Новая Инквизиция 2 (СИ) - Злобин Михаил - Страница 30

— Ладно, я воодушевился и готов слушать дальше.

— Разговор, на самом-то деле нелегкий предстоит, — помялся комбат. — Честно, я даже не представляю, как многие из моих бойцов на эти новости отреагируют…

— Анатолий Петрович, не пугай меня, — неуютно поерзал я на стуле. — Что произошло?

— Да пока еще ничего, но скоро произойдет. Слышал о программе «Нисхождение?»

— Что-то не припомню…

— Это закрытый семь лет назад правительственный проект, разрабатываемый в рамках противостояния неживой угрозе. Помнишь, я показывал вам видео с химерами?

— Это со звероподобными вурдалаками, которые броневики рвали как бумагу? — без особой надобности уточнил я. — А то! Забудешь такое…

— В общем, по задумке инициаторов, эти существа должны были встать в строй наравне с инквизиторами, заменить им напарников и усилить боевые звенья. Некробиологам известно, что химеры, помимо прочего, обладают еще и непревзойденным слухом, острым зрением и чутким обонянием. По этим причинам на союзные неживые единицы возлагались очень большие надежды. Но создать их пока никому не удалось, даже американцам.

— Ой, не нравится мне, куда ветер дует… — нахмурился я. — И что там с этим «Нисхождением?»

— Понимаю тебя, Жарский, но бессилен что-либо изменить. Короче, чего кота за яйца тянуть. Программу собираются возобновить. Причем, семеновская лаборатория, которую ты накрыл, сыграла в этом решении не последнюю роль.

— Как?! — ошарашенно выдохнул я. — Но ведь… этих тварей же делают из кукол? Я прав?

— Прав, капитан, — утвердительно кивнул Гиштап.

— А как же мораторий на воскрешение? — недоуменно поинтересовался я.

— Пакет поправок во внутренние уставы уже готов. Запрет перестает действовать при определенных условиях. Кроме того, прямо сейчас начальство обсуждает возможность разрешить инквизиторам при выполнении боевых задач использовать сопутствующие жертвы…

— То есть, нам хотят позволить поднимать… убитых гражданских?

Озвученная мной догадка вызвала волны мурашек и неприятный холодок. Дважды я перехватывал сознание чужих кукол, и до сих пор не мог себя простить и смириться. Единение с мертвым разумом это не то, о чем приятно вспоминать, и не тот опыт, который будешь втайне мечтать повторить.

Гиштап лишь молча кивнул, не спеша делиться собственным мнением по этому вопросу.

— Но как это воспримет наше население? — выдал я следующее, что пришло мне в голову. — А какой хай поднимется за границей?!

— Тридцать девять стран уже заочно поддержали обоснованность таких мер, — пожал плечами полковник. — Даже больше, они согласны сотрудничать по направлению некроформации. Вот что обсуждали на прошедшей конференции, Жарский. А со временем, подтянутся и остальные, ведь прогресс не остановить, в какую сторону бы он не шел. Все хотят заполучить себе в арсеналы такое оружие.

— И плевать, что за них придется платить жизнями своих граждан? — исподлобья глянул я на начальника.

— Ты рано возмущаешься, Факел, — сухо бросил комбат. — Отбор реципиентов будет осуществляться исключительно на добровольной основе с очень строгими критериями. Все принципы уже давно продуманы. Насильно обращать в нежить никого не станут.

— И все равно это очень… очень… жутко.

— Не трясись раньше времени. Подбор кандидатур весьма тщательный и дотошный. В первую очередь рассматривается психоэмоциональная совместимость с инквизитором, а потом уже все остальное. Будь уверен, на начальном этапе отсеется девяносто процентов желающих. А там впереди еще куча проверок, тестов и условий. К примеру, никто не возьмет в программу единственного сына, отца несовершеннолетнего ребенка или ухаживающего за больным родственником. Вполне возможно, что подходящего человека придется ждать годами. Но зато семьи тех, кто пройдет конкурс, получат крупную единовременную выплату, пожизненную пенсию и другие льготы.

— Как здорово, заманивать людей деньгами на убой, — с окаменевшим лицом пробормотал я. — А мне казалось, что такие времена давно уже прошли.

— Серьезные проблемы требуют принятия непростых решений, — выдал полковник, стискивая зубы. Похоже, он и сам не в восторге был от этих новшеств. — Просто пойми, Факел, стране нужно развивать потенциал бойцов инквизиции и использовать максимально! Иначе неживая угроза сметет все столпы государственности. Думай лучше о тех, кого ты защищаешь.

— Это сложно, Анатолий Петрович, — медленно покачал я головой. — Какие благие цели не нарисуй, какими словами их не обзови, а суть-то не изменится.

— И снова ты прав, Жарский, потому я и сообщаю вам об этом лично, до обнародования. Так вы сможете взвесить все «за» и «против». Я не должен этого говорить, но, если что, никогда не поздно уйти на другие должности. Инфестату у нас всегда работа найдется, да хотя бы в «черных кокардах».

— Ну спасибо, что хоть пути к отступлению оставили, — иронично поблагодарил я.

— Не во что! — огрызнулся комбат. — Должен будешь! Лучше б у тебя голова болела о том, как своим парням в звене обо всем рассказать.

— Вот же ё… к-л-м-н! Меня ж Изюм от таких известий с говном съест…

— А вот не надо было хрен забивать на мои слова! — злорадно усмехнулся полковник. — Привел б их с собой сразу, не получил бы геморроя на ровном месте.

— Да забыл я, забыл! — повинился я. — Что теперь, расстрелять меня?

— И чем это ты таким занят был важным? — подозрительно прищурился офицер.

— Чем надо! — категорично отрубил я.

Гиштап смерил меня своим фирменным колючим взглядом, цепляясь за каждую складку на одежде. А потом как-то хитро улыбнулся.

— Ну все понятно с тобой, капитан Жарский. Пока свободен. Кстати, имей в виду, семейным инквизиторам много послаблений и уступок предусмотрено. Дополнительные дни отпуска, расширенные санаторные карты, оплата проезда для супруги и детей. Задумайся. А пока свободен.

Вскочив со стула так, что тот откатился на полметра назад и чуть не рухнул, я стремительно вышел из кабинета начальника. Ты посмотри, какая сволочь проницательная…

Изюм стоял на пустом перекрестке и с наслаждением дымил папиросой. Выдыхая едкие сизые клубы, от которых любой другой бы зашелся в приступе кашля, он умиротворенно наблюдал, как они истаивают в воздухе. А когда инквизитор сделал последнюю глубокую затяжку и затушил окурок, прямо напротив него мягко остановился белоснежный Роллс-Ройс. Автомобиль оказался начищен и отполирован до такой степени, что выглядел даже не ослепительно белым, а целиком хромированным. В него можно было смотреть на себя, будто в зеркало.

— Вот же пижон, — неодобрительно сплюнул на землю Виноградов, и смело открыл дверцу.

— Максим Егорович, и снова рад тебя видеть! — расплылся в фальшивой улыбке пассажир, с полным комфортом расположившийся на заднем сидении.

— Кончай заливаться, Бестужин, — грубо ответил бывший спецназовец, приземляясь в мягкое кожаное кресло, — даже не пытайся в друзья набиться.

— А мне это без надобности, — повелительно ухмыльнулся бизнесмен. — Дружба, знаешь ли, выгоды не приносит. А вот деловое сотрудничество очень даже.

— Ну-ну, — иронично покивал инквизитор, — от твоей продажной шкуры я других умозаключений и не ждал.

— Продажной? — вскинул брови в притворном удивлении обеспеченный наниматель. — Разве не ты пожертвовал своими принципами ради презренных денег? За сколько ты их там согласился попрать? За четыре миллиона?

— Бывают вещи поважнее принципов, — крайне серьезно ответил Изюм. — Но вряд ли такие как ты, смогут это понять.

— Ах, как грубо, Максим Егорович… — показательно огорчился Бестужин. — Твои слова ранят меня в самое сердце!

— Давай ближе к делу, — неприязненно дернул плечом Виноградов. — Если есть что сказать, говори.

— Хорошо, побеседуем предметно, коли настаиваешь, — моментально сбросил с себя благодушную маску наниматель. — Тут мы можем свободно обсудить все интересующие меня вопросы.