Право на счастье (СИ) - Свон Берта - Страница 10

– Правду? – переспросил он с горечью и непонятным отчаянием. – Лартов наказывают за правду, госпожа. Нас за все наказывают.

– Никогда, – дернула головой Тэя. – Никогда никто не узнает об этом разговоре, клянусь. И наказать за него никто тебя не сможет. Марк, пожалуйста.

Он молчал буквально несколько секунд, которые для Тэи тянулись, словно вечность.

– Я люблю вас, госпожа. Глупо, правда? – спросил он обреченно.

Если бы не сидела, Тэя упала бы. А так… Так она лишь изумленно смотрела на горько улыбавшегося Марка. Уголки губ поднялись, в глазах плескалась тоска, пальцы до белизны сжали подлокотники кресла. Дура. Какая же она была дура, когда говорила о жизни с Аристархом. Можно представить, что чувствовал в тот момент вечно унижаемый Марк.

Гостья сидела напротив и изумленно смотрела на него, словно видела ларта первый раз в жизни. Сказав такую желанную для нее правду, Марк почувствовал, как его покидает напряжение. Ему уже все равно было, накажут его или нет. Теперь он не сомневался, что все сделал правильно: следовало признаться в своих чувствах хотя бы ради себя самого.

– Марк, – севшим голосом позвала гостья. – Ох… Прости… Я и подумать не могла…

«Конечно, – подумал он с горечью, – кто я и кто вы. Нас рядом никто никогда не поставит. Да и всем известно: ларты не умеют чувствовать».

Видимо, она прочла его мысли, потому что качнула головой:

– Я не выйду за Аристарха. Но… Тогда мне придется уехать отсюда уже через четыре дня. Навсегда уехать. А я… Меня тянет к тебе, Марк. Я словно одержима тобой.

Он вздрогнул: слова обожгли не хуже кипятка. Недоверчиво посмотрев на нее, он увидел растерянность в голубых глазах.

– Я никогда не чувствовала такой зависимости ни от одного мужчины. И я понятия не имею, что делать в этой ситуации, – гостья говорила медленно, тщательно подбирая слова. Марк слушал и боялся поверить услышанному. – У меня есть четыре дня, чтобы принять решение. Но я на распутье. Не знаю, что делать.

– Я – постельная игрушка, госпожа, – он постарался не выдать той боли, что охватывала его каждый раз при мысли о своем положении. – Не следует привязываться к игрушке.

Гостья подалась вперед, впилась в него взглядом.

– Как оказалось, сердечной привязанности покорны все, невзирая на статус. Я не знаю, что делать. Подскажи мне, Марк. Если я уеду, мы больше не встретимся – Аристарх не согласится расстаться с тобой, а если узнает настоящую причину моего отказа, отыграется на тебе. У него больное самолюбие. Но если я останусь, то выйду за него. Мы с тобой не сможем быть близки – я не чувствую в тебе игрушку и не стану изменять своему мужу с другим мужчиной. Так что мне делать, Марк?

Марк сидел в кресле, ошарашенный, тщетно пытавшийся скрыть свое настоящее отношение к ее словам. Тэя видела: он не верит ей, боится поверить, не хочет снова обжечься об отношения с человеком. Кем бы ни были его предыдущие хозяева, они приучили его ждать от людей только худшего. Возможно, в другой ситуации, когда у них обоих было бы больше времени, Тэя постаралась бы, чтобы ее слова звучали не так шокирующе. Но сейчас, когда Аристарх мог вернуться домой с минуты на минуту, она спешила донести до Марка свое отношение к нему любыми способами.

Хлопнула входная дверь. Тэя вздрогнула.

– Я унесу поднос, госпожа, – Марк сориентировался быстрей, шагнул к столу, стараясь не касаться неё, взял поднос с так и не тронутым завтраком, вышел из комнаты, не оглянувшись.

Тэя успела выключить и убрать в сумку ренистол, прежде чем в дверь спальни постучали.

Довольный жизнью Аристарх, сияя белозубой улыбкой, сообщил, что свидание состоится через два часа, в самом романтичном, по его мнению, месте.

Тэя равнодушно кивнула. Свидание так свидание. Последний час полностью изменил ее отношение и к потенциальному мужу, и к собственной идее. Сейчас хорошо было бы закрыться в комнате, чтобы обдумать и слова Марка, и сложившуюся ситуацию. Но, увы, такой роскоши Тэе никто не позволит.

Через два часа вместе с Аристархом они выходили из дома, оба – одетые в местные народные костюмы, смесь халата и сарафана, с оголенными плечами, поясом и широкими брюками.

Идти пришлось недалеко, буквально полквартала. Крытая оранжерея, спрятанная во дворах, радовала и зрение, и обоняние. Казалось, владелец собрал в ней все цветы в Галактике.

Тэя шла по усыпанным гравием дорожкам, вдыхала неземные ароматы и радовалась, что перед отъездом обновила медчип.

– Расставляй ноги, – последовал привычный приказ, и Марк повиновался, стал раком, оперся руками о подоконник.

Сердце снова болело, душу сжигал огонь ревности. Марк видел, каким счастливым вернулся хозяин после свидания, и позволял воображению рисовать любые картины. «Мы с тобой не сможем быть близки – я не чувствую в тебе игрушку и не стану изменять своему мужу с другим мужчиной», – вспоминал он снова и снова. Не сможем быть близки… Это медленная, мучительная смерть – видеть рядом любимую женщину и не иметь возможности прикоснуться к ней, опять ощутить мягкость ее губ, вдохнуть ее аромат.

Тэя… Марк первый раз про себя назвал гостью по имени. Он не верил ее словам о любви. Нет, она не обманывала, скорее, сама обманывалась и принимала за любовь банальную жалость. Но даже если так, пусть она его всего лишь жалела… «Так что мне делать, Марк?», – у него не было ответа на вопрос. Отпустить ее навсегда, смалодушничать, разрушить их брак? При одной мысли об этом сердце начинало стучать, как сумасшедшее. Марк больше не представлял себе жизни без Тэи. Он зависел от ее взглядов, улыбки, прикосновений.

– Очисти, – последовал очередной приказ, и Марк покорно опустился на колени, стараясь не думать, что когда-нибудь, если Тэя все же выйдет за хозяина, она сможет застать его, Марка, в такой позе.

Что делать… Марк не привык принимать решения, все и всегда делалось за него. А теперь любимая женщина просила решить судьбу их отношений. Впрочем, никаких отношений и не было бы. Максимум, что стало бы доступно Марку через четыре дня, – это возможность постоянно видеть Тэю. В объятиях другого мужчины. Беременную. Счастливую.

Снова заболело сердце.

Ночь прошла отвратительно: Тэя лежала в постели без сна и смотрела в темный потолок. Признание Марка выбило ее из колеи, что теперь делать, она просто не представляла, думать о будущем боялась. «Мы с тобой не сможем быть близки – я не чувствую в тебе игрушку и не стану изменять своему мужу с другим мужчиной», – правду ли она тогда сказала? Воспитанная в почитании семейных традиций, Тэя и подумать не могла об измене мужу. Но… Это проклятое «но»… Рядом с тем, кто готов был стать ее мужем, находился тот, к кому ее тянуло. И кто знает, удержалась бы Тэя от соблазна, если бы…

«Я, похоже, уже все решила», – усмехнулась она про себя горько. «Бы», это небольшое слово, подчеркивающее несбыточность желаний. Да, видимо, все же придется улетать с этой гадкой планеты и пытаться забыть Марка где-нибудь на окраине Галактики.

Уснула Тэя под утро, проснулась через три часа, под звон будильника – сегодня должен был состояться последний репортаж. Стараясь не смотреть в зеркало, чтобы не напугать саму себя, Тэя кое-как привела себя в порядок, надела домашнее платье и нехотя вышла к столу.

Марк стоял у стены, как обычно: глаза в пол, голова наклонена. На теле – привычная серая роба, от которой Тэю уже воротило.

Аристарх, наслаждавшийся каждым днем, выглядел как лощеный аристократ докосмической эры: прилизанные волосы, широкая улыбка, домашний костюм, сидевший на нем с иголочки. Не жених – мечта. Вот только Тэя мечтала совсем о другом.

Объяснив свое состояние тем, что всю ночь продумывала репортаж, Тэя в течение всего завтрака искусно уводила разговор подальше от обсуждения свадьбы и брачного обряда.