Сумка, посох и удача! (СИ) - Моури Эрли - Страница 27

Следом за неблагодарной Рябининой я освободил страдающего архивариуса. У того хоть хватило ума не кидаться на меня с кулаками.

— Господин Блатомир, там, на стенке что-то есть, — оживился кенесиец. — Вы когда своим волшебным огоньком сверкали, я что-то углядел. Возможно, там светильник.

Я щелкнул зажигалкой и начал спускаться по ступеням, куда меня направил архивариус. Действительно, через несколько шагов я заметил на стене ржавый выступ, служивший держателем факелов. Находка вдохновила меня, и я двинулся дальше, периодически включая зажигалку и оглядывая стену. За поворотом, не доходя до арки, я обнаружил факелы, торчащие из похожего держателя. Целых три старых, но вполне пригодных к использованию факела! Возможно их оставили каменщики, которые безуспешно пытались заделать проход в зал с гробницей.

Главное, теперь мы были со светом, могли осмотреться и подумать, как выбраться из нашего кошмарного положения. Один из факелов я установил в первый держатель и поджог, второй, зажженный, вручил Дереваншу — архивариус должен был исполнять роль передвижного светильника — а третий оставил в запасе. Сначала мы поднялись к выходу из склепа и постарались понять, возможно ли выбраться из подземелья без постороннего вмешательства.

Со свободой нас разделяли две створки железной двери, изрядно покореженные, с глубокими следами чьих-то когтей. Очевидно, кто-то пользовался этим выходом, и пользовался неоднократно, даже в те ночи, когда двери были надежно заперты. Этот «кто-то», похоже, носил имя Марг — виконт Марг. Внимательно рассмотрев борозды, оставленные в металле нестрижеными ноготками, я даже вообразить не мог, что же это за чудовище покоилось совсем не далеко от нас.

Между двумя покореженными половинками двери имелась щель. Увы, слишком узкая. В нее вряд ли пролез бы палец — но все-таки через нее я смог разглядеть, что запором служит какой-то стержень или гладкая круглая палка, всунутая в петли вместо сломанной задвижки.

— Господин Дереванш, отдайте, пожалуйста, факел Элсирике, — попросил я. — От вас сейчас потребуется грубая мужская сила.

— А теперь попробуйте с разбегу вышибить эту дверь. Давайте, разбег посильнее и со всей дури плечом, — я направил его и слегка подтолкнул.

Удар архивариуса в дверь дверью остался как бы незамеченным — она даже не скрипнула и не шевельнулась. После столкновения с дверью Дереванш, тяжко дыша, с трагизмом поглядывал на меня.

— Попробуйте еще, господин Дереванш! — настоял я и проинструктировал: — Делайте это старательнее! Резче! Представьте, что за вами гонится виконт Марг! Итак, разбег!..

Упоминание о Марге вселило в архивариуса гораздо больше энтузиазмом и ретивости. Он отошел на несколько шагов, затем жалобно закричал и бросился на дверь. Удар о железную створку отбросил его на пару шагов назад. Кенесиец со стоном повалился на пол.

— Хватит, Булатов, мучить нашего Дереванша! — возмутилась Элсирика. — Сам проявляй грубую мужскую силу, если у тебя она есть!

— Дорогая, я — мозг нашей команды, — возразил я. — Но силу я так же проявить способен.

Дождавшись, когда архивариус освободит место, я тоже атаковал створки. Имелась кое-какая надежда, что запор — тот круглый стержень — вылетит или, в конце концов, сломается, и мы обретем свободу. Несколько раз я разбегался и беспощадно врезался в двери, но пользы от моих потуг не случилось никакой. Ржавый металл лишь поскрипывал в насмешку надо мной. И Дереванш, молитвенно приговаривал:

— Тише, господин Блатомир! Пожалуйста, тише! Разбудите виконта Марга!

А потом я вспомнил реплику одного из копателей, когда его дружки искали, чем запереть двери: «Посохом давай!», и сообразил, что запорным стержнем как раз и служил мой волшебный посох. Если так, то дело наше было совсем плохо. Его вряд ли сломал бы даже упырь Марг, ведь мой волшебный инструмент мы с Пашкой Крикуновым выточили из дуба особого сорта и долго вымачивали в специальном растворе, каждую ночь произнося над ним по десятку редкостных заклятий. В общем, этот посох на излом был покрепче самой высококачественной стали — значит, заперты мы здесь вместе с дохлым виконтом навечно.

Своими соображениями я поделился с Рябининой и архивариусом. И все мы разом загрустили, сев на ступеньки и глядя на зловещий отблеск факела в проходе к гробнице.

Анька курила уже вторую сигарету. Я тоже. Если бы при мне имелась волшебная сумка или хотя бы Книга, тогда можно было изобрести что-нибудь и как-то противостоять древнему упырю, который наверняка уже истомился от дневного безделья. А так получалось, что мы с голыми руками были против его чудовищных когтей и зубов. Нечестно как-то получалось. Крайне невесело.

— Много петард в карманах? Давай ими подорвем дверь, — родила мысль Рябинина.

— Дорогуша, это так же умно, как в карты с упырем сыграть, — рассмеялся я.

— Булатов, ну должен же быть какой-то выход? — рассердилась она.

— Вот именно, господин Блатомир, вы сами говорили, что из самой плохой ситуации выходов всегда больше, чем входов, — напомнил Дереванш, который категорически не хотел стать ужином виконту Маргу.

— Действительно, — сказал я, поднимаясь со ступенек. — Пойдемте, осмотрим склеп. Может, найдем другой выход или что-нибудь полезное.

— Вы хотите идти в саму усыпальницу упыря? — испуганно осведомился кенесиец.

— Ага. Вдруг там обнаружатся какие-нибудь инструменты, оружие или проход на свежий воздух. Идемте, мой храбрый друг.

— Я не пойду, — Дереванш отчаянно замотал головой. — Я лучше здесь, возле двери покараулю. Вдруг кто-нибудь будет проходить с той стороны, и я попрошу, чтобы нас выпустили.

— Господин архивариус, если в столь позднее время с той стороны кто-то и будет проходить, то только постояльцы кладбища: мертвяки, вурдалаки и им подобные. Ладно, сидите здесь, а мы с Элсирикой навестим усыпальницу, — я взял писательницу за руку и принудил ее встать.

Затем забрал у Дереванша факел, оставляя кенесийца в темноте.

Мы спустились до конца лестницы, до того места, где я нашел факелы. Здесь, вход в погребальную комнату начинала мраморная арка, по краям которой стояли серые печальные статуи. Там же валялись кирпичи и каменные блоки. Они были остатками кладки, возведенной некогда, чтобы ограничить свободу непоседливому виконту. Кое-как перебравшись через груды камня, я пролез дальше, шагнул на покрытый изразцами пол и поднял факел повыше, освещая ближнюю часть зала.

— Как мерзко, — прошептала Рябинина, прижимаясь ко мне.

— Отвратительно, — согласился я, чувствуя тревогу и даже вполне внятные зачатки страха. Одновременно сам факт того, что непреступная Рябинина прижалась ко мне, добавлял и другие мысли и ощущения. Я приобнял ее.

— Боюсь, — тихо сказала она, поглядывая на кости, сгрудившиеся на полу.

— И я. Мурашки ползают по спине. Такие щекотные мурашки с множеством мягких лапок. Это возбуждает, — я решительнее привлек Анну Васильевну к себе и полюбопытствовал: — Не хочешь мне отдаться на крышке гроба?

— Дурак! — она сердито оттолкнула меня и сделала два шага вперед.

Откуда-то сверху свесилась костистая рука. Как-то этак неожиданно качнувшись, ласково прикоснулась к лицу писательницы. Элсирика отпрянула и затряслась, оглашая упырьи покои пронзительным визгом. Мне подумалось, что ее выражение недовольства для виконта может послужить чем-то вроде звонка будильника. Подскочил к ней и зажал орущий рот.

— Тише, госпожа Элсирика, — не убирая ладони, попросил я. — Из-за твоих криков, Дереванш рискует заработать инфаркт. И виконт Марг во сне с перепуга может обосраться. — Я приподнял факел, освещая деревянный брус над нашими головами, и скелета, свисавшего с него. Черт знает, как он попал туда. Может Марг от скуки подбрасывал скелеты и один застрял там, точно трусики на люстре, после слишком резкого движения рукой.

— Видишь, — объяснил я Рябининой, — обычный скелетик. Стопроцентно мертвый и безопасный.

— Чего он там делает? — успокаиваясь, поинтересовалась Элсирика. — И чего он под потолком, сволочь такая? Еще и лапы свои сует, куда не просят!