Новая весна - Джордан Роберт - Страница 48

• Предыдущая
• 48/95
• Следующая

– Сеталия возглавляет «глаза-и-уши» Голубой Айя. – Это был не вопрос. Можно было не сомневаться, что Морейн сразу разглядит самую суть.

– Даже шепотом не повторяй этого. Проклятая женщина сварит меня живьем, как масличную рыбу, если узнает, что я проговорилась. Скорее всего, она все равно это сделает, но я не хочу давать ей повода раньше, чем она сама его отыщет. – Так наверняка и будет, если судить по сегодняшнему дню. – Послушай, раздача вознаграждения вряд ли продлится больше нескольких месяцев. А потом ты вольна идти куда хочешь. Дай мне знать, куда ты направляешься, и я, если что-нибудь узнаю, постараюсь послать тебе весточку. – Голубая Айя обладала обширной сетью «глаз-и-ушей», которую можно было с равным успехом использовать не только для отсылки сообщений в Белую Башню, но и для предачи посланий оттуда.

– Не уверена, что у меня есть несколько месяцев, –потупив глаза, тихим голосом произнесла Морейн, что было очень непохоже на нее. – Я... Я кое-что скрыла от тебя, Суан. – Но ведь у них никогда не было секретов друг от друга! – Я очень опасаюсь, что Совет вознамерился посадить меня на Солнечный Трон.

Суан моргнула. Морейн – и королева?

– Из тебя получится чудесная королева. И не надо вспоминать всех этих Айз Седай, которые были королевами и провалили эту затею. Это было очень давно. И вряд ли где-нибудь найдется правитель, у которого бы в советницах не ходила Айз Седай. Кто когда-нибудь сказал против них хоть слово, не считая Белоплащников?

– От советницы до королевы не рукой подать, Суан. – Морейн выпрямилась, тщательно расправляя юбку, и в голосе ее появилась та раздражающе терпеливая интонация, какая появлялась всегда, когда она что-нибудь объясняла. – Совет, очевидно, считает, что я могу взойти на трон и мятежные толпы не затопят улицы, но у меня нет никакого желания проверять, не ошибается ли Совет. Кайриэн за последние два года и без того достаточно натерпелся. И даже если они и правы, никто из тех, кому достаточно долго удавалось править Кайриэном, не мог удержаться от того, чтобы не опуститься до похищений, убийств и еще чего похуже. Моя прабабка, Каревин, правила более пятидесяти лет, и Башня считает ее успешной правительницей, поскольку Кайриэн при ней процветал и почти не вел войн. Однако ее именем до сих пор пугают детей. Лучше уж пусть забудут вообще, чем вспоминают так, как Каревин Дамодред! Но даже если за мной будет стоять Башня и если Совет добьется своего, мне придется сравняться с ней. – Плечи Морейн вдруг поникли, лицо задрожало, она едва сдерживала слезы. – Что мне делать, Суан? Я попалась, как лиса в ловушку, и даже не могу отгрызть себе лапу, чтобы убежать!

Поставив чашку на поднос, Суан опустилась на колени рядом со стулом Морейн и положила руки на плечи подруги.

– Мы что-нибудь придумаем, – сказала она, вкладывая в свой голос куда больше уверенности, чем чувствовала. – Мы найдем выход. – Ее слегка удивило, что Первая Клятва позволила ей произнести эти слова. Сама она никакого выхода не видела – ни для одной из них.

– Ну, если ты так говоришь, Суан... – В голосе Морейн тоже не слышалось убежденности. – Но кое-что я могу исправить. Позволь мне предложить тебе Исцеление!

Суан хотелось расцеловать подругу. В общем, так она и поступила.

У подножия гор, что возвышались теперь перед Ланом, еще лежало немало снега, и оставленная отрядом утоптанная тропа, четко виднелась под вечерним солнцем, уходя через холмы прямо к увенчанным облаками вершинам, вздымавшимся тем выше, чем пристальнее на них смотршиь. Лан поднял зрительную трубу, но не сумел заметить впереди никакого движения. Айил, должно быть, уже миновали перевал. Дикий Кот под ним нетерпеливо рыл копытом.

– Это Хребет Мира? – спросил Раким своим скрипучим голосом. – Впечатляет, конечно, но мне как-то казалось, что он должен быть выше.

– Это Кинжал Убийцы Родичей, – засмеялся немало постранствоваший арафелец. – Назови его предгорьями Хребта Мира и несильно ошибешься.

– Чего мы тут стоим? – поинтересовался Каниэдрин, понизив голос – настолько, чтобы нарваться на выговор, но все же громко, чтобы Лан услышал его. Каниэдрину нравилось ходить по краю.

Букама избавил Лана от необходимости отвечать.

– Лишь глупцы хотят сражаться с Айил в горах, – громко произнес он. Перегнувшись через луку седла к Лану, Букама тоже понизил голос почти до шепота, и морщины на его вечно хмуром лице стали глубже. – Да ниспошлет Свет нам удачу, чтобы Пейдрону Найолу не вздумалось именно сейчас превратиться в ярмарочного шута с размалеванным лицом. – Найол, Лорд Капитан-Командор Чад Света, командовал ими сегодня.

– Только не он, – коротко ответил Лан. Немногие знали войну так, как знал ее Найол. А значит, эта отдельно взятая война вполне могла закончиться сегодня. Интересно, назовут ли ее победой, подумал Лан. Засовывая смотровую трубу обратно в пристегнутый к седлу футляр, он поймал себя на том, что смотрит на север. Он чувствовал его притяжение, как железные опилки чувствуют магнит. Даже спустя такое время он испытывал почти что боль. В некоторых войнах невозможно победить, но в них все равно нужно сражаться.

Пристально посмотрев на Лана, Букама покачал головой.

– И только глупец из одной войны бросается сразу же в другую. – Он не потрудился понизить голос, и кое-кто из стоявших поблизости доманийцев удивленно взглянули на Букаму, явно не понимая, о чем тот говорит. Порубежникам все было понятно. Они знали, кто такой Лан.

– За месяц-другой я отдохну, Букама. – Столько займет дорога до дома. Месяц, если повезет.

– Год, Лан. Всего один год. Ну хорошо – восемь месяцев. – Букама произнес эти слова так, словно делал огромное одолжение. Может быть, устал? Он всегда казался железным, но ведь он был уже не молод.

– Четыре месяца, – сдался Лан. Он ждал два года и выдержал, может потерпеть еще четыре месяца. Ну, а если Букама и тогда будет чувствовать себя уставшим... Что ж, эту пропасть ему придется преодолеть – когда он окажется перед ней.

Так или иначе, Найол не стал изображать из себя дурака, что и вправду было очень хорошо, учитывая, что половина армии уже отправилась восвояси, уверенная, что победа одержана несколько дней назад – если даже не в тот час, когда первые Айил начали отступать. И они называли произошедшее великой победой. По крайней мере, так говорили те, кто не сражался, кто наблюдал за событиями со стороны, кто обретался в обозах. А историки уже писали так, словно все им было известно. Лан и не думал им возражать. Мыслями он давно был в двухстах лигах к северу.

Распрощавшись со спутниками, Лан с Букамой повернули на юг, к более приветливым краям, избегая, однако, Тар Валона. Города во всех отношениях великого и полного чудес, но там было слишком много Айз Седай, чтобы чувствовать себя спокойно. Букама оживленно толковал о том, что они увидят в Андоре, а возможно, и в Тире. Они бывали раньше в обеих этих странах, но, сражаясь с айильцами, даже не сумели полюбоваться знаменитой Тирской Твердыней, не говоря о других знаменитых городах. Лан хранил молчание, нарушая его только тогда, когда вопросы Букамы подразумевали ответ. Он остро чувствовал притяжение дома. Лан хотел лишь одного – вернуться в Запустение. И никогда не встречаться с Айз Седай.

Подруги могли попросить принести еду им в комнаты, однако, после того как Морейн Исцелила Суан, обе спустились обедать к первой смене. Они не хотели пропустить свою первую трапезу в звании Айз Седай в главном трапезном зале для сестер, куда Принятые попадали лишь изредка, по приглашению, а послушницы – только чтобы накрывать стол. Белые стены просторного зала с высоким потолком украшали яркие зимние драпировки, широкий карниз сверкал золотом. Квадратные столы с изящными ножками, покрытыми изысканной резьбой, были рассчитаны на четверых и по большей части располагались на достаточно большом расстоянии друг от друга – чтобы за едой можно было беседовать без опаски. Впрочем, сегодня некоторые столы были составлены вместе для групп побольше. На Морейн с Суан, единственных, кто пришел сюда в шали, бросали удивленные взгляды, а кое-кто из сестер даже наградил их насмешливыми улыбками. Морейн почувствовала, как у нее пылают щеки, но потребуется нечто большее, чем ехидные улыбки, чтобы она перестала надевать шаль всякий раз, как переступает порог своих апартаментов. Даже откровенный смех не заставит ее снять шаль. Она очень упорно трудилась, чтобы получить ее. Суан ступала по цветным, символизировавшим все Айя плиткам пола, с королевской грацией, небрежно поправляя шаль на плечах, будто специально для того, чтобы привлечь к ней внимание. Суан трудно чем-нибудь смутить.

• Предыдущая
• 48/95
• Следующая