Луны морозные узоры. Часть 1 (СИ) - Кириллова Наталья Юрьевна - Страница 22

—Только не уподобляйся храмовым жрецам и не начинай рассуждать о грехах, — улыбнулась Эллина лукаво. — Свадьба принцессы Элеоноры проходила на границе Афаллии и Атрии и за консумацией следила по меньшей мере треть афаллийского двора и половина атрийского. Не думаю, что ты хотела бы такого для себя.

— Я предала свой долг, свои обязанности, — тот самый долг, за который цеплялась отчаянно, упорно еще два дня назад. — Я говорила Мартену, что не могу бежать с ним, что не брошу свою страну, не стану пренебрегать выполнением наших обязательств, и вот какова цена моих слов, — получается, я ничем не лучше короля Георга — сегодня слово дал, а назавтра взял обратно.

И собираюсь сбежать от бремени венца, как, по предположениям Александра, поступил когда-то принц Георг.

— Он знал, — прошептала я неожиданно, захваченная внезапным озарением, новой безумной мыслью.

— Кто знал? — растерялась Эллина.

— Принц Георг. Его высочество упоминал, что перед тем отъездом в цитадель брат заходил к нему попрощаться, говорил о предназначении и о пути, над выбором которого мы порой не властны… просил Александра позаботиться о королевстве, если что-то случится… — я посмотрела пристально на собеседницу. — Георг знал, что его ждет гибель… или на самом деле он… — я умолкла, не решаясь произнести странное предположение это вслух.

— То есть он не погиб? И попросту инсценировал собственную смерть? Но зачем?

— Не знаю, — я покачала головой, пытаясь принять саму мысль, что наследник престола мог инсценировать свою гибель и сбежать. Впрочем, после всего увиденного и услышанного в Афаллии я уже не столь уверена в невозможности чего-то подобного. — Леди… Эллина, Мартен сказал, что если я захочу попрощаться с своими компаньонками, то могу сделать это сегодня, но не прощаться открыто, чтобы не вызвать еще больше подозрений. И я подумала… если принц Георг знал, что его ждет в Приморской цитадели, но не мог по каким-либо причинам поведать о грядущем кому-то еще, то ему тоже пришлось прощаться с братом не прямо, а косвенно, намеками. Быть может, он и с сестрой попрощался, просто нам о том неизвестно. Вы… ты сама говорила, что смерть принца Георга таинственна и подозрительна. Александр упоминал, что останки его брата опознали с трудом…

— Отец рассказывал, что тело было сильно обезображено морем.

— И они были уверены, что найденное тело — действительно наследный принц?

Эллина кивнула, медленно, осторожно, словно в некоторой растерянности.

— И никому это не показалось подозрительным?

По глазам лисицы понимаю — если и показалось, то никто не придал набору странных деталей значения. Простому народу проще поверить в проклятие, да им наверняка и неизвестно о прощании Георга с братом, о обстоятельствах гибели наследника. Те, кто знает больше, предпочитают не соваться в чужие, сомнительные, а подчас и опасные тайны. Им не нужна правда, их не волнует, жив ли принц Георг на самом деле или нет, сбежал ли он от будущего, что его ожидало, или подчинился иной, неведомой нам воле. Александр считает, будто брат убил себя, предав его, — задумывается ли нынешний наследник Афаллии, насколько глупа, нелепа идея эта? Король Георг, похоже, смирился с произошедшем — уж ему, самому потерявшему старшего брата и ставшему в одночасье наследником престола, лучше многих известно, сколь переменчива богиня судьбы. Как бы там ни было, в Афаллии готовы закрыть глаза на очевидное, готовы отвернуться, надеть маску безразличия, потому что никого не интересует, что было или не было в действительности. Как бы там ни было, принц Георг мертв — по крайней мере, по общему мнению, — наследник Александр и этот непреложный факт не изменить и самому королю.

— Лайали, — Эллина придвинулась ко мне, понизила голос, — смерть молодого Георга многим кажется по меньшей мере странной, но в любом случае и это не та тема, о которой стоит говорить в покоях королевского дворца. К тому же всякое предположение, не подкрепленное вескими доказательствами, — лишь предположение, и только. Тем более если это предположение исходит от женщины и не важно, принцесса она или прачка. Велю принести побольше горячей воды. Или ты хочешь принять ванну?

— Лучше ванну, — попросила я.

Лисица вновь кивнула, встала и направилась к двери, а я откинулась на подушку, еще хранящую слабый запах Мартена.

Как бы там ни было, меня и впрямь сочтут сумасшедшей, если я осмелюсь повторить свои мысли во всеуслышание.

Ни король, ни принц по своему обыкновению не вышли к завтраку и трапезу, как бывало почти постоянно, возглавляла королева Элеонора. Это мой последний завтрак в девичестве — во всяком случае, по мнению придворных. Завтра в этот час я должна готовиться к предстоящему бракосочетанию, и я не знаю, чего страшусь сильнее: того, что буду завтра покорно выполнять все необходимое, следовать чужим мне церемониям и ритуалам, или неизвестности, что ждет нас, если я останусь с Мартеном.

Мартена опять нет среди собравшихся в зале — я чувствую его отсутствие даже не глядя на придворных. Королева едва удостаивает меня и мою свиту взглядом, но мне кажется отчего-то, будто ей все известно, будто кто-то, возможно, служанки или стража при входе в мои покои, обо всем догадались и немедля доложили Элеоноре. Я понимаю, что все — лишь следствие чрезмерного волнения, тревоги, но не могу избавиться от ощущения, что королева меня осуждает и презирает.

И, словно в подтверждение моих страхов, едва мы по окончанию завтрака возвращаемся в покои, как объявляют о визите Ее величества.

Королева вошла в сопровождении нескольких дам и мужчины в долгополом фиолетовом одеянии храмового жреца. Голова, покрытая капюшоном, низко склоненная, и сцепленные вместе руки в широких рукавах неизбежно выделяли его среди ярких нарядов и расшитых драгоценными камнями чепцов фрейлин. Я уже видела подобных ему служителей афаллийских богов, как в обеденной зале, так и в свите королевы, но прежде всегда мельком. Мне никого из них не представляли, кроме старшего жреца храма, в котором нас с Александром должны были соединить священными узами.

Мы с девушками присели в реверансах, Кадиим поклонился, однако я успела поймать его удивленный, настороженный взгляд.

— Оставьте нас, — велела Элеонора. — Я желаю побеседовать с Ее высочеством наедине.

Дамы королевы спешно покинули гостиную, мои компаньонки и Кадиим, чуть помедлив, последовали за ними и только жрец, к немалому моему изумлению, остался. Он казался изваянием — неподвижный, голова опущена так низко, что из-под края капюшона виднелся лишь подбородок с тенью щетины. На груди, на толстой цепи слабо блестели в скупых лучах солнца две перекрещенные золотые молнии — символ владыки богов в этой части континента, небесного громовержца Ароона.

Элеонора бросила через плечо цепкий взгляд на дверь, будто удостоверяясь, что все вышли и створки плотно закрыты, затем шагнула к одному из кресел и опустилась на мягкое сиденье. Неторопливо расправила складки на юбке, точно бессодержательные движения эти могли иметь какое-то особое значение. Жрец застыл на месте, словно прирос к нему, садовая скульптура, да и только, но я не могла избавиться от нарастающей тревоги, от напряжения, разлившегося в воздухе, подобно терпкому благовонию.