Семья волшебников. Том 1 (СИ) - Рудазова Ксения - Страница 75

Дегатти осекся и повертел головой. Где-то далеко звякнул обеденный колокольчик.

— Понятно… — протянула Лахджа. — Не продолжай.

— Отец никогда не одобрял мои увлечения, — тут же вернулся в колею Майно. — Никакие. Будто ему просто не нравилось все, что нравится мне. Захотел вот я заниматься рисованием… но нет, вместо этого я буду каждый день заниматься верховой ездой.

— Ты не любишь верховую езду? — удивилась Лахджа.

— Люблю. Но отцу я этого не говорил, иначе он не успокоился бы, пока не нашел что-нибудь, что я ненавижу. Хотя он и нашел — музыку. Клавесин, лира, лира, клавесин… он что, думал, я в Симфониар поступлю?

— Ты слишком мнительный, вряд ли он со зла. Думаю, он себе это объяснял так, что воспитывает из тебя разностороннюю личность. Если тебе что-то не нравится — значит, у тебя это просто не получается. А если у тебя не получается — ты в этом плох. А как ты можешь быть в чем-то плох? Ты же его сын! Наследник! Дегатти!

— Боги, я словно отца слышу! — схватился за голову Майно. — Прекрати!

— Нам надо развеяться, — поставила чашку Лахджа. — Ты слишком скис. Давай завтра смотаемся в Валестру. Как насчет двойного свидания?

— М-м-м… мы и?..

— И наши друзья. Твой лучший друг и моя лучшая подруга… завтра в Паргороне как раз синедень, так что ее не хватятся. Посидим в ресторане, сходим в театр… вот отличная постановка, — раскрыла афишку Лахджа. — «Отцы и дети» называется.

Майно выхватил у нее афишку и издал недовольное хмыканье. Не было там ничего подобного, конечно.

— Давай лучше сходим на другую постановку, — ядовито сказал он. — Вот, например, «Веселый вдовец».

Теперь Лахджа выхватила у мужа афишку… и такая пьеса там была. Трагикомедия из «Тригинтатрии». Если верить аннотации — история о богатом вдовце, пошедшем во все тяжкие после долгого траура. Он крутит шашни сразу с несколькими женщинами, в том числе замужними, и всячески интригует, стараясь, чтобы друг о друге они не узнали.

— А давай, — согласилась Лахджа. — Классический Мольер, я такое люблю. Позеркаль Вератору, а я скажу Сидзуке. Кэ-узелок уже почти сгнил… но еще на пару звонков его хватит.

Лахджа открыла дверь в подвал. Обедать они будут в ресторане, потом погуляют в садах Валестры, а вечером пойдут в театр. Но сейчас еще раннее утро, в доме все спят, а значит… время для себя. Время для хобби.

Технически, это даже еще ночь. Восьмой полуночный час. Просто на дворе лето, на Земле это назвали бы июнем, так что за окнами уже светает.

— Немного времени для хобби… — пританцовывая, спускалась в подвал Лахджа.

За минувшие десять лун тот совершенно преобразился. Теперь одну его часть занимал винный погреб, другую — коптильня и ледник с хлад-камнем, а в третьей располагалась котельная. Там лежал большущий жар-камень, нагревающий бегущую по трубам воду, а сама вода бралась… откуда-то. Старинный магический механизм, что-то вроде одностороннего портала от ребят из Трамеза. В Мистерии нет единой инфраструктуры, каждая усадьба или здание устроены своим манером, каждый домовладелец организует себе колдовское логово на свое усмотрение.

Но подвал раскинулся под всем домом, и в нем была еще и четвертая часть. Прозекторская, которая раньше была… прозекторской. Но чужой, заброшенной. Майно рассказал, что в усадьбе подолгу гостил и даже иногда жил его дядя по матери — Курдамоль Адорази. Как и его сестра Ярдамила, он учился в Монстрамине, и у них было много совместных проектов. Астридианцев они, видимо, вывели сообща.

Но лаборатория покойной свекрови была на втором этаже. А вот тут явно работал дядя Курдамоль… когда-то, давным-давно. Довольно примечательно, что он единственный выжил в той катастрофе. Или его тогда не было в усадьбе?

У него было алиби, обвинений не предъявили. Мы с ним виделись на похоронах мамы, и я спрашивал его о случившемся, но мой дядя… он немного не в себе. Я говорил?.. он сейчас в Империи Зла. Играет роль безумного гения при лорде Бельзедоре. И я не знаю уж, насколько он гениален, но то, что безумен — это точно.

Ну, разумных хомунциев они с твоей матерью вывели. На Земле бы за это дали Нобелевку… или увезли бы в черной машине куда-нибудь, откуда не возвращаются.

Лахджа надела лабораторный халат и волшебные очки. Жалко, что Майно уже проснулся. Он не любит, когда Лахджа этим занимается, поэтому она и предпочитает делать это, пока он спит.

Но раз уж он все-таки проснулся и приковал свое внимание к ней… не будем его огорчать. Лахджа временно удалится, а ее место займет…

— Доктор Йоханнес! — воскликнула она меняющимся голосом, превращаясь в мужскую версию себя.

Лахджа, ты опять?

Не подсматривай мне в голову. Это мой тайный сад. И кто такая Лахджа? Не знаю никакой Лахджи, я… Йоханнес Кровопускатель.

Линчеватель же был.

Я не определился. Возможно… Плотерез. Или… Йоханнес Изувер. Как тебе, дружище?

Одинаково отвратительно. Прекрати это немедленно.

Не прекращу, пока не придумаю прозвище, достойное меня.

Коновал.

Я не буду Коновалом! Это… хорошо, но как будто отсылает к моим низким профессиональным навыкам. Ты мой муж, придумай что-нибудь нормальное!

Никогда не говори «ты мой муж» в этом облике.

Ой, подумаешь. Просто не лезь в мой тайный сад.

Дегатти выдохнул. Ладно, он женился на демонице. Он знал, на что шел.

И он подозревал, что в Йоханнеса Лахджа превращается нарочно, чтобы он не подглядывал. Он и так обычно не подглядывал, но иногда любопытство все-таки брало верх. Все-таки она там не любовный романчик читает, а крыс травит или… чем она вообще занимается в своей прозекторской?

Надо будет как-нибудь сходить и проверить. Это, конечно, невежливо, но уж лучше первым узнает он, чем однажды ему расскажет Кустодиан.

Но Лахджа не занималась ничем незаконным. Она действительно превратилась в саму себя, едва Майно отключился, и в ее пальцах запорхал скальпель.

Когда они жили в Валестре, Лахджа пыталась договориться с Монстрамином. Забирать у них дохлых гомункулов и прочие неудачные образцы. Они хоть и неудачные, но в них могут оказаться всякие неожиданные мутации и прочие интересные находки.

Но над ней только посмеялись. Оказалось, что Монстрамину весь этот биоматериал нужен самому, его используют для обучения студентов. Бездарно тратят на всяких школяров то, что могло бы пригодиться для развлечения скучающей демоницы.

Она ведь не просто препарирует. В этот момент она проникает внутрь образца, запускает в него тончайшие чувствительные нити. Изучает каждую клеточку, мимикрирует и слегка сливается с… объектом.

Лахджа могла делать такое и с живыми существами. Подчинять их себе, управлять, считывать память. Но Майно очень просил этого не делать даже с животными, так что она тренировалась на трупах. У нее уже получалось частично их поднимать.

Это… это не некромантия. Она просто управляет мертвым телом, как перчаточной куклой.

Жутко?.. только если у вас слабые нервы. Но если у вас слабые нервы — что вы делаете в подвале демона?

Не некромантия. Это хуже. Некроманты хотя бы не сливаются телом с трупами… это что-то за гранью.

Зачем ты опять подсматриваешь? Йоханнес сейчас вернется. И ничего и не за гранью. Просто как, по-твоему, я могу метаморфировать в то, о чем не имею точного представления?

Так, как в нашем институте Метаморфозис. Снятием матриц.

Я не умею снимать матрицы… а знаешь, почему? Потому что в вашем сраном Клеверном Ансамбле не учат взрослых существ. Даже бессмертных!

Зачем тебя учить? Ты уже сейчас могущественнее большинства волшебников.

Ну да. Но могла бы быть еще круче. И не подсматривай!

Так. А теперь отделиться. Оставить часть себя в теле крысы и… не получилось. Отделившаяся часть почти сразу сдохла.