Семья волшебников. Том 1 (СИ) - Рудазова Ксения - Страница 53

— Куда мы направляемся? — спросил Тауване, чтобы спровоцировать внутреннего ребенка на диалог.

— Не знаю, — пожала плечами девочка. — Река сама нас несет.

— Я думал, ты управляешь этим судном.

— Да.

Исчерпывающий ответ.

Тауване посмотрел наверх. По щекам по-прежнему стекал дождь, но теперь он заметил то, на что не обращал внимание прежде. Небо скрывалось за мелкоячеистой сеткой вроде рыбацкой. Что это — какое-то ограничение?

— Что это за сеть? — спросил он.

— Она нас защищает. Но не дает улететь, — вздохнула девочка.

Понятно, отражение фамиллиарной связи. Погрузив пациентку в психозрительный сеанс, Тауване заблокировал эту связь, чтобы чертоги разума не смешивались с разумом мастера и других фамиллиаров. Иначе он совсем бы запутался, мозаичные разумы психозрить почти невозможно.

Но восприятие этой связи самой пациенткой все равно осталось. И оно вот такое. Мэтресс Дегатти принимает ее, как сдерживающий и защитный фактор, но все равно тяготится. С этим тоже можно помочь, но только по просьбе пациента, иначе это будет промывкой мозгов.

По крайней мере, тяготится этим она не слишком сильно — сеть высоко и далеко, она не застилает свет, а внутреннее наполнение достаточно обширно и богато. Подобные ограничения встречаются и в разумах обычных людей — так часто воспринимают брак, даже счастливый. Потому что он все равно в некоторой степени ограничивает, сковывает.

Пожалуй, это не проблема. Тем более, что речь о разуме демона.

Река незаметно превратилась в озеро. Вот оно. Где-то здесь должен быть путь в самые глубины подсознания. В разуме пациентки многое связано с водой… это что, дракон?

Под волнами пронеслась длинная тень. И впрямь похоже на морского дракона. Девочка внезапно прыгнула за борт, оседлала этого зверя и исчезла с ним в глубине.

Тауване остался один.

Для начала он осмотрелся. Можно не торопиться — в реальном мире время идет в десятки раз медленнее. Мэтр Дегатти, возможно, не успел еще докурить трубку. Тауване сам теперь встал за штурвал и повел яхту к центру озера… или это все-таки море?

Вдали проносились островки, иногда из воды поднимались спины китов и морских драконов. Взметнулось щупальце гигантского кракена… а, нет, это тоже дракон, только не привычный парифатский, а нечто паргоронское, с кольчатым телом, бутонообразной мордой и кольцом зубов.

Похоже на таотахрия. Тауване не был в Паргороне, но ему доводилось психозрить волшебников, там бывавших. Этот мир всегда оставляет отпечаток на психике, а его обитатели поселяются в глубинах разума, среди потаенных страхов.

Кольцо зубов развернулось, из него высунулось… реальные таотахрии явно такого не имеют. Вместо языка у твари была девушка — очень красивая, белокурая, с нежной кожей… кажется, это сама мэтресс Дегатти до обращения в демона.

Дева-дракон. Выглядит так, будто чудовище пыталось ее съесть, но остановилось на полпути, и они слились в единое целое.

Создание подплыло ближе. Тауване не мог оторвать глаз от радужной переливающейся шкуры. При всей кошмарности облика, оно обладало странной притягательностью, манило обеими своими половинами.

Возможно, это эго-тотем. Или теневая личность. Внутреннего ребенка Тауване уже видел, и его порадовало, что тот не подвергся искажениям, а просто принял новые правила.

— Ты кто? — спросила дева-дракон, подплывая ближе и опираясь на фальшборт.

Первая задает вопрос. Это агрессия. Тауване давно не обманывал подобный интерес со стороны психики. Если она пытается его идентифицировать, значит, обнаружила чуждый элемент и постарается либо как-то встроить в себя… либо стереть.

Можно назваться врачом. А можно путешественником. Можно и вообще не отвечать.

— Я Медай Тауване, профессор Спектуцерна, — представился он настоящим именем. — Я здесь, чтобы помочь.

— Профессор?.. — улыбнулась дева-дракон, отпуская фальшборт и ложась на спину, словно игривый дельфин. — Я люблю умных.

Заманивает. Значит, эго-тотем. С ним нужно быть осторожным, он не ведает ни зла, ни добра. А уж у демонов…

— А ты кто? — все же спросил Тауване.

— Я Ехидна, — назвался эго-тотем. — Мать чудовищ.

Имя Тауване ничего не сказало. Видимо, что-то паргоронское. А вот уточнение… оно очень важное. Он подбирается к корню проблемы.

— Никто не приходит ко мне, — пожаловалась Ехидна, снова поднимаясь из воды. — Я одна…

Она посмотрела на раскинувшуюся в небе сеть, вздохнула, и из ее спины вылезли радужные крылья… но тут же осыпались водяными брызгами.

— Ну как же не приходят? — сказал Тауване. — Как же твой муж?

Ехидна повернула голову. Из тумана выплыл остров с маяком, а на нем проявилась мужская фигура. Волшебник с властным обликом, в мантии и шляпе. Фигура весьма внушительная… но и чуточку нелепая. Мантия расшита бриллиантами, однако подол изодран, а карманы дырявые, вывернутые наружу.

И все равно в этом образе угадывалась огромная любовь к супругу. При всех недостатках, которые мэтресс Дегатти не могла в нем не замечать, он почти светился изнутри и выглядел могущественным привлекательным незнакомцем. Светивший над его головой маяк манил деву-дракона, она не могла оторвать от него глаз.

— Он придет и уйдет… — вздохнула Ехидна, наконец отворачиваясь. — Я с ним ненадолго…

На ее чело набежала тень, и она снова скрылась под водой.

Понятно. Переживает из-за смертности мэтра Дегатти. Классическая проблема подобного союза. Тауване уже доводилось с подобным сталкиваться, когда он работал с семейными парами из человека и эльфа. Представители Народа чувствуют очень глубоко, им крайне сложно полюбить повторно, и потому они сильно страдают, когда сходятся с краткоживущими существами.

Именно из-за этого они и не позволяют себе привязываться к созданиям смертного мира, именно потому и смотрят на них часто с отчуждением.

У демонов это иначе. С семейной парой из демона и человека Тауване до этого работал лишь раз, и там демон… не обладал глубокими чувствами. Да и мозаичным мышлением тоже, он не был фамиллиаром. Просто влюбился в смертную, но изначально воспринимал это как просто эпизод своей вечной жизни.

Здесь же нечто иное. Мэтресс Дегатти — демон очень юный, не забывший еще смертное существование. Это отчетливо видно по ее эго-тотему. Люди, как и эльфы, ищут пару на всю жизнь. Даже развращенные и меняющие партнеров как перчатки подсознательно желают найти того, с кем уже не расстанутся. Того, кто заполнит их существование и станет верным спутником на дороге бытия.

Если не считать битвы с внутренними демонами, починки фарфоровой куклы и «лечения» набивного дракончика, Тауване пока ни во что не вмешивался. В чужой психике следует действовать как можно аккуратнее и только если полностью уверен в том, что творишь. Неумелые психозрители зачастую вредят пациенту куда сильнее, чем его собственные проблемы.

Нет, следует разыскать их источник и воздействовать на него точечно, как можно меньше затрагивая остальной разум. Тем более, что здесь пока все хорошо, ментальный мир вполне стабильный и цельный, даже с внутренней мифологией.

Эго-тотем явно в своем конечном состоянии и меняться не собирается. Разве что, возможно, будет расти с ростом демонической силы. Но тут сложно сказать наверняка, это очень непредсказуемо. Эго-тотем демона — это что-то из мира богов, пусть и живущих внутри одной личности. Можно сказать, тотем в тотеме.

Ехидна плыла уже в целой стае себе подобных. Другие драконы, но обычные, без растущей из пасти девы. Они сопровождали бумажную яхту и пока не выражали агрессии. Ехидна играла с ними, переплеталась кольчатыми телами, каталась на их спинах.

— Отведешь меня к своим детям? — окликнул ее Тауване.

Ехидна кивнула и радостно улыбнулась. Прекрасный лик стал еще прекраснее… и ужаснее. От этого стало почти больно.

И в то же время драконий хвост врезался в бумажную яхту.

Борта смяло… ну да, как бумагу. Тауване не удержал штурвала, его выбросило наружу, и он пошел ко дну…