Ева (СИ) - Борунов Сергей - Страница 3

Старик был знаком с базовыми законами физики и знал, что с ним будет происходить. Но знать и чувствовать абсолютно разные вещи. А больше всего Тарас Петрович хотел испытать на себе атаку антигравитационных частиц, благодаря которым удалось разрушить предел скорости света. Как такое можно проспать!?

Инженеры обещали, что разгон будет плавным, а полёт комфортным (было бы странно, если бы они сказали правду). Однако сразу после пуска двигателей, путники, не успев заснуть, почувствовали серьезный дискомфорт. Шум и вибрация пугали. Но спустя четверть часа, весь состав экспедиции уснул, кроме притворившегося Тараса Петровича. И вот, после некоторых приготовлений, была дана команда к взлёту.

3, 2, 1, старт! От оглушающего рёва сердце Тараса Петровича защемило. Вначале это было похоже на взлет простого пассажирского лайнера. На долгий взлёт, продолжительный, всё сильнее вжимавший тебя в сиденье. Маска не спасала, было трудно дышать. Корабль-станция продолжал ускоряться. Старик ощущал невероятную тяжесть во всем теле. Спустя мгновение ему уже было трудно держать глаза открытыми. Он чувствовал, как его тело будто набухает. Сердце из последних сил качало свинцовую кровь.

Вскоре старик всерьез запаниковал. Он ясно чувствовал, что его тело вот-вот разорвётся на куски. Он попытался закричать — у него не получилось, попытался взять шприц со снотворным, но не одолел тяжесть собственных рук. В последний момент он заставил себя успокоиться, но мысль, что его здоровье давно не соответствует критериям, подходящим для таких нагрузок, вновь вывела его из равновесия. У него защемило в груди. Он из последних сил старался глубоко дышать, проклиная себя за любопытство и отказ от снотворного.

И в тот момент, когда Тарас Петрович уже готов был расстаться с жизнью, станция перешла на антигравитационный разгон. Тело старика в одно мгновенье превратилось в пушинку. От перепада давления у него пошла кровь носом. Ненадолго он потерял сознание.

С красными от полопавшихся сосудов, глазами, с окровавленным носом и блаженной улыбкой Тарас Петрович принимал на себя «выстрелы» антигравитационных частиц. Он был доволен дважды. «Я выжил!» и «Я знаю, каково это, когда на тебя воздействуют таинственные частицы». Хотя, говоря откровенно, это воздействие неощутимо. Спустя еще полчаса скорость станции приблизилась к скорости света, старик стал замечать эффекты замедления времени, предметы расплывались, впереди еще одно испытание — «телепортация».

Но ожидания не соответствовали реальности. Никакого волшебства. При приближении к скорости света старик заметил легкое искажение пространства и световосприятия. Затем все исчезло и, на мгновение, он оказался в кромешной тьме. А потом метаморфозы повторились в обратном порядке. Началось торможение. И вот сквозь стекла станции появилась одна из сестёр — Ева. Ближайшая к нам планета, очень похожая на Землю.

Увиденное не передать словами. Старику хотелось плакать от восторга. Он прожил всю жизнь с ощущением того, что он ничем не лучше навозного жука в масштабах вселенной, и вот, наконец, поучаствовал в чём-то эпохальном.

Огромная планета перекрывала весь обзор, казалось, она очень близко, хотя до нее оставались сотни тысяч километров. Сине-зелёная, под пышным белым одеялом облаков, она поворачивалась, показывая себя во всей красе. Это воистину незабываемое зрелище, ведь никто не ощущает вращения Земли, стоя на ней. А тут исполинская громадина с легкостью проплывает перед тобой, неспешно вращаясь, будто вальсируя. Тарасу Петровичу даже во сне такого не снилось.

Ева, Дана, Сьюзи и Кармен — так назвали планеты этой далёкой галактики, с огромной пылающей звездой в центре. «Мама» — так просто и в то же время ёмко назвали здешнее светило. Оно было вдвое больше Солнца. Ещё три планеты были мёртвыми, из-за слишком близкого расположения к «Маме». А одна, самая последняя, планета выглядела как маленькая копия «Мамы», только её свечение слегка отличалось по цвету: было более холодным.

Чем ближе они подлетали, тем меньше замечалось движение Евы, плавно полёт превратился в падение, приближающее свершение исторического шага. Первым его сделает начальник экспедиции Вениамин Леонидович.

***

Управлять и руководить экспедицией должен был Вениамин Леонидович. Образцовый госслужащий, который не раз лобызал зады ради очередной прибавки к жалованию. Его спокойствие и влиятельность — лишь притворная маска, скрывающая букет страхов и комплексов.

Делая первый шаг на новые земли, он не светился от счастья, от того, что навсегда вписал себя в историю, но трясся от страха. Видимо, он ожидал, что при контакте с почвой его ступни разъест кислота, причём настолько стремительно, что никто не сумеет его спасти.

Выходя со станции, он чуть не переломал себе ноги. Высокий трап и неровная поверхность оказались для его ног невыполнимой задачей. Экипаж, наверно, расхохотался бы, если бы им в тот момент было до него дело. Все без исключения, раскрыв рты, любовались первозданной красотой новой планеты.

Станция приземлилась на плоскогорье, причём так близко к утёсу, что едва не разворотила себе обшивку и заблокировала один выход. К счастью, основной шлюз не был завален, и был ещё один люк для экстренных случаев.

Все полтораста человек стали весело выпрыгивать из ЗОИ и разбегаться по сторонам, будучи не в силах противостоять желанию всё рассмотреть, потрогать, понюхать и, возможно, надкусить.

Атмосфера здесь была действительно аналогична земной. За исключением некоторых неизвестных примесей, которые стали активно изучать учёные, в основном путём пропускания его через лёгкие своих товарищей.

Лес, который занимал большую часть видимой территории, был необыкновенным. Складывалось ощущение, что ты гуляешь среди сказочных эльфийских лесов миров Толкиена. Огромных размеров, причудливых форм, с воздушными корнями, через которые невозможно было пробраться, с яркими резными листьями. У многих деревьев в широком стволе были большие полые расщелины, в которых могли поместиться два, а иногда и три человека.

Но больше всех экспедиторам полюбились деревья с подсвеченными плодами и те, у которых лёгкие, тонкие листья дрожали на ветру и пели. Порой люди заслушивались и часами стояли завороженные, слушая это пение, а после брали топоры и срубали эти волшебные деревья.

Именно топор был единственным действенным инструментом изучения подземных недр. Ведь, как оказалось, корни деревьев так глубоко и густо проникли в почву, что и приборы, и спецтехника были бессильны. Зато горели эти деревья прекрасно, давая больше тепла, чем метан на Земле. Перезарядив космическую станцию, планировалось повторно «телепортировать» людей на новые территории. Стремление утолить энергетический голод оказалось сильнее инстинкта самосохранения.

Ошеломлённые успехом люди забыли о собственной безопасности. Ведь если планета пригодна для жизни, велика вероятность, что эта жизнь на ней присутствует. Неизвестная, возможно, более развитая цивилизация могла наблюдать за людьми, изучать их намерения, строить план дальнейших действий.

***

После нескольких сотен поваленных деревьев лесорубы стали слышать странные звуки из леса по ночам. Будто кто-то перешёптывался. Но ни слов, ни языка было не разобрать. Вспомнив об этом, Тарас Петрович испуганно поёжился. Нужно было искать место для ночлега.

Он решил переночевать на границе, под камерами, будучи уверенным, что при необходимости ему всё-таки помогут. Выбрав огромное дерево с расщелиной и разложив внутри спальный мешок, старик заснул. Но выспаться ему не удалось. То и дело мерещилась «внучка». То он слышал её голос, то будто кто-то заглядывал к нему в расщелину. Впрочем, чувство, что кто-то за ним наблюдает, не покидало его и наяву.

«Вы не погубите еще одно его прекрасное творение», — произнес красивый, но пугающе низкий голос женщины. «Вы распоряжаетесь тем, что вам не принадлежит, возомнив себя хозяевами Вселенной, но вас раздавят, как тараканов. Ваши кости оплетут корни, из ваших глазниц потекут реки, вы вновь воссоединитесь с природой…посмертно». Старик вскочил. Голос звучал настолько реально, что он не мог понять, сон это был или явь.