Конан-заступник (Тень Властелина) - Джордан Роберт - Страница 15

• Предыдущая
• 15/42
• Следующая

– Несомненно, – ответила она и оседлала его. – Несомненно, Гаэтис, любовь моя. – В глазах ее сверкал жар безумия, волчий оскал кривил губы. Пусть Албанус строит себе дальнейшие планы на будущее… Ее удар его опередит. Конечно, жаль, что Баэтису придется умереть вместе с Гарианом. Но это будет потом, а сейчас… – И она предалась наслаждениям.

Соломенные мишени-вязанки размером были с туловище взрослого мужчины. Конан установил последнюю в ряду, вскочил в седло и проскакал сто и еще пятьдесят шагов, остановившись рядом со своими людьми, набранными за последние пять дней.

Хорошо бы сейчас был здесь Ордо, подумал Конан. Но у Ордо были еще дела с контрабандой, и они переносили товар из склада, который должен был подвергнуться якобы внезапной проверке королевской таможни. Никогда не знаешь, где и когда могут пригодиться старые связи.

Конан сдавил коленями бока своего черного аквилонского жеребца и поднял короткий тяжелый лук на обозрение перед своими двумя двадцатками.

– Эта штука служит для стрельбы с коня. – Луки были удачной находкой, поскольку искусство стрельбы с лошади было неизвестно на западе. Конан надеялся, что их умение позволит получить лучшую работу. Луки с ненатянутыми тетивами лежали на складе контрабандистов. Они считались слишком тугими и слишком короткими, чтобы найти сбыт.

Каждый из сорока присутствовавших мог поблагодарить контрабандистов за свое снаряжение: легкие металлические кирасы поверх стеганых кафтанов, остроконечные шлемы. У седла висел круглый щит, и добрый туранский скимитар, несущий клеймо королевских кузниц в Аграпуре, болтался на бедре. Конан надеялся, что такое вооружение придаст им чужеземный оттенок.

Люди склонны верить, что чужакам знакомы тайные приемы боя. Если удастся затея с луком, то эта вера будет оправдана. Конан и Ордо выбирали тех людей, у кого уже были лошади – денег у них было всего лишь на плату рекрутам, на лошадей бы уже не хватило. И они выбирали тех, кто знаком со стрельбой из лука. Конан собрал их на поле недалеко от Бельверуса.

– Вы все привыкли к специальному кольцу на большом пальце – для натягивания тетивы, – продолжал он. – Но если вы вступили в бой верхом, вам потребуется мгновенно переходить от лука к сабле, от сабли к копью и так далее. Кольцо делает вашу хватку ненадежной.

– Да как вообще натянуть эту чертову штуку? – спросил широкоплечий ветеран с багровым шрамом поперек широкого носа. Держа лук в вытянутой руке, он попытался его натянуть. Тетива сдвинулась не больше чем на ладонь, что вызвало смех у всех остальных.

Его звали Махаон. Он не узнал Конана, но киммериец сразу вспомнил его. Он был сержантом того патруля городской стражи, который убил Мелиуса. – Берись за тетиву тремя пальцами, – сказал Конан, когда смех утих, – а натягивай вот так.

Мускулистый киммериец взял стрелу и, держа ее вместе с тетивой у скулы, другой рукой выжал тугой лук вперед, натягивая его. Сделав это, он движением колен заставил вороного коня развернуться.

Он пустил стрелу. С коротким стуком она увязла в середине центральной связки соломы.

Люди оживленно зашептались.

– Вот как это делается!

– Оч-чень странно, – заявил высокий мужчина. Ввалившиеся щеки и глубоко запавшие глаза придавали ему вид человека, страдающего неизлечимой болезнью. Но те, кто знал его, утверждали, что его гложет его собственный несносный характер. – Если это такая полезная штука, то почему его не используют армии Немедии, или Аквилонии, или какой другой цивилизованной страны?

Махаон опередил Конана.

– Открой глаза, Нарус, – сказал он, – и в первый раз попробуй взглянуть на жизнь беспристрастно. Думай. Мы можем появиться, нанести удар и исчезнуть, прежде чем пешие лучники успеют вогнать в землю острые колышки для защиты от конной лавы, в то время как солдаты с пиками и просто пехота смыкают ряды, готовясь к отражению известной им опасности. Вражеская кавалерия только успеет выставить свои копья, а наши стрелы уже пронзят их сердца. Попробуй, наконец, улыбнуться, Нарус. Представь, как они удивятся такому сюрпризу!

Нарус растянул губы в улыбку, отчего стал еще больше походить на жертву чумы. Его попытка была встречена смехом и неприличными замечаниями товарищей.

– Махаон правильно понял суть метода, – провозгласил Конан. – Отныне он будет моим сержантом.

На изуродованном лице Махаона появилось изумленное и в то же время задумчивое выражение. Остальные криками выразили одобрение, даже, похоже, Нарус – только по своему.

– А сейчас, – сказал Конан, – вы по очереди будете стрелять в мишени. Сначала – с неподвижной лошади.

Он гонял их почти до полудня. Сначала они стреляли, пуская лошадь шагом, затем с галопа. Конечно же, к концу этого времени они еще не сравнялись в мастерстве с туранской легкой кавалерией. Но их умения было уже достаточно, чтобы посеять смятение в рядах любой западной армии. Лучшим после Конана был, естественно, Махаон и, ко всеобщему изумлению, Нарус. После они вернулись в конюшни, где предоставили лошадей заботе конюхов. Теперь люди были свободны до утра, как было в обычае всех наемных отрядов. Утром в конюшне должна была состояться их следующая встреча.

Конан собрался уходить, когда его остановил Махаон.

– Момент, капитан, – сказал он Конану, остановив его у двери. В молодости Махаон был красавцем. Если оставить в покое багровый шрам, по его лицу можно было сказать, в каких боевых кампаниях он участвовал. На левой щеке вытатуирована небольшая шестиконечная звезда – страна Хот. Из мочки правого уха свисали три тонких золотых серьги аргосской работы. Волосы были подрезаны в стиле офирского пограничья – коротко спереди и длинно сзади.

– Было бы лучше, капитан, если бы мы скорее были приняты на чью-нибудь службу. Не прошло и нескольких дней, а кое-кто уже громогласно заявляет, что здесь нам слишком мало платят, и не пойти ли принять еще одну клятву, но под другим именем и у другого совета.

– Можешь передать, что скоро мы поступим на службу, – уверенно заявил Конан. Однако в душе его шевелился червь сомнения – они ни разу еще не пробовал обратиться к богатым торговцам, которые могли бы быть заинтересованы в их отряде. – Как видно, я сделал правильный выбор. Ты прирожденный сержант.

Махаон промолчал и спросил:

– Ты знаешь, кто я такой?

– Я знаю, кто ты, но мне нет никакого дела до того, кем ты был. – Конан посмотрел ему прямо в глаза, и Махаон понимающе кивнул.

– Ладно, я присмотрю за ними, капитан.

Пробиваясь сквозь толпу нищих, шлюх и бандитов, которых стало, казалось, вдвое, а то и втрое больше, чем десять дней назад, Конан направился к «Знаку Тестис». Никто из благородных не рисковал уже появиться здесь без охраны, и все носилки, кого бы в них ни везли – настоящую леди или дочку купца – сопровождали закованные в железо воины. Городской стражи, как всегда, не было видно.

«Знак Тестис», как и обычно к полудню, заполнился молодыми и голодными музыкантами, художниками и философами, жаждущими получить свою порцию из общего котла. Конан уже привык и не обращал внимания на шум. Он схватил руку пробегавшей мимо Керин.

– Ордо еще не вернулся?

Она с размаху опустила кувшины на ближайший стол. Один из них треснул, и вино потекло на сидящих, что вызвало разгневанные упреки. Керин не обратила на это внимания.

– Прислал с мальчишкой послание, – холодно сказала она. – Ты должен встретить одноглазого в «Знаке полной луны», что на улице Сожалений, спустя час после того, как солнце минует зенит.

– Почему именно там? Он не сообщил, почему не сможет прийти сюда?

Ее глаза сузились.

– Была упомянута какая-то танцовщица…

С грудями, – прошипела она. – Хватит. Если тебе нужно что-то еще, спроси об этом одноглазого козла! Конан с трудом подавил улыбку. Пусть Ордо думает об этой танцовщице.

Но ему придется дорого заплатить, если он еще раз окажется вблизи Керин. Конан пытался разрешить сложную проблему – хватит ли ему времени на тарелку жаркого, которое было здесь несравненно лучше, чем на улице Сожалений – когда подошедшая Ариана положила ему руку на плечо. Конан улыбнулся, решив, что оставшееся время можно провести с большей пользой.

• Предыдущая
• 15/42
• Следующая