Будь моей ошибкой (СИ) - Фирсова Мария - Страница 20

Что будет делать Олег — не хотела думать. Боялась, хотя знала, что он все не спустит на тормоза. Придумает, извернется, но гадость сделает. Не оставит в покое нас. Уговаривала себя, что все преодолимо, но кошки скребли, издавая мерзкие, рычащие звуки. Иногда мне казалось, что я иду той дорогой, что прямиком приведет на эшафот. Может так оно и будет, но пусть я хотя бы немного побуду счастливой. Пусть промежуток времени будет совсем мал, пусть потом сто раз пожалею, но именно в это мгновение я рвалась навстречу такому случайному счастью.

Выбежав на улицу, украдкой взглянула на окна квартиры. Когда-то она была моей по праву, но Олег ловко все обставил, лишив меня всего. Жилплощади, денег, самооценки. Я превратилась в тень, и при любом капризе мужа могла оказаться на улице. Он столько раз заявлял, что одно мое слово против и самолично отвезет к бомжам на теплотрассу, там мое место — в грязи, среди тех, кто подвергся забвению и собственной глупости.

А у Кузьминых дома было спокойно и уютно. Несмотря на отсутствие ремонта и присутствие шумных соседей, я чувствовала там себя умиротворенно. С Тимкой мы быстро нашли общий язык, ни как воспитатель — ребенок, а скорее, как друзья. Он тянулся ко мне, ища кусочек нежности, а я отдавала ему ее всю без остатка, удивляясь, сколько же, оказывается, любви было во мне.

Когда в субботу постучали в дверь, я как раз готовила обед. Отложив нож в сторону, прошла в коридор, тут и Тимофей выбежал навстречу. Мы переглянулись, потому, как никого не ждали. Я ненароком подумала, может, образумилась Тамара и решила проведать сына, но глухой удар, видимо, кулаком, заставил вздрогнуть.

— Мы знаем, что вы дома. Если так не желаете Кузьмина видеть, я, пожалуй, верну его на больничную койку, уж сильно молодая медсестричка не хотела с ним расставаться, — уже знакомый мне голос Сергеева прозвучал за дверью, вырывая из груди вздох облегчения.

Бросившись наперегонки, мы одновременно распахнули с Тимохой дверь и не смогли сдержать радостного визга. Опираясь на костыли, стоял Артем. Он был худым, бледным, но он был теперь дома. Сергеев помог ему войти в квартиру, поставив в углу пакет с вещами и, расстегнув куртку, плюхнулся рядом на стул.

— Получите и распишитесь. Еле уговорил врача отпустить бедолагу, все нервы истрепал мне.

— Спасибо, — прижимая руки к губам, произнесла я, радуясь этому неожиданному сюрпризу.

Стащила с Артема пуховик, помогла развязать ботинок, хотя он сопротивлялся, но мне так хотелось избавить его от неудобств. Знала, что некоторые вещи ему даются не так просто, как мне или Тимохе, но он был упрямым — желал все делать сам, да и привык к тому, что никто не протянет руку помощи.

— А ты чего замер, — цокнул языком Даниил, обращаясь к Тимофею, тот сразу вытянулся по струнке, то ли от неожиданности, то ли решил, что он в чем-то провинился. — Ну-ка, собирайся.

— Куда? — спохватилась я, начав теребить нервно передник.

— Завтра вечером верну, что ты, Оля, так переживаешь. Ничего с вашим мальчишкой не случится. У меня не дом, а ясли, — выдохнул он устало, — дайте хоть в мужской компании побыть. Возьму Тимку и Ваньку, да и рванем в кино на мультики. Попкорн и лимонад, ни в чем себе отказывать не будем.

— Насыщенная у тебя жизнь, — фыркнул Артем, смеясь.

— Погоди, еще неизвестно, что тебя впереди ждет, — произнес Сергеев, кивнув в мою сторону.

Намек я его поняла и от этого смутилась, ведь никому не говорила, даже себе боялась признаться, что перед сном представляла идиллические картины семейной жизни с Кузьминым. Если раньше в этих фантазиях мужчина не имел четкого портрета, он был, словно эфемерным, то теперь все сложилось.

Он приобрел черты, привычки и даже имя, а я каждый раз слезы смахивала с щек, воображая, как все может у нас быть.

Тимка быстро собрался и они, отказавшись задержаться на обед, покинули квартиру. Мы остались один на один с Артемом. Многое требовалось сказать друг другу, но взгляды порой важнее слов. Я видела в его глазах рассветы и закаты, что он провел в этих четырех стенах, а он в моих — зимы. Долгие, мучительные, они все стали равны одной, той, когда упрямая судьба забрала моего ребенка. Судьба в образе незнакомого мужчины. Иногда во взгляде Артема что-то промелькивало и мне казалось, что где-то я уже видело это. Но быстро отгоняла эти мысли, словно назойливых комаров.

— Тебе надо отдохнуть, — прошептала я, не переставая утопать в его объятиях.

— Успеется, — улыбнулся он тихо, немного надавив мне на поясницу.

Я уперлась ладонями в его плечи, сжала пальчиками их, сминая свитер. В горле пересохло, слов не было и, наплевав на все, сделала этот шаг. Прикоснулась губами к его лицу. Оставила горячий след сначала на щеке, потом на кончике носа и наконец-то добралась до губ. Артем, кажется, перестал дышать, сердца замерли, а потом сильные руки сдавили меня в объятиях, заставляя терять голову. Я обхватила его лицо ладонями и прижалась к губам со всей страстью, что так долго носила в себе. Зарываясь пальцами в его волосы, целовала, как безумная, проникая жадно языком в рот Артема. Он отвечал, а я падала, падала, летела куда-то, но не в яму, а к звездам. Теряла равновесие, парила, как перышко, прижимаясь к нему теснее. Жар растекался по венам ядом, заставляя сбрасывать оковы. К дьяволу все! Все заморочки, преграды и обстоятельства. Есть только я и он. В этой квартире, в этой старой прихожей, в этой жизни.

— Оля, если бы ты знала, как я соскучился, — прошептал Кузьмин, развязывая на моей талии передник.

— Артем, — целуя его шею, произнесла я, чувствуя, как задыхаюсь.

Сама подалась вперед, позволив вслед за фартуком стянуть с себя и домашнее платье. Мечтая, чтобы вся одежда поскорее оказалась на полу. Слишком велико было ожидание почувствовать под пальцами горячую кожу Артема, касаться его руками, губами. Поэтому потянув ремень на брюках Кузьмина, я беззастенчиво взглянула в его глаза, давая понять, что готова идти вслед за ним.

— Ты… — запнулся Артем, смутившись, кажется, на миг.

— Да, — теряя рассудок, произнесла я.

Ведь, правда, была готова к продолжению. Понимала, что, оказавшись в одной постели с ним, перечеркну свое прошлое, переверну страницу. Не будет у меня шанса вернуться назад и отдавала себе отчет, что фактически — это измена. Но разве имело это значение теперь, когда я снова жила, улыбалась искренне, чувствовала весь спектр эмоций?!

Медленно Артем поднялся со стула, я подставила свое плечо, чтобы ему было удобнее, и так мы добрели до дивана.

Возможно, все выходило не так, как в телевизионной мелодраме, где герой швыряет свою возлюбленную на постель, усыпанную лепестками роз, а потом они оба предаются акту любви несколько часов. Артем меня не толкал никуда, лишь аккуратно увлек за собой.

За окном смеркалось, холодные звезды вспыхивали на небосклоне, отражаясь в грязных лужах. Город жил своей привычной жизнью, где все подчинено было определенному укладу. И только в маленькой комнате на стареньком диване наше существование обретало надежду. За спиной вырастали крылья, оказавшись наедине с Артемом, я ощущала, как возрождаюсь, нахожу себя, собираю по кусочкам, растапливая в горячих ладонях маленькие острые льдинки.

Мне нравилось быть рядом с Кузьминым. Целовать его, чувствуя, как он перехватывает инициативу, ласкать его тело, растворяясь в собственных эмоциях, которые захлестывали с головой. Погружали под толщу воды, словно накрывали волной. Я слышала, как тяжело дышит Артем, позволяя мне пробовать его на вкус, изучать. И отсутствие ноги перестало быть барьером для него. Я сама раскрепощалась, позволяя себе многое. Мне кажется, даже с мужем я не была настолько решительной. Я не бросалась в омут, предпочитая плыть по течению. Но в момент, когда почувствовала Артема внутри, сжала его ладони, откидывая голову назад, поняла, что без него жить уже не смогу. Сорвало все клеммы. Сломались замки, рухнули оковы. Все исчезло, только ощущения остались и наше сбивчивое дыхание. И стук сердец, пожалуй, которые бились в унисон.