Последний праведник. Часть 1. Мирай - Рати Джулия - Страница 3

Мужчина вздрогнул, на горизонте мелькнули размытые контуры. Вскочив, наставник распахнул окно, легкие опалил горячий воздух. Но предчувствие трагедии обожгло сильнее. Он смог рассмотреть лишь два мальчишеских силуэта. Высокой фигуры наставника рядом не было. Мирай шел, чуть сгорбившись от непосильной ноши. В ней настоятель распознал тело друга. Сердце остановилось, холодные мысли затопили сознание, воздух медленно вышел из легких. Время застыло. Постепенно боль сменилась отчаянной решимостью. Он вырастит этих ребят, укажет им верный путь. Особенно Мираю. Как и хотел его друг – из стен монастыря мальчишка выйдет праведником.

…

Мирай шел, переставляя ноги из последних сил. Пустыня, законно считая их своей добычей, не желала отпускать. Жар проник под одежду. Он обжигал кожу, слепил глаза, каждый вдох был словно глоток кипящего масла. Тело наставника оттягивало плечи, но он не дал Игнару помочь донести его. Боль, что разрывала сердце, глушила только тяжесть ноши. Наконец на горизонте показались стены Монастыря. За прошедшие годы он стал родным, даже роднее чем долина, в которой родился юный праведник. Первые пять лет детства стерлись вместе с болью от потери родных и близких. А теперь его покинул и наставник. Мирай не знал, сможет ли он жить дальше, но не отдать почести телу ушедшего учителя он не мог. Рядом скользнула тень Игнара, это почему-то придало сил. Их вражда впиталась в песок вместе с пролитой кровью общих врагов. Пустыня проглотит и не такое. Безжалостный бой расставил все на свои места, Мирай принял своего защитника.

Тяжелые, закованные в металл, двери монастыря распахнулись. На пороге возникла крепкая фигура настоятеля. Он застыл на месте, давая праведнику самому внести тело учителя во внутренние стены. Двор встретил тишиной. Ученики застыли в немом недоверии. Откуда взялись силы, Мирай не понимал, но донести учителя до небольшого возвышения в центре не составило труда. Туда надо было переложить его ношу. Горячий пот струился, обжигая лицо, но праведник медлил. Снять с себя тело, означало окончательно признать смерть наставника. Дрожь прокатилась по телу и застыла на глазах, застилая их непрошенной пленкой. Сделав глубокий вдох Мирай на выдохе перекинул через себя тело и застыл. Взгляд замер на последнем дорогом ему человеке. Лицо наставника выражало умиротворение. Это помогло вернуть покой и в душу юного праведника. Он знал куда ушел наставник. Слова настоятеля подтвердили его мысли.

– Не печалься, мой юный друг, – мужчина подошел и встал рядом, – он ушел туда, куда шел всю свою жизнь, назад к Богу.

– Да, – Мирай поднял глаза на учителя и две непрошенные слезы проложили дорожки на пыльном подростковом лице, – но это не отменяет боль разлуки…, – и совсем уж тихо добавил, – я и не знал, что это так больно…

– Наша жизнь часто состоит из боли, – настоятель подошел ближе и сжал плечи Мирая, – нам даровано право забвения. Но это лишь, право. Выбор всегда за тобой. Ты можешь забыть и жить дальше, как ни в чем не бывало. Или же позволишь боли сделать тебя сильнее. Я верю ты сделаешь правильный выбор.

Мальчишка опять опустил взгляд и замер, он пытался услышать последний наказ учителя. Рядом стал настоятель и посмотрел в лицо ушедшему товарищу. Сердце сжало в тиски. Как же все-таки трудно принять уход столь близкого человека. Сам друг, не раз смеялся над смертью. Не бойся, говорил он, мы встретимся по ту сторону. Разлука не будет долгой, не в этом мире. Настоятель и сам не рассчитывал на долгую жизнь, а вот попадет ли он в обитель чистых, вопрос спорный. Но матушка судьба не оставила ему выбора. Теперь придется побороться за свою жизнь. Настоятель присмотрелся к телу и понял отчего умер друг. Тугая повязка из наноматериала, плотно прилегала к коже на шее и явно стягивала смертельную рану. Зачем юный праведник ее закрыл было понятно. Он хотел сдержать кровь в теле. Скоро она вновь разжижится и ее можно будет сцедить. Конечно процедура не из приятных, но болезнь не оставляла ему выбора. Чистая кровь, пусть даже и взятая у мертвого тела, отсрочит его кончину и позволит вывести мальчишек во взрослую жизнь.

– Я сделаю все необходимое, – настоятель обернулся к мальчишке, – ты можешь отдохнуть, я позову тебя на церемонию кремации, – осквернять память друга больше необходимо он не хотел, взятой крови будет более чем достаточно. А вот очистительный огонь поможет душе быстрей найти нужный путь.

Мирай кивнул, но со двора не ушел. Он сел, скрестив ноги, и погрузился в транс. Осознанность мелькнула во взгляде мальчишки лишь когда пламя, разведенное на том же постаменте в центре двора, поглотило тело наставника. Стоило огню угаснуть, он вновь ушел в себя. Зная характер праведника, настоятель запретил подходить к нему. Даже Игнару. Юный воин лишь издали наблюдал за застывшим без движения другом. Ровно через три дня Мирай поднялся и вышел на тренировочный плац.

Когда мальчишка появился на арене, наставник тут же выставил против него жестких бойцов. Не равных пацанят и не опытных, умеющих вовремя остановиться, тренеров. Нет, это были воспитанники предпоследних лет обучения. Познавшие вкус крови в настоящих боях и жестокие в своей неспособности контролировать агрессию. Новость быстро облетела Монастырь и поглазеть на зрелище сбежались все ученики. Как завороженные они смотрели как Мирай, просидевший без движения и воды трое суток, принял неравный бой. Старшие ребята окружили его. Оружия у них не было, но в этом не было необходимости. Они давно сами стали ходячим оружием. Жесткие удары сыпались один за другим. Праведник, ловкий и юркий словно большая кошка, уходил от них и разил в ответ. Но силы были неравны, да и не победа была целью…

Мирай стоял на коленях, ребята четырнадцати-пятнадцати лет окружили его. Ребра ныли, кровавая юшка заполнила рот, кожа на костяшках висела рваными лохмотьями. Колени тряслись, но неумение сдаваться заставило подняться. Багряная пелена закрыла обзор и последнее, что он заметил –кривая ухмылка парня, что вырубил его жестким ударом локтя, поддав напоследок коленом под дых. Позже этот самый парнишка стал его наставником и Мирай понял, что это был удар сострадания. А сейчас, на краю сознания мелькнула долгожданная уверенность. Он останется, потратит свою юность, но станет сильнее. Чтоб выжить в этом мире и найти способ изменить его.

…

Прошло три года.

…

– Ты же не хочешь удрать накануне посвящения? – прошипел Игнар в ухо другу.

– Конечно, нет, не говори глупости, – холодный голос Мирая чуть остудил пыл мальчишки, – если бы хотел, ушел бы давно… мне надо отправить сигнал. Просветы в буре все реже, даже сейчас небо очистится всего минут на пятнадцать, – праведник поднял глаза от рюкзака и, перехватив взгляд друга, твердо сказал, – надо идти.

– Ну, надо так надо, – Игнар уверенно кивнул головой, – но, если мы пропустим инициацию, знаешь где будут твои планы… ага, под хвостом у дикой ящерицы.

Ручных ящериц Мирай не знавал, он лишь улыбнулся и согласно кивнул.

Бледные багряные лучи солнца едва коснулись пустыни, что окружала Монастырь. Песок еще не обжигал, и ребята бодро бежали вдоль барханов. Встроенный маяк вел прямо в бункер. В тот день, когда Мирай утратил наставника, он был не в силах рассказать о находке. Промолчал и следивший за праведниками Игнар. Потом тайна сохранилась как-то сама собой. Ребята сделали сначала одну вылазку, потом вторую и так постепенно убежище древних стало их схроном. Многие технологии остались живы. Как они не потухли, ребята толком не разбирались. Поняли одно, бункер стоит на целой системе питания, что черпает сырую энергию откуда-то из недр земли.

Постепенно поверхность стала плавно уходить вверх, песок под ногами сменился твердой, покрытой трещинами, землей. Добежав до края тверди, ребята остановились на краю обрыва. Земля, образуя широкий пролом, резко уходила вниз. Падальщики, как и прочая разумная нечисть пустыни, были редкостью в этих краях. Сказывалась близость Монастыря. Но осторожность не раз сохраняла их тайну. Вот и теперь, прежде чем спуститься вниз, ребята оглянулись. Барханы пустыни безжизненно зависли в проступающей знойной дымке. А вот небо принесло угрозу.