю плешь проели, доказывая, какой он золотой розыскник!

— Этот твой золотой розыскник жулика упустил и едва всех нас под монастырь не подвёл! — недовольно прорычал подполковник Дергачев. — Хрен ему, а не отгулы! Пусть радуется, что глубже копать не стали, а то бы вылетел он со службы, как пробка!

— Ну жулик, положим, сейчас находится в СИЗО. И даже, повторюсь, все признательные показания он дал, — упорно гнул своё Захарченко, — А насчет копать глубже, то ты ведь сам понимаешь, что хрен мы на него что накопаем! Даже на устное предупреждение! Судак побега на себя не возьмет, а слова Пичкарёва, они, Вася, против слов Корнеева и Гриненко не пляшут ни разу! Он один, а их двое. Ты дай парню, то, что обещал, не греши!

— Тебе бы в адвокатуру идти надо было, а не в уголовку! — в сердцах сплюнул подполковник. — Хрен с ним, обещал отгулы, дам. А что там сегодня в следствии у Данилина за шум был?

— Да ты знаешь, Петрович, со следаком Пичкаревым беда! Даже не знаю, как и сказать! А скажу, так ты не поверишь! — Захарченко уставился в стакан с остатками чая. — Извращенцем наш Пичкарёв оказался.

Подполковник Дергачев оторопело уставился на своего друга, надеясь, что тот шутит. Очень надеясь…

Из РОВД после вечерней оперативки мы с Лидией Андреевной впервые вышли вместе. Она даже хотела было прилюдно взять меня под руку, но я сумел ее убедить, что делать этого не стоит. Лида подчинилась, но сделала это неохотно и всю дорогу до своего дома потом обиженно промолчала.— Это ты из-за своей прокурорши решил скрывать ото всех наши отношения? — не глядя в мою сторону и уже без прежнего стеснения переодеваясь в домашний халат в моем присутствии, задала мне неудобный вопрос начальница.— Не только, — хотел ответить я, вспомнив всех остальных неуёмных претенденток на своё новое лейтенантское тело. Но благоразумно промолчал, обоснованно надеясь, что вскоре меня в этом доме покормят вкусным ужином. Исходя не только из возвышенных надежд гастрономического свойства, я подошел к Зуевой сзади и приобнял ее, машинально отметив, что без лифчика ее сиськи совсем невелики. Контраст с саратовскими размерами служительниц Мельпомены был разительным. Разительным в разы.. Н-да...— Ну скажи, — не оборачиваясь и притиснувшись ко мне своей роскошной задницей, спросила Лидия Андреевна, — Ну чем она лучше меня? Она ведь старая!Мою начальницу ничуть не смущало в приведенной ею аргументации то обстоятельство, что и сама она почти в полтора раза была старше меня. Нынешнего меня, разумеется. Само собой, открывать ей глаза на эту упущенную ею незначительную мелочь я не стал. Здоровье мне было дороже. Да и есть мне хотелось все сильнее, и сильнее.— А еще, душа моя, у тебя борщ получается знатный и пироги ты печешь изумительные! — елейным голосом изощренного кулацкого подпевалы прошептал Зуевой между шелковистых завитков на ее шее.Лида обмякла в моих руках, но одновременно с этим, как-то умудрилась еще сильнее притиснуться ко мне задницей. А никуда не денется этот ужин, подумал я. Подождёт! И в который уже раз проявив недостойное для офицера советской милиции слабоволие, и поудобнее подхватив своё руководство на руки, потащил его в койку.

Часа через полтора молодой лейтенантский организм начал настойчиво напоминать урчанием живота, что его следует тешить не только блудом в самых неприличных позициях, но и хлебом. И желательно, не им одним.— Так ты говоришь, у тебя там голубцы и супчик? — тактично зашел я издалека, когда не на шутку разошедшаяся Лидия Андреевна попыталась в третий раз взгромоздиться на меня сверху.У Зуевой не получалось доминировать надо мной на службе и, может быть, именно поэтому ей так полюбилась поза наездницы. Которая позволяла ей, наряду с получаемым ею возвышенным плотским удовольствием, еще и смотреть на меня свысока.— Какие голубцы?! — настороженно встрепенулась Лида, — Нет у меня никаких голубцов! Ну-ка признавайся, кобель, кто это тебе голубцов уже наобещал?!Еще секунду назад томная и настроенная на очередной акт любви подруга, вмиг превратилась в тигрицу с оскаленными клыками, готовую рвать и метать, защищая помеченную ей территорию.— Окстись, Лидия! — прикрикнул я, осознав свою промашку с неправильно реализованной провокацией относительно скорейшего насыщения живота своего, — Когда бы я успел польститься на чужие харчи? Вчера ты сама видела, насколько уставшим я ушел из райотдела. А сегодня я с самого утра был у тебя на глазах! И разве только что я не доказал тебе дважды, что ты у меня в приоритете?— Извини! — моментально став покорной, начальница поцеловала меня в щеку и подхватив халат, всё той же, но уже доброй, тигрицей метнулась в сторону ванной, — Сейчас! Минут через пятнадцать я тебя накормлю! — крикнула она из коридора, — А голубцы, если хочешь, будут готовы через два часа, я только в овощной за капустой сбегаю!

Какая же она все-таки золотая женщина, подумалось мне. А какие пироги печет! Классика мне не переплюнуть, но всё же!... Вот, если бы, к кулинарным способностям и божественной заднице Лиды, добавить шарм и темперамент Эльвиры... А ко всему этому пристроить роскошные сиськи саратовской Людмилы! Мммм!!! Но, кажется, и у Аньки Злочевской, тоже вроде бы должны быть неплохие сиськи... И задница у нее, определённо, не менее знатная! Да что там, очень даже хорошая у Нюрки задница! Н-да...Мои возвышенные мысли о женском совершенстве были прерваны принесенным мне в постель на подносе чаем с тремя сыро-маслянными бутербродами. На каждом из них сверку лежала ветка укропа. Всё, как я люблю! Спустившись с небес, я благодарно погладил заботливую начальницу по бедру и жадно принялся поедать принесенное. Запивая поданную вкусноту сладким чаем с плавающей в нем долькой лимона.— Не надо голубцов! — набитым ртом пробубнил я, — Про голубцы, это я так, это я от голода ляпнул! — уже более внятно пояснил я, проглотив пережеванное.Лида счастливо улыбнулась и с пустой посудой опять умчалась на кухню.Утром следующего дня мы явились на службу порознь. Мне удалось необидно и вполне аргументированно запудрить отнюдь неглупые мозги Лидии Андреевны.— Душа моя! Да, начальство и прочий люд могут, конечно, про нас с тобой догадываться, — терпеливо внушал я ей за завтраком, — Но, это фигня, это полбеды! А вот, как только мы с тобой перестанем таиться, мне сразу же придется перевестись к Алдаровой, — при этих словах Зуева нахмурилась, — Или, того хуже, я буду вынужден совсем уйти. В другой РОВД города! Ты ведь лучше меня знаешь, что не дадут нам вместе работать! Будь ты рядовым следователем, то еще куда ни шло, а так... Ты же сама понимаешь, затравят нас! Анонисты своими подмётными доносами со свету нас сживут!

Лида, пусть и нехотя, но была вынуждена согласиться с моими доводами. И все же я понимал, что эта передышка дана мне ею не надолго. С другой стороны, никто мне не обещал спокойной идиллии в отношениях с женщинами. Особенно, с таким моим искренним уважительным и добрым расположением к ним. Выбор у меня был невелик. Тут уж либо так, либо этак! Или ложиться под надгробный камень семейной жизни и завистливо выглядывать из-под него на проходящую мимо в миниюбках жизнь, или оставаться в своём прежнем статусе холостяка с активной жизненной позицией. Третьего не дано.

Как же хорошо и спокойно живется мужикам, которым кроме футбола, пива и рыбалки ничего не надо! В меньшей степени, но так же комфортно летовать примитивным развратникам и прочим греховодникам. Которые ведут свой постыдный аморальный образ жизни, руководствуясь лишь низменными инстинктами. Но тяжелее всего приходится в этой жизни таким, как я. Тем, кого и в первой, и во второй жизни, как у меня, высшие силы направили сюда, на землю, дарить радость женщинам. По мере имеющихся на то сил, здоровья и душевного равновесия. Нет, я не пенял на крест, который я, пусть и с трудом, но достойно нёс сквозь терни и по этой своей новой жизни. Плохим в этой ситуации было только одно. Что не все женщины были готовы понять и принять в моем лице волю высших сил и провидения. Далеко не все. Практически никто из них! Так было и в прошлой моей жизни, но ничего не поменялось и в этой. Все мои любимые женщины хотели монопольного владения моей плотью, умом и сердцем.