С чего начиналась фотография - Головня Иван Александрович - Страница 27

Стремясь успокоить художников, дружно ополчившихся против невесть откуда свалившегося на их головы конкурента, Араго зачитал в качестве веского довода в защиту дагеротипии записку знаменитого живописца Поля Делароша, составленную по просьбе комиссии. В этой записке, между прочим, были такие слова: «Методом Дагерра достигнуты огромные успехи в области искусства, этот метод станет предметом изучения даже самых замечательных художников… Художник найдет в методе Дагерра легкий способ создавать серии этюдов, которые обычным путем художник может сделать, затрачивая много труда и времени, причем этюды, сделанные в результате этого, не будут столь совершенны, как бы ни был велик талант художника, насколько совершенны фотографические этюды… Удивительное открытие г. Дагерра представляется бесконечной услугой для искусства».

Слова Делароша оказались пророческими. Со временем фотография стала самостоятельным видом изобразительного искусства и приобрела в этом качестве многочисленных поклонников во всем мире. Вместе с тем фотография не принесла художникам никакого совершенно вреда, а, наоборот, стала их надежным помощником в смысле сбора подготовительного материала, т. е. этюдов.

В этой связи, забегая вперед, будет уместным привести такой пример. Когда великий русский художник Илья Ефимович Репин получил правительственный заказ на огромное полотно «Заседание Государственного совета» с большим количеством персонажей (около ста), то вначале, несмотря на то что ему дали в помощь двух талантливых молодых живописцев Кустодиева и Куликова, откровенно приуныл - не так-то просто собрать вместе на такое длительное время всю эту занятую публику, а тем более изобразить ее со всеми регалиями. И тогда Репин вспомнил о фотографии. Его жена Н. Б. Нордман-Северова, хорошо владевшая фотокамерой, сделала снимки: несколько общих и каждого персонажа в отдельности, что заняло совсем мало времени. Эти снимки наряду с этюдами с натуры послужили художникам в качестве отличного вспомогательного материала. Подобных примеров можно привести великое множество.

Однако вернемся к докладу Араго. Не было малейших сомнений у знаменитого ученого и относительно того, получит ли дагеротипия широкое распространение. По этому поводу он сказал так: «С точки зрения легкости изготовления снимков дагерротипия не заключает в себе ни одного приема, которого не мог бы выполнить любой человек. Она абсолютно не требует умения рисовать и не нуждается также в особой ловкости. Если точно придерживаться определенных, весьма простых и немногочисленных правил, то нет ни одного человека, который не мог бы сделать дагерротип с такой же уверенностью и так же хорошо, как делает снимки сам г. Да-герр».

Затем Араго коснулся возможных перспектив использования дагеротипии в различных областях науки - физике, астрономии, географии, топографии, метеорологии, медицине. Эти перспективы фотографии Араго охарактеризовал как беспредельные по своим возможностям. В частности, он отметил: «Мы убеждены, что нельзя не видеть значения дагерротипии. Она займет почетнейшее место в ряду изобретений и открытий, получивших признательность человечества… Франция усыновила это открытие и гордится тем, что может щедро одарить мир этим открытием».

В конце своего доклада Араго опроверг слухи, будто бы правительство торговалось с изобретателями относительно суммы вознаграждения. Наоборот, заявил Араго, вместо годовой пенсии в 4000 франков каждому, затребованной Дагером, правительство сочло нужным увеличить пенсию Дагеру на 2000 франков с условием, что он передаст государству описание процесса изготовления и демонстрации диорамы, а также всех последующих усовершенствований дагеротипии.

Палата депутатов единодушно одобрила предложенный на ее рассмотрение законопроект.

С подобным докладом 30 июля 1839 г. в верхней палате пэров, где также была создана комиссия по изучению законопроекта, выступил знаменитый ученый, химик и физик Ж. Л. Гей-Люссак. В своей более краткой, но не менее яркой и убедительной, чем у Араго, речи Гей-Люссак также подчеркнул всю важность изобретения и указал на ту огромную пользу, которую вправе ожидать от него многие области науки и культуры. Кроме того, докладчик обратил внимание на еще одну возможность применения фотографии, причем довольно неожиданную на то время. «Перспектива пейзажа, - сказал Гей-Люссак, - передается в картинах Дагерра с математической точностью, ни одна мельчайшая, едва заметная деталь не ускользнет от глаза и кисти этого нового художника, и так как для завершения его произведения требуется только три-четыре минуты, то, например, поле битвы с его следующими друг за другом фазами может быть изображено с совершенством, недостижимым никакими другими средствами».

Таким образом, Гей-Люссак первым высказал мысль, которая никому в то время еще не приходила на ум: о моментальной, репортажной съемке, т. е. о фоторепортаже, который со временем приобрел самостоятельное значение и занял исключительное место в жизни общества.

Прозвучало в выступлении Гей-Люссака и несколько пессимистических ноток, которые касались монохромно-сти изображения - недостатка, который, по мнению ученого, вряд ли когда удастся преодолеть. «Мы с самого начала хотим отметить, - говорил с сожалением Гей-Люссак, - абсолютно не желая умалить значение этого прекрасного открытия, что палитра художника в данном случае не очень богата красками: на ней имеются только черный и белый тона. Передача таким способом естественных красок на долгое время, а может быть, и навсегда останется тщетным требованием, предъявляемым человеческому разуму… Это - предел, поставленный новому открытию самой природой».

Опасения маститого ученого оказались напрасными - еще до выступления Гей-Люссака в том самом месяце Джон Гершель получил фотографическое изображение солнечного спектра в цвете, но не сумел его зафиксировать; в 1867 г. один из представителей семейства Ньеп-сов - Ньепс де Сен-Виктор показал на выставке в Париже пусть и далекие от совершенства, но уже цветные снимки, а в 1904 г. появились в продаже пластинки для цветной фотографии фирмы «Люмьер», рассчитанные на массового потребителя.

Зато удивительно прозорливой оказалась мысль Гей-Люссака о том, что дальнейшее развитие и совершенствование фотографии, а следовательно, и ее успехи заложены именно в коллективном пользовании этим изобретением. «Оставаясь собственностью отдельного человека, - сказал по этому поводу докладчик, - метод долгое время находился бы и, может быть, «отцвел» бы на одном уровне; если же он будет передан обществу, он усовершенствуется и распространится вследствие сотрудничества всего общества. Из этих соображений будет полезно, чтобы этот метод стал собственностью общества».

Палата пэров также приняла законопроект о приобретении государством изобретения Ньепса - Дагера. Только трое пэров из 240 проголосовали против - все доводы Гей-Люссака о пользе фотографии не смогли убедить их в этом.

19 августа 1839 г. состоялось совместное заседание Парижской Академии наук и Академии изящных искусств, на котором Ф. Д. Араго познакомил присутствующих с сущностью дагеротипии. Так было проведено ознакомление широкой публики с одним из самых выдающихся открытий XIX в. Этот акт принято называть обнародованием фотографии.

Толпы народа, осаждавшие Академию, узнав удивительную новость об изумительных свойствах дагеротипии, тотчас разнесли ее по Парижу, эту новость подхватила пресса, и в тот же день Дагер стал национальной гордостью Франции. Сбылись мечты Дагера о славе и даже превзошли все его ожидания.

Началась «Великая дагерротипная лихорадка». Около нескольких витрин с выставленными в них снимками постоянно толпились люди. Нарасхват покупались камеры-обскуры, линзы, химикаты. Едва всходило солнце, как перед памятниками и известными архитектурными сооружениями столицы располагались со своими аппаратами и прочими принадлежностями первые в мире фотолюбители. Уже буквально на следующий день после выступления Араго в Академии оптик Шевалье совместно с капитаном Решу сделали собственные дагеротипы.