Битва за рейтинг (СИ) - Каменистый Артем - Страница 2

Тсас, действительно лежавший лицом кверху, при этих словах начал усиленно посмеиваться. Причём делал это с явной осторожностью, стараясь не потревожить раны.

Несмотря на сонливость, почти полностью захватившую голову, я начал догадываться о некоторых деталях происходящего. И, покосившись на подвывающего Паксуса, решил, что Огрон прав.

Лучше для начала сесть, и уж потом узнавать новости. То, что довело Паксуса до столь неестественного состояния и заставило человека с опасно травмированной грудной клеткой так смеяться, определённо способно свалить с ног.

Присев на краешек койки, я уставился на соседа, продолжавшего раскачиваться на скрипящем стуле:

— Ашшот, как там у вас всё прошло?

Здоровяк, мрачно таращась в одну точку, несвойственным ему жалким голосом умоляюще протянул:

— Чак, не спрашивай… Вообще ничего не спрашивай…

— Да ладно тебе, — усмехнулся Огрон. — Пусть лучше от вас узнает, чем другие расскажут. Весь город уже в курсе, как интересно вы по девочкам прошлись.

Ашшот обхватил руками голову и чуть не рыдая, начал нести полный бред:

— Меня целовала… Целовал… Целовало… Да Хаос меня побери! Меня целовала якобы женщина с огромной рыжей бородой. Вот как?! Как мне теперь такое забыть?!

— Что, всего бородой исколола, да? — с наигранным сочувствием уточнил Огрон, пока Тсас мычал, пытаясь справиться с приступом неудержимого хохота.

Паксус, внезапно прекратив завывать, заговорил монотонным механическим голосом:

— Чак, ты должен был уговорить меня начать хорошо учиться. Я должен был пойти в Лабиринт, а не туда, куда пошёл. Ты мог это сделать, ты единственный, кого я мог бы послушать. Чак, ты пойми, в этот город ходить нельзя. Этот город проклят. Гнилой и проклятый город. Чак, оказывается, Сад Красных Лепестков, это не лучший бордель, это квартал борделей. Один такой квартал во всём проклятом городе. Огромный квартал. Поэтому его все знают во всей Раве. Но не везде знают подробности. Вот и я не знал. Я услышал то, что все слышали. Я думал, что тут самое прекрасное место на земле. Я не знал, что это место следует сжечь до основания. Как же я ошибался… как ошибался… Прости Ашшот. Прости меня, пожалуйста.

Ашшот качнулся на стуле так, что едва не свалился. И, всхлипнув, ответил чуть ли не плача:

— Паксус, за что тут прощать? Я ведь тоже слышал про Сад Красных Лепестков. И тоже без подробностей. Я верил всем слухам. Я такой же глупый провинциал, как и ты.

— Вы про Приют Колючих Лилий расскажите, — нетерпеливо потребовал Огрон. — Чак, ты крепче сиди, ты сейчас точно упадёшь.

Уже приблизительно догадываясь, куда именно вляпались искатели продажной романтики, я покачал головой:

— Огрон, мне сейчас не до весёлых историй. Да и тебе тоже. Нам всем сейчас надо отдохнуть.

Не обратив на мой жирный намёк ни малейшего внимания, Огрон начал пояснять сам, не дожидаясь реакции от «пострадавших».

— Стражник Ботс их надул. Да их все надули. Паксус его спросил про Приют, а тот и рад стараться. Всё подтвердил и даже любезно дорогу объяснил. Представляю, как этот шалопай сейчас смеётся. Ведь все столичные знают, что Приют Колючих Лилий, это особый бордель на краю квартала. Для особых любителей необычных развлечений.

Я вздохнул:

— Огрон, тут уже всем понятно, что они попали в заведение не для любителей обычных девушек. Ну бывает, ну посмеялись городские над деревенскими. А теперь давайте попробуем поспать.

— Но я не хочу спать, — тем же безжизненным голосом продолжил Паксус. — Я хочу умереть. Нет, я хочу сделать так, чтобы меня никогда не было. Не существовало вообще. И чтобы никогда не было того, что случилось со мной. Чтобы всей никчемной жизни моей не было.

— Прикинь, Чак, эти провинциальные сердцееды сначала даже не поняли, куда попали, — посмеиваясь, сказал Огрон. — Вляпались с порога. Их там встретил целый комитет накрашенных мужиков в женской одежде. Вина налили, улыбались, тёрлись об них. В общем, всё было красиво, пока бородатый красавец не появился. Вот с такой вот бородой. Чак, да они реально до последнего думали, что это не мужики, а страшноватые дамы. Даже претензии начали предъявлять, требовать предоставить товар повыше качеством. Прикинь, как это выглядело? Ну Ашшот, ну Паксус, ну сами расскажите. У вас смешнее получалось. «Ааа! Оно целоваться полезло! Ааа! Оно меня трогало там! Ааа! Оно без уважения отнеслось к моей семье! Ааа! Оно за мной гналось и требовало любви!» Ну ребята, ну пожалуйста не молчите!

В ответ на это Паксус вновь завыл, а Ашшот ответил коротко и нехорошо:

— Сдохни!

Огрон, ничуть не обидевшись, начал объяснять сам. Торопливо, рвано, косноязычно, то и дело забегая вперёд, посмеиваясь невпопад, но в целом понятно.

— Чак, они оттуда сбежать попытались. Но там такая публика, что если к ним в клешни попал, то попал конкретно. Нагрузили их, мол, клиент не имеет право уйти без оказания услуг. Будь они из известных столичных семей, легко бы отвертелись, а таких провинциалов тут за людей не считают. Аристократ ты из дальних краёв или простой человек, им без разницы. Наши от них тикать, а те давай гоняться. Ну и куда там убежишь? Квартал, почти как крепость, и все местные в доле. Схватили наших любовничков, и на деньги разводить начали. Типа заведение дорогое, их обслуживать уже начали по полному разряду, а те беготню устроили. Нехорошо получается. Полагается оплатить услуги, даже если их не до конца оказали, ну и за беспокойство добавить не помешает. Развели обоих, да так развели, что денег у них не хватило. Даже часть одежды стянули. И они оставили Ашшота, типа в залог шайке бородатого, а Паксуса послали принести недостающее. А он вышел и бегом к страже. Прикинь, к местной страже. Хорошо, сказал сразу, откуда он. Так бы они ему бока намяли без разговоров, им ведь все бордели квартала приплачивают, чтобы не мешали всякие делишки проворачивать. В итоге Ашшота, как бы, освободили, но сказали, что на них теперь долг висит, а долги надо отдавать. Мол, если сами не отдадите, с семей ваших требовать станем. А кому оно надо, чтобы семьи узнали про такие приключения? И стражники все эти разборки слышали. А раз стражники слышали, считай, что вся столица слышала. Или даже вся Рава. Уверен, недели не пройдёт, как последний батрак будет рассказывать, как парочка учеников очень неудачно ошиблась дверью. Народ такие истории любит, так что вы, друзья, прославились конкретно.

Паксус завыл ещё громче, а Ашшот вновь обхватил голову руками.

— Откуда ты знаешь, что бордели стражникам приплачивают? — спросил я. — Ты ведь не из столичных.

Огрон подмигнул:

— Да это из их рассказа любому понятно. Но вообще-то я тут много всякого знаю, потому что слушаю ушами, а не тем, чем Паксус с Ашшотом слушают. Причём таких балаболов, как Ботс, даже не пытаюсь слушать. Может помнишь, я утром сказал, что Колючие Лилии для меня чересчур колючие?

— Так ты ещё тогда знал, что там не всё просто? — нахмурился я.

Огрон покачал головой:

— Ну… про все бордельные тонкости я знать не могу, но кое-что слышал. Да ты сам на них посмотри. Разве не видишь? Сразу видно, что из деревенского навоза только-только выбрались. Таких не то, что к борделям, таких к приличной конюшне подпускать нежелательно. То шутки с гараврой, то ещё что-нибудь такое же тупое. Ребята, да вы по жизни отстающие. Вам, ребята, надо книжки умные читать и дома сидеть. У вас на лбах написано, что вы простофили.

Я тоже покачал головой:

— Огрон, ты неправ. Ущерб репутации аристократов, это чересчур жестоко для шутки. Надо было предупредить.

— Да Чак, ты о чём вообще? Кого тут предупреждать? Ты глянь на них и вспомни, разве они станут слушать чужие советы? Говорю же: простофили недалёкие. Таким если что-то в голову каким-то чудом попало, словами не вышибить. Только жизненными ударами.

Резко подскочив, Паксус сел на койке, свесив ноги. В глазах пустота, физиономия припухшая, причёска выглядит так, будто целый день за вихры таскали.