Новая Инквизиция 2 (СИ) - Злобин Михаил - Страница 34

— Ну что ж, — пожал я плечами, усаживаясь на один из стульев, — тогда спрашивайте! Я полностью открыт.

— Хорошо, давайте начнем… — офицер уселся напротив и углубился в изучение папки, которую принес с собой.

Он ковырялся в ней так долго, что я начал нетерпеливо ерзать, злясь на всю эту ситуацию. Почему мне ничего не говорят?! Изюм мой боец, я должен быть в курсе! Если только ФСБН не подозревает меня в соучастии… блин!

— Вам знаком этот молодой человек? — внезапно сунул мне дознаватель под самый нос фотографию трупа подростка.

— Если можно так сказать, — скосил я глаза на изображении, стараясь ничему не удивляться. — Мы обнаружили тело случайно, прогуливаясь возле парка.

— Как вы его нашли?

— Ефрейтор Салманов почуял, — откровенно ответил я.

— Захороненного инфестата? — недоверчиво прищурился мужчина.

Пришлось просто развести руками, показывая, что к уже сказанному мне добавить нечего. И, похоже, это совсем не обрадовало следователя.

Полчаса он остервенело окучивал меня со всех сторон, задавая одни и те же вопросы, меняя в них лишь формулировки. Ему очень хотелось подловить меня на какой-нибудь нестыковке, но пока не выходило. А затем он попытался зайти с другой стороны…

— Вы слышали об убийце инфестатов по прозвищу Валентинка? — закинул новую приманку офицер, цепко следя за моей реакцией. — Только с начала этого года он совершил шесть убийств, умудрившись не оставить ни единой зацепки. Его жертв находят случайно, и сколько на самом деле трупов на его счету остается большой загадкой. А свое прозвище он заслужил тем, что неизменно вырезает у убитых сердца.

— С такими подробностями я не был знаком, — признал я. — Мне вообще не доводилось о нем слышать до той ночи, когда мы наткнулись на тело подростка.

— Очень странно, ведь о нем нередко говорят в новостях, — следователь испытующе на меня посмотрел, как бы заявляя: «Я тебе не верю». — В сознании москвичей он кто-то вроде народного мстителя, который вершит справедливость и борется своими силами с неживой угрозой. ФСБН долго не могло понять мотивы этой таинственной личности, пока к нам не пришли сведения, что один из кадровых инквизиторов нашел способ отнимать силу у инфестатов…

— Проверяйте что хотите, — огрызнулся я, поняв, к чему меня подталкивает собеседник, — но я непричастен ни к каким убийствам. Это вам ясно?!

— А что на счет ваших соратников? — тут же ухватился дознаватель. — Ведь если Валентика окажется не маньяком-одиночкой, а группой лиц, имеющих дар, это смогло бы пролить свет на многие спорные моменты…

— В своих напарниках я уверен, — не колеблясь высказал я.

— И даже в майоре Виноградове, который совсем недавно убил знаменитого московского бизнесмена?

— А в нем особенно! — невольно повысил я голос. — Он больше десяти лет проливал кровь в рядах ГУБИ, защищая меня и тебя, товарищ подполковник…

— Вас, — невзначай поправил следователь.

— Да насрать! — полыхнул я раздражением. — Я не верю, что Макс мог совершить то дерьмо, которое ты на него вешаешь!

— К сожалению, факты говорят об обратном, — не принял во внимание мою неуставную фамильярность фээсбээновец. — У нас достаточно видеоматериалов с камер уличного наблюдения, где запечатлено, как он, перепачканный кровью, покидает автомобиль убитого Степана Бестужина. Кстати, при проведении ОРМ, нам удалось найти сброшенную Виноградовым одежду. Экспертиза подтвердила, что кровь принадлежит бизнесмену и его водителю. Ну а то, что ваш напарник бесследно исчез, безуспешно попытавшись прихватить напоследок несколько миллионов в иностранной валюте со счета убитого, не оставляет сомнений в его виновности. А заодно красочно характеризует его мотивы.

— Этому наверняка должно быть какое-то объяснение, — потеряно пробормотал я, с трудом переваривая новую информацию.

— Ну а как же иначе… — иронично хмыкнул дознаватель. — Не могу позавидовать теперь положению, в котором вы оказались, капитан.

— Постойте! — вскинул я ладони, предлагая своему визави немного притормозить. — Вы же инфестат? Разве вы не ощущаете, что я предельно честен в своих ответах? Ну, как тогда вы мне сказали, в больнице…

— Я вижу, что вы хотите выглядеть честным, а это уже совсем другое, — с гадкой ухмылкой внес уточнение офицер.

— Да какого ху…

Я начал гневно подниматься со стула, чтобы… не знаю для чего. Наверное, я находился в состоянии глубочайшего душевного потрясения, и вполне был способен совершить фатальную глупость. Например, проломить башку, сидящей напротив меня змеюке. Как-то не думалось в тот момент, что за нападение на сотрудника из «черных кокард» меня гарантированно попрут со службы. Или скорее закроют в спецучреждении для радикальных инфестатов. А уж тамошние условия санаторием не назовешь. Даже легендарный «Черный дельфин» отдыхает по сравнению с этими застенками…

Но не успел я толком осознать, что делаю, как дверь допросной распахнулась, и на пороге показалась хорошо знакомая физиономия моего комбата. Морщинистая, злая и с почти черными синяками под глазами. Первый год службы я эту морду видеть не мог, поскольку она мне в кошмарах являлась. Но в последние месяцы мое отношение к Гиштапу сильно изменилось. А конкретно в этот момент я даже обрадовался его появлению.

— Наговорились? — полуутвердительно осведомился полковник. — Вот и молодцы. Двигай за мной, Жарский.

— Вообще-то, мы еще не закончили! — рассерженно тявкнул следователь, будто всерьез огорчившийся, что я не начистил ему табло.

— А генерал-майор Крюков сказал, что закончили! — не полез за словом в карман мой начальник. — Пошли, Факел!

Не слушая никаких возражений, Анатолий Петрович буквально вырвал меня из цепких лап безопасника. Коротко приказав идти следом, он с такой скоростью втопил по коридору, что я едва поспевал на своих длинных ходулях…

— Товарищ полковник! — кое-как нагнал я комбата. — А с чего это за меня генерал-майор вписался? Ваша работа?

— Ты у него на особом счету после заварушки в Семенове, — отрывисто бросил тот. — Моей заслуги в этом нет.

Внешне я принял известие вполне спокойно, но на деле удивился неимоверно. Ни хрена ж себе, какие я подробности узнаю! Самый большой человек во всем ФСБН на меня обратил внимание, оказывается, а я ни сном ни духом. Ох, не нравится мне все это…

— Анатолий Петрович, — снова воззвал я к Гиштапу. — Вы можете объяснить мне, что вообще происходит?

— Не здесь, Факел, давай до моего кабинета дойдем. Не думаю, что смогу тебе многим помочь. Мне бы и самому твои размышления послушать хотелось. Но чует мое сердце, что мы накануне грандиозного шухера…

От службы меня и Умара все же не отстранили. Мы продолжили работать неполным звеном, однако даже толком обсудить сложившуюся ситуацию не могли. Изюм, после того чертового дня, как в воду канул. А потому наши индивидуальные регистраторы находились под непрерывным контролем отдела внутренней безопасности. На выходных мы тоже не рисковали пересекаться, чтобы лишний раз не настораживать ищеек из «черных кокард» и не давать им повода думать, будто наш маленький отряд замешан в чем-либо противозаконном.

Шли дни, осень окончательно пришла в наши широты, принеся с собой холодный ветер и затяжные моросящие дожди. Улицы стали угрюмыми и серыми, подражая нависающему над ними пасмурному небу. А вслед за облетающими листьями деревьев неуклонно падало и мое настроение. Слишком уж сильно ударило по мне произошедшее. Даже мозгоправы заметили мою подавленность и срезали мне десяток пунктов из рейтинга психической стабильности. Теперь я был вынужден наведываться к ним каждый чертов день, и это, естественно, тоже не помогало побороть хандру. Единственной моей отдушиной оставалась Марина. Но и от ее глаз не укрылось мое угнетенное состояние.

— Юр, ты такой смурной ходишь, — нежно погладила она меня по плечу, отвлекаясь от фильма, который мы сели смотреть. — Может, все-таки расскажешь, что у тебя случилось?