Записки из скорой помощи - Шляхов Андрей Левонович - Страница 54

– Чем занимаешься?

– Рисую.

Никита неплохо рисовал, даже получал награды на выставках, а школьная учительница рисования, восторженная старая дева, прочила ему «грандиозное будущее».

– Вероятно, у нас сегодня будут гости, – предупредила Елена Сергеевна.

– Кто?

– Один человек.

– Тот, который «Харлей Дэвидсон и ковбой Мальборо»? – уточнил сын.

– Да.

– Давно пора, – одобрил Никита. – Одиночество губительно сказывается на людях и на женщинах в первую очередь!

– Почему?

– Потому что женщины более ранимые, – снисходя к материнской тупости, пояснил Никита. – Приводи своего знакомого, должен же я знать, что за бойфренд у моей матери.

– Никита! – Елена Сергеевна чуть не поперхнулась от неожиданности. – Откуда ты взял это слово?

– Из жизни. Ну, пока, мам, до вечера, а то краски быстро сохнут.

За все время знакомства как только Елена (на словах и в мыслях) не называла Данилова. Диапазон колебался от «любимый мой» до «чокнутый засранец», но никогда не включал в себя слова «бойфренд». Елена почувствовала себя безнадежно отставшей от жизни.

Они лежали под одним одеялом, им было хорошо друг с другом, и луна приветливо светила в незанавешенное окно.

Совсем как десять лет назад, только за стеной спал сын Елены, которого Данилов слегка побаивался. Вернее, не побаивался, а просто не знал, как с ним держать себя. То ли наравне, то ли с позиции старшего товарища, то ли вообще не форсировать события и свести общение к минимуму до тех пор, пока мальчик сам не потянется к нему. А если не потянется? Нет, надо, чтобы потянулся…

– О чем ты думаешь? – поинтересовалась Елена, прижимаясь к Данилову всем телом.

– Перебираю в уме легион своих любовниц и пытаюсь убедить себя в том, что ты – самая лучшая.

– И получается? – Рука Елены погладила его по груди и спустилась ниже.

– С трудом, но я справлюсь! – заверил ее Данилов.

– Ты стал наглым, Вова, – вздохнула Елена. – И что самое ужасное – такой ты мне нравишься больше.

– Я стал взрослым, – ответил Данилов.

– Я чувствую… – Рука Елены спустилась еще ниже.

Данилов повернулся и обнял ее…

Потом они опять лежали под одним одеялом и луна все так же светила в окно.

– Я была дура, – призналась Елена. – Я только сейчас понимаю, что так хорошо, как с тобой…

– Остановись! – Данилов попытался зажать ей рот рукой, но был тут же укушен за палец и вернул руку на прежнее место – на левое плечо Елены. – Не надо сравнений. И не надо экскурсий в прошлое. Прошлого нет, будущего нет, есть только вечное «сейчас» и больше ничего.

– Ты добрый…

– Это тебе так кажется, или ты хочешь в это верить! На самом деле – я холодный и расчетливый мерзавец, преследующий корыстные цели.

– Ты хочешь прописаться в моей квартире? – Елена шутливо толкнула его локтем в бок.

– Нет, – совершенно серьезно ответил Данилов. – Мне нужно другое.

– И что же?

– Завтра ты подпишешь два моих заявления. Одно – на предоставление очередного отпуска, а другое – об увольнении по собственному желанию.

– По графику у тебя отпуск в сентябре! – напомнила Елена. – И увольняться тебе незачем, это глупо. Неужели ты принадлежишь к числу тех мужчин, которые не могут смириться с успехом любимой женщины?

– Я не могу спать с начальством, – объяснил Данилов. – Чувствую себя каким-то жиголо. К тому же, поскольку наша связь ни для кого не секрет, мне не хочется быть любимчиком…

– Я буду держать тебя в ежовых рукавицах! – пообещала Елена. – Никаких поблажек! Я – очень строгая, и ты, кажется, уже успел в этом убедиться…

– Два выговора… – вздохнул Данилов. – А когда-нибудь придется дать третий… И вообще – я не привык к раздвоению восприятия. Давай определяться: или ты моя подруга, или моя начальница. В одной руке два арбуза не удержать!

– В качестве твоей, как ты выразился «подруги», я нравлюсь себе больше, – после небольшой паузы высказалась Елена. – Подпишу я твои заявления, только тебе придется заплатить за это!

– Душу я тебе не продам! Не надейся!

– Оставь свою душу при себе! – ответила Елена, откидывая прочь одеяло и садясь на Данилова. – Меня устроит расплата натурой!

– О боже! – притворно ужаснулся Данилов. – Ты выпьешь из меня все силы!

– И дам тебе отпуск, чтобы ты их восстановил! – пообещала Елена, легонько царапая его ногтями по груди.

– Я передумал, – ответил Данилов. – К черту отпуск, ограничимся увольнением. А то тебе придется объясняться с Сыроежкиным. Чего доброго и в протекционизме обвинят. Отдохну, пока буду подыскивать работу.

– Но…

– Вот поэтому я и не хочу работать в одной конторе с тобой, – Данилов привлек Елену к себе, – нет хуже занятия, чем обсуждать в постели рабочие вопросы.

– Сам же начал, противный, – Елена игриво укусила его за ухо…

На последнее дежурство Данилов явился нагруженный, словно верблюд. Хорошо еще, что магазин был совсем рядом с подстанцией.

– Нанялся в разносчики тортов? – встретил его Чугункин. – И что, там-таки хорошо платят?

– Да уж побольше, чем у нас, – пошутил Данилов. – Поможешь донести до кухни – поделюсь заработком.

В холодильник влезло только четыре торта. Пятый пришлось поставить на холодильник. Рядом с ним Данилов поставил банку с растворимым кофе и упаковку чайных пакетиков.

– А это? – длинный палец Чугункина описал в воздухе контур огромной бутылки.

– После смены в кафе, – пояснил Данилов. – В узком кругу, но ты в числе приглашенных.

– Мне завтра на полусутки выходить, – погрустнел Чугункин. – Жаль… Но ничего – еще будет повод увидеться.

– Непременно! – заверил его Данилов.

По окончании конференции Данилов поспешил встать и сделать свое объявление, пока все не разбежались:

– Дорогие коллеги! Дабы подсластить горечь моего ухода, я предлагаю вам угоститься на кухне чем бог послал. Меня дожидаться не обязательно, потому что сейчас меня непременно ушлют куда-нибудь!

– Шестьдесят два – одиннадцать, вызов! – прозвучало с потолка.

– Вот видите! – Данилов развел руками и вышел, провожаемый аплодисментами…

В последнее дежурство провидение оказалось благосклонно к Данилову – вызовы перли косяком, но все они были не хлопотными, не изнуряющими. Старушка со стенокардией на фоне подъема давления, девушка с аппендицитом, две госпитализации из поликлиники – с нарушением мозгового кровообращения и с нестабильной стенокардией, мужчина с острым радикулитом, еще одна старушка с давлением, еще одна девушка, но на этот раз с подозрением на внематочную беременность, восьмилетний мальчик с пищевой токсикоинфекцией…

Мальчика пришлось везти далеко – на пересечение Ярославского шоссе и МКАД, в пятнадцатую детскую инфекционную больницу. На обратном пути Петрович завел с Даниловым разговор о выборе профессии.

– Мой племянник собирается в медицинский поступать, а я его отговариваю.

– Почему? – Данилов припомнил, в каком году он поступал в институт, и ужаснулся быстрому течению времени.

– Да насмотрелся я на вас, – вздохнул Петрович. – Почти полжизни ведь на «скорой» прошло. Беспокойная работа. Куда лучше – бухгалтером.

– И как ты его отговариваешь? Какие доводы приводишь?

– Да никаких! Одумайся, говорю, не лезь в медицину. Ни днем ни ночью покоя знать не будешь! Хорошо бы было его к нам на сутки в машину подсадить, чтобы пороху понюхал, да кто разве разрешит?!

– К нам – это не выход! – покачал головой Данилов.

– Почему?

– Романтично – сутки на колесах по всему городу. Не проймет.

– А что проймет?

– Морг. Это как лакмусовая бумажка. Настоящая изнанка жизни. Без косметики и патетики.

Данилов вспомнил свое первое посещение морга. Его поразил необычно широкий дверной проем. «Для въезда катафалков?» – подумал он.

Внутри в нос сразу проникал неуловимо-приторный, сладковатый запах разложения.