Первая академия. Том 1 (СИ) - "Amazerak" - Страница 13

Вот как. Позвонил, значит… Хотя сказать-то могли всё, что угодно, чтобы меня отсюда вытащить. Не верилось мне, что подобные дела решаются так просто.

— Ладно, уже бегу, — сказал я. — Ах, да, чуть не забыл. У меня в квартире три трупа. Там бандиты рылись в моих вещах, но Ника с ними разобралась. Надо бы всё почистить, чтоб лишних вопросов у полиции не возникло. Твои люди смогут это сделать?

— Какой ужас, а я тебя предупреждала. Что было бы, если б не Ника?

— То же самое. Так ты сделаешь, что я прошу?

— Да-да, я скажу своим. Ты беги, и так уже опаздываешь,

Я нашёл в своих вещах тёмно-серый костюм тройку из мягкой высококачественной шерсти, который стоил немалых денег, да ещё, наверное, и на заказ был пошит. Фетровая шляпа такого же тона прекрасно дополняла наряд. Переодевшись, я снова отправился в Москву, но на этот раз на машине Петра Оболенского.

Лимузин вёл шофёр, который, судя по эфирному сиянию и печати тёмно-красного цвета, был магом земли. Он сказал, что машина бронированная, и мне опасаться нечего. Но я всё равно боялся какого-нибудь подвоха, поэтому велел Нике ехать следом.

Всю дорогу я внимательно смотрел по сторонам, запоминая маршрут. Город я не знал, и где расположена академия, представлял плохо. Меня могли отвезти куда угодно. А потом что? Убить? Казалось странным, что Оболенский решил со мной расправиться. Зачем? Мы же на одной стороне. Его род точно так же пострадал от козней то ли Шереметева, то ли ещё кого-то из «круга власти».

Но если меня действительно везут на смотры в академию, то совсем другое дело. Надо было готовиться морально. Я просто обязан показать достойный уровень, иначе сгорю со стыда. Мастер второго ранга — и провалил экзамены для абитуриентов. Да и вообще, можно сказать, моя жизнь и моё будущее зависели от того, поступлю ли я в эту академию.

Вот только я чувствовал себя совершенно неготовым ни к каким экзаменам. Думал потренируюсь три-четыре дня, может, недельку, вытяну технику на какой-то приемлемый уровень, тогда уже и перед приёмной комиссией не ударю в грязь лицом. А сейчас что? Вчера кое-как воскресил в памяти основные заклинания начального уровня, а сегодня — уже экзамен.

Проехав по Садовому кольцу, мы свернули в западном направлении и вскоре выбрались из город. На окраине шла стройка. Москва продолжала расти, несмотря ни на что. А вот предприятия наоборот многие были закрыты. Заброшенные промышленные здания стояли вдоль дороги и смотрели пустыми окнами на проезжающие мимо авто. Я знал, что после войны в столице царила разруха, но даже не представлял её масштабов.

Затем был длинный мост через реку, и вскоре за деревьями показались башенки академии. Лишь теперь мои подозрения рассеялись. Меня везли именно туда, куда надо. Оболенский не обманул.

Высокие кованые ворота с позолоченными орлами были открыты. Над ними красовалась эмблема заведения: четырёхконечная звезда с солнцем в центре. За воротами виднелись учебные корпуса — три монументальных здания с колоннами и башнями. Вокруг них раскинулся настоящий парк.

На проходной сидел человек в синем кителе и фуражке, похожий на полицейского. На тулье его была всё та же эмблема Первой академии. Местная стража. Я слышал, что для охраны академии Вяземские держали целую роту.

Нам охранник выписал пропуск, мы могли проехать, а вот Нике пришлось остаться за воротами, где толклись такси и брички.

Шофёр остановил лимузин на стоянке недалеко от центрального корпуса. Это здание было самым высоким и имело восемь этажей, тогда как соседние — по шесть. Я сразу узнал бежевый фаэтом, рядом с которым мы припарковались. Он принадлежал Виктору Оболенскому — человеку, приходившему вчера к Лизе вместе с главой рода.

Виктор встретил меня дружеским приветствием.

— Вы задержались, — отметил он, подавая мне руку. — Мы договаривались на четыре часа, а сейчас — уже шестой. Надеюсь, мастер ещё на месте.

— Мне пришлось утром отъехать по делам. Меня никто не предупредил заранее о времени, когда надо тут быть, — объяснил я.

— Верно, вас не успели предупредить. Слишком быстро у Петра Петровича получилось решить данный вопрос. Подумали, что откладывать не стоит. Ладно, пойдёмте, не будем испытывать терпение проректора.

Мы зашагали к широкому крыльцу с колоннами.

— И кстати, я бы не советовал вам время покидать усадьбу, особенно одному, — добавил Оболенский. — Это может быть небезопасно.

Главный холл академии выглядел очень торжественно. Пол украшала мозаика, а стены — лепнина и позолота. Над головой нависала огромная люстра. Людей тут было мало. Видимо, шли занятия.

Тут я заметил парней в чёрных брюках и зелёных пиджаках. На лацканах их красовались эмблемы академии, а слева на груди — гербы родов. Девушки, которые попадались на пути, были одеты похожим образом, только вместо брюк — юбки, а пиджаки — покороче и более приталенные. Некоторые студенты носили на одежде не родовой герб, а государственный. Наверное, собственного не имели.

Миновав холл, мы оказались в длинном широком коридоре. Тот вёл в круглое четырёхэтажное сооружение огромных размеров — тренировочный комплекс Первой академии. Его я не раз видел на фотографиях. Он стал одним из знаковых памятников архитектуры Москвы. В двадцать первом веке подобных зданий понастроили много, но в тридцатые годы тренировочный комплекс на Воробьёвых горах был единственный в своём роде.

— Вначале вас оценит Морозов, проректор по магической практике, — объяснил Виктор Оболенский. — Если он одобрит вашу кандидатуру, вас будет смотреть комиссия. Покажите всё, на что вы способны, если хотите попасть сюда.

Ага, как будто я сам это не понимал. Вот только моё новое тело не позволяло мне показать все мои способности.

Мы поднялись на четвёртый этаж и прошли в кабинет в конце коридора. Широкие двери вели в приёмную, где нас встретил секретарь. Он доложил по телефону о нашем визите, после чего пригласил к проректору.

В просторном помещении за большим столом сидел угрюмый господин лет пятидесяти. Его зачёсанные назад волосы лоснились от помады, как лоснился и крупный мясистый нос. Облачён мужчина был в тёмно-фиолетовый костюм с широкими лацканами, украшенными золотым позументом.

Включив эфирное зрения, я понял, что передо мной очень сильный одарённый. У него оказалось две печати. Самой развитой была печать земли. Прожилки расползались по всему эфирному телу широкими, насыщенно-бордовыми венами. Оранжевые прожилки печати огня выглядели тоньше и мельче. Морозов находился примерно на четвёртом-третьем уровне. В прошлой жизни этот человек не стал бы для меня серьёзным соперником, а теперь я по сравнению с ним всё равно, что младенец.

Оболенский поздоровался с угрюмым господином, извинился за задержку и представил нас друг другу. Морозов Игорь Тимофеевич — так звали проректора по магической практике.

— А я уж вас заждался, — басовито произнёс Морозов довольно добродушным тоном. — Ещё б немного, и вам меня дома пришлось бы искать. Ну что, Алексей, вы же понимаете, зачем вы здесь? Покажете, что умеете?

— С превеликим удовольствием, ваше сиятельство, — ответил я, как того требовал этикет.

Хоть я и не любил официальный стиль общения, однако манерам был обучен, плюс кое-что знал об этикете Российской империи девятнадцатого-двадцатого веков. Сейчас требовалось показать себя с самой лучшей стороны даже в таких мелочах. Возможно, из-за разницы культур могли возникнуть некоторые неувязки, но пока я себя чувствовал вполне уверенно.

Морозов поднялся из-за стола.

— Тогда пройдёмте в зал.

Последним заклинанием я продемонстрировал «змею» — так назывался огненный шлейф, тянущийся за движением руки. Я раскрутил его над головой и несколько раз стегнул по песчаному полу тренировочного зала, подняв в воздух клубы пыли.

На лице Морозова было написано что-то неопределённое. Я никак не мог понять, что он думает по поводу моей техники, и с нетерпением ждал вердикт мастера.