К. С. Петров-Водкин. Жизнь и творчество - Адаскина Наталия Львовна - Страница 59

«Самый главный упрек, который я должен сделать декорациям, — это их полная несвязность ни с духом пьесы, ни с разными другими подробностями постановки. Такие латы… требовали такой же исторической подробности в декорациях. А вместо того, вдруг, мы видим „примитивизмы“, которые, наверное, привели бы в смущение тех настоящих „примитивов“, что жили и творили во дни Иоанны Д’Арк, а гениально изощренная умная и поэтичная готика заменена каким-то дилетантизмом. Великолепные латники разгуливают среди картонажных зал, улиц и лесов. Рядом с этим такие „бешеные“ модернизмы во вкусе „Ослиного хвоста“, как те разноцветные скалы, среди которых происходит первая битва, или же такая чепуха, как та, что служила фоном в „апофеозе“: какой-то (огромный) ангел (?), заключенный в веночек из „стилизованных“ цветов. К счастью, еще не все одинаково неудачно. Несколько сочетаний красок выдают, что их сочинял художник, носящий в себе особый мир гармоний. Хороши также характерные петрово-водкинские аккорды в костюмах. Да и „модернистские“ скалы являют очень красивое и своеобразное зрелище, когда эти малиновые и зеленые каракули меркнут в сгущающейся темноте и в их глубоком густом тоне выступает серебристая фигура воинственной Девы. Финал этого действия напоминает мне „Ад“…»^[473] «Первой серьезной моей работой [в театре. — Н. А.] была „Орлеанская дева“, поставленная в 1913 г. в театре Незлобина (режиссер Н. Н. Званцев). Центральной картиной трагедии Шиллера я сделал сцену войны. С легкой руки газетчиков эту декорацию прозвали „пожаром войны“. За эту картину войны с ее насыщенностью, световыми контрастами и блеском серебряных лат, меня тогда главным образом порицали и хвалили. Играли „Орлеанскую деву“ один сезон 1913/14 г. Летом началась война, Шиллер оказался врагом-немцем, и пьесу запретили. Склад, куда были сложены холсты-декорации, понадобился под казарму для отправляемых на фронт эшелонов. Солдатье приспособили холсты для портянок, и мой „пожар войны“ пошел на войну»^[474].

В ноябре участие в выставке «Мир искусства» в Петербурге в доме Общества поощрения художеств картинами «Поцелуй»^[475], «Львы», «Вакханка», «Мать», «Мальчики», эскизами декораций к постановке «Орлеанской девы» Шиллера, рисунками к картине «Купание красного коня» и иллюстрациями к повести «Приключения Андрюши и Кати». На выставке экспонировались также произведения Бенуа, Анисфельда, А. Яковлева, Б. Григорьева, декорации В. Татлина к опере Глинки «Жизнь за царя» и др.

С 20 декабря участие в выставке «Мир искусства» в Москве картинами «Сон», «Мать», «Вакханка», «Львы», «Голова мальчика», эскизами к постановке «Орлеанской девы» и рисунками к «Купанию красного коня».

«Сегодня вернисаж <…> Портрет Веры Николаевны^[476] еще не готов — я, может быть, закончу его, чтобы поместить на выставку немного позднее… „Мать“ публике, кажется, больше нравится, чем „Сон“»^[477]. После Москвы выставка экспонировалась в Киеве.

В декабре сообщил жене из Москвы: «Рад, что повидал этого архитектора. Он меня прекрасно принял; эскиз ему очень понравился, он даже сказал, что если это не подойдет заказчику, то он склонен его купить… Может быть он достанет мне еще заказ за границей, куда едет через несколько дней»^[478]. Речь идет о строительстве православной церкви Св. Николая в Италии, в г. Бари, проект которой делал Щусев. Петров-Водкин работал над эскизами оформления, которые не были реализованы из-за начавшейся мировой войны.

В январе в Петербурге, а в феврале в Москве экспонировалась большая посмертная выставка В. А. Серова. Выставка проходила с большим успехом. «Сегодня состоялся вернисаж. Была страшная толпа».

В феврале — марте гостил в Москве. Посетил коллекцию С. Щукина. «Завтра мы втроем: Добужинский, Кустодиев и я — приглашены к Щукину посмотреть его коллекцию». И в этот приезд, как бывало часто, останавливался у Сарьяна. «…два часа ночи. Я у Петра [П. Уткина. — Н. А.], т. к. у Сарьяна не было чернил, чтобы писать, а Петр полуночник, и поэтому я ему не мешаю», «…вчера слушал доклад об индейской музыке, которую исполняли сами индейцы — это очень интересно. Утром побывал в музее и в Кремле»^[479].

В марте получил заказ на мозаику «Христос сеятель» для фамильного склепа семьи Эрлангеров на Немецком кладбище в Москве. (Построен по проекту Ф. О. Шехтеля.) В материале работа была выполнена известным петербургским мозаичистом В. А. Фроловым. Впоследствии он исполнил мозаики по эскизам А. Дейнеки плафонов для станций московского метро Площадь Маяковского и Новокузнецкая, во время работы над последним проектом умер в блокадном Ленинграде.

С 15 мая по 4 октября в Швеции в г. Мальмё экспонировалась Балтийская промышленная выставка. Приглашение из Швеции принять участие в выставке было получено художником в ноябре 1913. Представил картины 1912–1913 годов: «Купание красного коня», «Казачка», «Пейзаж» («Пейзаж на Дону»), «Мельница», «Рабочий», «Яблоки», «Портрет жены (в розовом)». Из-за начавшейся мировой войны картины не были возвращены в Россию по окончанию выставки и хранились в музее г. Мальмё^[480]. Восемь работ Петрова-Водкина были возвращены вдове художника в 1950, картина «Рабочий» (1912) была оставлена в музее в Щвеции в погашение издержек по хранению и транспортировке остальных работ. В дальнейшем вернувшиеся из Швеции картины были проданы в частные собрания. «Купание красного коня» вместе с «Пейзажем на Дону» (1912) и «Портретом М. Ф. Петровой-Водкиной» (1913) были в 1961 переданы К. К. Басевич в дар Третьяковской галерее.

В декабре Комиссариат Русского отдела Балтийской выставки вручил Петрову-Водкину медаль, присужденную ему Генеральным Комиссариатом выставки за выставленные образцы живописи в Художественном отделе^[481].

В журнале «Заветы»^[482] № 5 (май) в разделе «Текущая жизнь» (с. 1–4) опубликована статья Петрова-Водкина «Письма об искусстве. Письмо первое». Он писал в этой статье: «Творчество требует двух способностей… Первая — претворение вещей только чувствуемых в видимые, а вторая — претворение вещей видимых в необходимые для человека. Первую работу несет художник, а работу вторую — рабочий. Художник проектирует, рабочий реализует проект. Не выше и не ниже одна другой обе эти способности человеческого духа».

С мая по 27 июня провели в Хвалынске.

27 июня П. Кузнецов провожал его из Саратова в Минеральные Воды. 28 июня был во Владикавказе, оттуда на лошадях отправился по Военно-Грузинской дороге в Тифлис, куда приехал 30 июня вечером. «Разумеется природа, по своему обыкновению оказала мне честь устроить для меня ночью великолепную бурю с дождем и молниями, и я, точно триумфатор, вошел в этот азиатский город, волшебно сиявший издалека и обрисованный светом на фоне горы святого Давида… Теперешнее путешествие мое напоминает мне поездку мою в Африку»^[483].