Сумка, посох и удача! (СИ) - Моури Эрли - Страница 41

Еще у лестницы на второй этаж я раскланялся с Дереваншем и поспешил проводить госпожу Элсирику, направившуюся по полутемному коридору к своей спальне.

— Что тебе надо, Булатов? — строго спросила она, останавливаясь под канделябром, освещавшем великолепные цветные рельефы.

— Спать, надеюсь, вместе будем, — прошептал я, хватая ее за руки.

— И не мечтай. У меня здесь не дом терпимости, — отталкивая меня, она отступила к стене. — Ступай за господином Дереваншем — знаешь, где ваши комнаты.

— Ну, Анька, пожалуйста, — я молитвенно сложил ладони на груди, а потом положил их на ее грудь, такую выпуклую, рвущуюся из-под декольте. — Мы будем просто тихонько спать, как два котенка. Я тебе даже «Красную Юбочку» на ночь почитаю.

На ее губах появилась улыбка, похожая на мягкую складку бархата. Я не мог сдержаться и поцеловал ее. Она в ответ лизнула меня в уголок рта, несильно ударила кулачком в живот, и метнулась к своей спальне.

— Игореша, — позвала меня Элсирика, приоткрыв дверь.

— А? — я мигом подбежал, готовый как тигр ворваться в ее манящие покои.

— Имей в виду, я закрою дверь на все замки, — сердито сообщила она. — Если ты посмеешь ломиться сюда, то мой садовник отрежет твое бесстыжее беспокойство большими ножницами. Бай-бай, мой мальчик!

Она хлопнула дверью перед моим носом.

— Ну ты сука! — только и успел бросить я.

Почему она так повела себя, не знаю. Оставить меня одного в полутемном коридоре, когда совсем рядом была огромная, устланная шелками кровать — это, по меньшей мере, бесчеловечно! Девочки из нашего университета так никогда не поступали. Но что поделаешь, Рябинина и прежде была с необъяснимыми завихрениями. Я тяжко вздохнул, нащупал в нагрудном кармане фотографии графини Силоры Маниоль и маркизы Энлиаль Оранс. Последняя, кстати, на одном из фото позировала без одежды, лишь моя рубашка прикрывала ее плечики. Увы, так распорядилась злая Судьба: мне придется провести ночь с изображениями красивых женщин. Я понуро поплелся к лестнице на второй этаж.

Проснулся я, когда между штор пробивался серый свет раннего утра. Снизу доносились чьи-то приглушенные голоса и какая-то возня. Повалявшись в постели еще с минуту, я встал, надел рубашку и натянул шоссы. Подойдя к окну, посмотрел вниз на площадку перед портиком. Там уже стояла Элсирика, в чем-то убеждавшая садовника и статную женщину в зеленом платье — те только кивали или пожимали плечами. На земле лежала небольшая корзинка и большой дорожный сундук. Обещанной повозки еще не было видно, но, возможно, она ожидала нас на улице.

Накинув камзол и прихватив посох, я вышел из комнаты и трижды стукнул в дверь, за которой скрывался архивариус с моей сумкой.

— Кто там? — осведомился кенесиец.

— Почтальон Печкин. Открывайте, — потребовал я.

— Ах, это вы, господин Блатомир, — архивариус впустил меня, торопливо облачаясь в свой поношенный сюртук и поправляя ворот рубашки. — Я, знаете, всю ночь не спал. Читал немножко «О пользе древних вещей», но больше прислушивался и смотрел в окно.

— И чего вы там выглядывали? — я сел на табурет и открыл сумку, чтобы пополнить запасы сигарет в кармане.

— Боялся, что пожалуют люди виконта Марга, — он застегнул верхнюю пуговицу и доложил. — Ну, я готов. Можно в путь, к равнинам и горам благословенной Илии.

— Половинка ключа в сундучке? — поинтересовался я. Дереванш кивнул, и тогда я распорядился: — Давайте сундучок, положим его в сумку.

— Как же, господин Блатомир, у вас там места почти нет? — архивариус остановился с сомнением, прижимая резной ящичек виконта к груди.

— Давайте-давайте, — я расстегнул второе секретное отделение и, приняв сундучок, осторожно опустил его между ящиками с пивом и мясными консервами.

Кенесиец так и не понял моего фокуса, лишь заметно удивился, когда я вручил ему сумку, а она оказалась ничуть не тяжелее, чем была вчера без увесистых фолиантов Аракоса, медных чаш, железных цепей и прочих таинственных вещиц.

Мы вышли из дома и спустились на площадку, где все еще выясняли что-то животрепещущие Элсирика со статной дамой и садовником.

— … и чтобы здесь ни в коем случае не появлялись! Я сама вас найду, сразу, как только вернусь, — говорила госпожа писательница, обращаясь в основном к статной даме. Завидев меня с Дереваншем, она окончила разговор фразой: — Все, Пипику, пожалуйста, сделайте, как я прошу. Не заставляйте меня нервничать.

— Госпожа Элсирика, но ваши розы… Ваши любимые розы пропадут без моего ухода, — пробормотал садовник.

— Господин Дереванш, господин Блатомир, а я уже хотела посылать за вами, — Рябинина приветствовала нас холодной улыбочкой. — Экипаж уже подъехал. Прошу следовать на улицу.

Она тронула меня за локоть и принудила помочь садовнику с дорожным сундуком. Сама понесла корзиночку, из которой исходил запах горячих пирожков и еще какой-то домашней снеди.

— Здесь что, песок и камни? — поинтересовался я, вышагивая рядом с садовником и сгибаясь под тяжестью Анькиного багажа.

— Нет, там только мои платья и кое-какие вещи в дорогу. Сам сундук тяжелый, — объяснила Рябинина.

— Стойте, — сказал я, когда мы подошли к экипажу, и садовник уже собрался с помощью кучера устроить сундучище в багажном отделении. — Ну-ка, открывайте его.

С гардеробом великой писательницы я решил поступить, как и с вещами виконта Марга. Открыл сумку, расстегнул второе секретное отделение — оно было самым вместительным — и начал туда сваливать коробочки, бархатные и атласные сумочки, одежду.

— Господин Блатомир! О-о! — Рябинина от возмущения скруглила ротик.

Садовник и кучер застыли рядом с ней в полнейшей растерянности. С одной стороны они не понимали, как помещались вещи в уже полную с виду сумку, а с другой — они не могли уяснить, как я смел, столь бесцеремонно обращаться с важными вещами — одежонкой великой писательницы.

— Все в порядке, госпожа Элсирика, — заверил я, смяв напоследок платьице с синим кружевом и швырнув его на ящик с водкой. — Вашему шмотью там будет очень удобно. А главное, нет ничего надежнее моей волшебной сумки. Это можете отнести назад, — я пододвинул ногой пустой сундук к садовнику и тут увидел на углу улицы трех подозрительных типов, оставивших лошадей под старой липой и вышедших на середину дороги.

У меня возникло подозрение, что нежданная троица — люди виконта Марга. Ведь действительно, не лошадей же они пасли здесь в такую рань. И если появились у дома Элсирики эти трое, то ближайшее время вполне могли подтянуться более серьезные силы копателей.

— Дереванш, грузите сумку. И сами грузитесь, — сказал я, беря удобнее посох.

— Не подскажите, как проехать к Скотному рынку, — издалека поинтересовался один из подозрительной троицы, приподнимая шляпу.

— Сейчас подскажем, — пообещал я, толкая одной рукой Рябинину к повозке, другой, устраивая посох на плече, словно гранатомет. — Рынок вам скотский, да? — переспросил я, попутно активируя заклинание. — Убирайтесь к гребаной матери!

Из навершия посоха вырвался огненный сгусток, с ревом понесся и разорвался на дороге длинными языками пламени. Это послужило вполне достаточным указанием расположения рынка: троица с воплями бросилась прочь, наперегонки с испуганными лошадями.

— О, Гред Праведный, что вы сделали?! — воскликнул Дереванш, глядя то на догорающее среди камней пламя, то на удиравших людей.

Похоже, тот же вопрос мне собиралась задать Элсирика, ее садовник, статная дама и кучер.

— Всего лишь объяснил негодяям, где следует искать рынок, — я достал сигарету и щелкнул зажигалкой.

— Извините, но рынок в другой стороне, — заметил Дереванш. — Я хорошо знаю Фолен.

— А вы не подумали, что им вовсе не рынок нужен? Весьма похоже, что это люди виконта Марга, — я затянулся и выпустил дым.

— А если это не люди Марга, — с недовольством вмешалась Элсирика.

— Если не Марга, то расположение рынка им подскажет кто-нибудь другой, а я не справочное бюро. Садитесь, пожалуйста, госпожа, — я подтолкнул ее к повозке, и сам устроился на потертом кожаном сидении.