А отличники сдохли первыми - 2: летние каникулы (часть 2) (СИ) - "R. Renton" - Страница 31

— Всё может быть. Растения, которые питаются за счёт других, не обязательно прячут жертву в ловушку, как мухоловки. Могут и просто оплести и запустить в тело хозяина гаустории. Как вьюнки, какие-нибудь.

— Гаус... Что?

— Гаустории. Что-то вроде присосок. Вот как раз такие паразиты улавливают запах. И ползут в сторону жертвы. Хотя, обычно гораздо медленнее.

— Бр-р-р... — Плечи передо мной снова брезгливо подёргались. — Хорошо,что за МКАДом такой гадости ещё нет...

— Кто знает, на что способна эта жорская болезнь, если она устроила такое у нас в метро. Слышала же рассказы про Рязань.

— Да ну там вообще какие-то сказки... Хотя...

— Вот-вот. Нам тоже вряд ли легко поверят.

Впереди приближалась платформа Рижской. Эта станция была закрыта на ремонт ещё в прошлом году. И, возможно, поэтому она встретила нас пыльным пространством, заставленным кучками различных стройматериалов и стремянками. Ни жор, ни мелких тварей здесь не было.

— Может, дальше их вообще нет? — Поглядывая на безжизненную платформу, Кира снова плавно прибавила скорость. - Чё там дальше? Пересадка на кольцо, вроде? Проспект Мира?

- Так точно. Будем надеяться, что до Тургеневской доедем спокойно.

Но, к сожалению, это предположение оказалось ошибкой.

Когда мотоцикл проехал всю длину закрытой станции, я убедился в том, что она пуста и попросил Киру притормозить.

— Давай поищем что-нибудь вместо биты и меча. А то совсем с голыми руками едем.

Поставив Рюка на подножку, девчонка охотно забежала на платформу следом за мной.

— Её вроде обещали как раз к лету доделать. — Оглядывая строительный мусор, Кира светила под сложенные носилки и перевёрнутые тачки.

— Тихо. Вдруг с эскалатора кто-нибудь пойдёт.

Но станция всё-таки была абсолютно безжизненна. Возможно потому, что сверху она была надёжно запечатана на все длинные выходные. Которые затянулись аж до лета. В любом случае, в канун нового года тут явно не было ни одного строителя или отделочника. Тихо было так, что я слышал даже негромкое сопение Киры внутри шлема сквозь открытое забрало.

— Да нет тут никого... — Посветив под перевёрнутый верстак, девчонка активно замахала мне рукой. — Смотри-смотри! Чё это? Пистолет?

— И да и нет. — Дотянувшись до открытого пластикового кейса, я достал из-под верстака ещё и несколько дюбелей, валявшихся рядом с ним россыпью. — Монтажный. И даже патроны есть.

— Па-атроны!?

— Тоже монтажные. Без пуль. — Я вытащил из кейса и продемонстрировал ей длинную пластиковую кассету с десятью маленькими красноносыми патрончиками. — Вместо пуль дюбели.

— Класс! Гвоздомёт! Умеешь таким пользоваться? Давай проверим! — Девчонка заозиралась, подскочила к ближайшим носилкам и поставила их вертикально к пыльной колонне. — Попробуй выстрелить!

— Будет слишком громко. Давай лучше перед отходом испытаем. А то сюда даже с Медведок жоры сбегутся. И ты не обольщайся особо. Гвозди — не пули. И нарезов тут в стволе нет. Он, конечно, помощнее, чем пружинные аналоги на батарейках, но точности и убойности от него не жди. Отнеси мишень к мотоциклу, а я пока сделаю нам дубинки.

Вытащив гвозди из перемазанной в цементе совковой лопаты, я перепилил длинный черенок пополам и вернулся к мотоциклу:

— Вот. Лучше, чем ничего.

— Ага... — Кира примерилась к палке, помахав из стороны в сторону, и закрепила её рядом с облепленным грязью мечом. — Ну чё, давай жахнем что ли! И сразу дальше поедем.

— Закрой забрало, а то ещё в глаза отлетит. — Зарядив кассету и вставив дюбель в ствол, я потянул его на себя, чтобы снять пистолет с предохранителя. И, уперев приклад в плечо, выстрелил.

Даже сквозь шлем грохот был просто оглушительный. Эхо долго катилось по бетонным сводам в обе стороны. А дюбель вошёл в носилки по самую шляпку, смяв оцинкованную поверхность внутрь.

— Е-е-е-е-е!!! — Девчонка победно вскинула руки вверх. — Вот теперь попробуйте на нас напрыгнуть, твари протухшие! Весь мозг просверлим!

— Всё, едем. — Заткнув пистолет за пояс, я забрался обратно в сиденье следом за ней.

В следующем перегоне нам навстречу пробежала целая толпа. Шарахаясь от фиолетового света, жоры, казалось, никак не могли решить — бежать дальше туда, где только что прогрохотал выстрел, или погнаться за рокочущим мотоциклом. Но в итоге за нами так никто и не увязался. Наверное, из-за лампы.

Рядом с платформой Проспект Мира тоже стоял поезд. Притормозив за десяток метров от него, мы решили сначала осмотреться издалека, чтобы снова не влипнуть в узком месте в очередные заросли. И, заглушив двигатель, прислушались к звукам и запахам.

Было похоже на то, что и станция и поезд пустовали. Ни хриплого дыхания, ни шаркающих шагов, ни шороха какой-нибудь ползающей мерзости. Наверное, все те, кто сейчас не рыскал по поверхности, убежали на Рижскую — посмотреть, что же там так громко бумкнуло.

Приподнявшись на уступке у входа в какое-то подсобное помещение внутри тоннеля, я посветил фонариком внутрь первого вагона. За расколотым стеклом кабины машиниста было пусто. А вот салон был полон странных пассажиров.

— А это что? Тоже бывшие крысы, по-твоему? — Кира приподнялась на цыпочках и выглянула у меня из-за плеча.

На сиденьях и полу лежали странного вида комки материи. Больше всего эти пузыри напоминали какое-то полупрозрачное желе неправильной формы. Все разного размера — от метра в поперечнике до пары ладоней. Внутри них, кроме пузырьков воздуха, медленно плавали какие-то тёмные шарики и вытянутые серые трубки. А самый большой комок обволакивал чьи-то кости, одетые в некогда роскошную шубу. В окружении пузырьков и палочек почти прямо на нас смотрел голый череп с длинными тёмными волосами. И парой золотых коронок.

— Больше похоже на какие-то гигантские одноклеточные. Слизевики. Миксомицеты.

— Только давай не надо как в кино на вкус их пробовать и нюхать. А то там вечно всякие космонавты, как только увидят какую-то гадость на другой планете — так сразу с ней чуть ли не в дёсны жахаются!

Помолчав немного, она всё-таки нетерпеливо добавила:

— Ну не томи, не томи! Я же вижу, что опять хочешь поумничать. Чё это за миксоцветы такие?

— Миксомицеты. Одни из самых крупных одноклеточных. Хотя обычно они гораздо меньше. Что-то среднее между грибом и животным. Чаще всего можно увидеть в лесу на мёртвых деревьях. Но этим вот, похоже, ещё и животный белок по вкусу. — Я показал черенком на облепленный труп. — Обрати внимание на ноги этой модницы. Там где шар не залез на тело — ещё осталась плоть. Вон, под брюками, на щиколотках.

— А они умеют прыгать? Или плеваться какой-нибудь гадостью?

— Обычно нет. Передвигаются они очень медленно. Туда, откуда пахнет пищей. Отращивают себе ложноножку, тянутся ею к еде и потом обволакивают добычу со всех сторон, образуя вокруг неё пищеварительную вакуоль. И ничем не плюются. Только споры могут распылить. Но у этих вроде бы ещё не видно спорофоров.

— Споры — это как у грибов? Такая пыль чёрная, да? — После моего кивка, девчонка снова закрыла забрало шлема. — Может они тоже как те лианы — быстрее обычного могут всё это делать?

— Сейчас проверим. — Я порылся в кармане в поисках оставшихся шариков. И, забросив один из них внутрь через выдавленное окно вагона, стал наблюдать за реакцией.

Внутренности, плавающие внутри пузырей, немного ускорили темп перемещения, когда шарик проскакал мимо них по полу и закатился под сиденье. Но больше никакой реакции не было. Примерно также они реагировали на луч фонарика, когда тот падал сквозь окно — то на один кусок плоти, то на другой.

Следующий шарик попал в один из пузырей. Но лишь отпружинил от него, как от резины. И пузырь снова среагировал лишь более активным перемещением своих органелл.

— Ну шарик-то едой не пахнет, конечно. — Кира порылась в карманах рюкзачка и достала плотно завёрнутую в целофан жвачку. — Ща...