Назад в ссср 6 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 11

— Это почему же?

— Дверь была не подперта.

— А может, не успели? Вспугнул, может, кто-то?

— Не исключаю, — закивал я. — Но пока возбуждать по такой статье рано.

— Послушай, Андрей Григорьевич, я правильно понял? Поправь, если что не так. Двое моих сотрудников находились при исполнении в дачном поселке. У них украли бензин. Потом вместо бензина залили солярку. По ошибке якобы. Потом они остались ночевать в пустом домике, который этой же самой ночью подожгли? Я все правильно изложил?

— Так точно, если вкратце, то да.

— Что значит, если вкратце? — у Горохова аж нос покраснел и глаз дернулся. — Я еще чего-то не знаю?

— Ну, там мы еще Тишку спасали и Егорку воспитывали.

— А-а… — смягчился шеф, — ну, детям помогать надо. Так вот… Не верю я в цепочку таких совпадений. Как говорил Брониславский, не верю!

— Станиславский…

— Чего?

— Так говорил Станиславский.

— Да, хоть Милославский, какая разница?

— Согласен, Никита Егорович, но если поджигали именно сотрудников, то злодеи ждут репрессий с нашей стороны.

— И они будут. Я их обещаю.

— А если их не будет, то злоумышленник будет сбит с толку. Значит, что-то пошло не по его плану. Появится шанс, что в следующем своем ходу он ошибется…

Горохов пододвинул от края стола поближе к себе многострадальную карандашницу. Та радостно блеснула золоченым боком.

— Может, ты и прав, Петров… — задумчиво пробормотал Горохов. — Если хочешь обыграть соперника, надо сбить его с толку. Если противник не может тебя просчитать — то это уже половина победы.

— Это вы хорошо придумали, Никита Егорович, — закивал Катков, конспектируя в свой рабочий блокнот цитаты от Горохова.

— Алеша, — переключился на него шеф. — Что там по пальцам с бутылки водки? Проверил?

Коробку-то мы со Светой все же до города довезли, хоть поболтали в наших приключениях основательно.

— Так точно.

— Так, а чего молчишь? Опять в блокнотике чебурашек на планерке рисуешь?

— Это был не чебурашка, Никита Егорович, а олимпийский мишка, просто уши большие получились.

— Да хрен с этими ушами, про пальцы лучше расскажи!

— Странное дело, товарищи, — Катков вдруг принял степенный вид, почувствовав, что все наше внимание переключилось на него, поднял указательный палец вверх и учительским голосом продолжил. — На бутылке обнаружено множество отпечатков, но ни один из них не оставлен Дубовым.

— О как…. — Горохов поскреб макушку. — И сколько же на ней человек наследили?

— Точно не могу сказать, но такое ощущение, что все следы рук оставлены одним человеком. Отпечатки повторяются, да и узоры папиллярные слишком витиеватые. Завитков много. Будто пальцы, что оставили их, родственники между собой, так сказать.

— Ясно, по картотеке-то пальцы проверь.

— Так это ж вручную, жизни не хватит… Нужны конкретные подозреваемые или конкретные имена, чьи дактилокарты в базе имеются.

— Принял… А с пожаром что? Отработали?

— Да… Химики хроматографический анализ прогнали.

— И?

— Пожарный мусор, что изъят из предполагаемого очага возгорания, содержит характерные продукты горения бензина.

— Ясно, спасибо, Алексей… За работу, товарищи!

— Привет, Андрюх! — Погодин выцепил меня в коридоре утром, еще до начала планерки. — На венок скидываться будешь? По рублю собираем.

— Умеешь ты с утра настроение поднять, Федя… я даже боюсь спрашивать, кому венок.

— Да, не… Там ничего такого. Не наш коллега, но служба причастная. Судмед дядя Леня скончался. Еще вчера… Помнить ты его должен. Маленький юркий такой.

— Вот блин, молодой еще.

— Да какой он молодой, — удивился Погодин. — Лет шестьдесят, не меньше.

— Ну и не старый же, — в моем понимании такой возраст не казался стариковским. — А что с ним случилось?

— Да на лестнице навернулся. Головой об ступеньки.

— Трезвый?

— А ты видел дядю Леню трезвым?

— Нет.

— И я нет… Но, сам знаешь, мужик он понимающий был, всегда органам подсоблял. Когда надо, выводы в заключении писал правильные и самые нужные. Причем бесплатно.

— Ну не совсем бесплатно, насколько я помню, а за нольпяшку.

— А бутылка — это не валюта, это подарок. Так что не наговаривай на покойного. Много добра он милиции принес благодаря этой своей тяге к бутылкам. Вот и решило руководство УВД скинуться на пару-тройку венков уважаемому человеку, что одно дело с нами делал. Правда, он уже год как на пенсии. Но уважить человека надо.

— Да я только за. Но не знал, что на пенсии, думал, дядя Леня в строю еще. Здоровья вагон было. Помню, как он на коленках ползал на почти на каждом месте происшествия. Возле трупа все обшаривал. Тщательно так все осматривал. Будто каждое дело — его лично касается. Не каждый молодой бы так сумел ползать, как дядя Леня. Стоп… Так ведь это он же ползал и возле Зины…

— Какой Зины?

— Роговой! Какой еще! На месте ее убийства в парке. Я почему и запомнил его тогда, что удивился, что, вроде медик песочком должен уже сыпаться, а коленки артритом не тронуты. Как молодой вприсядку ерзает.

— Ну и что из этого? Не пойму я что-то твоей логики.

— А ты уверен, что он сам споткнулся? А не помог ему кто-нибудь?

— В каком смысле – помог? Убил, что ли?

— Федя, сам подумай. Восмотре места происшествия по Зине Роговой участвовали много людей. Но вот как выходит, трое из них уже мертвы. Дубов, понятой Печенкин и вот теперь судмед дядя Леня.

— Ого, — Погодин присвистнул. — И правда… Какой-то невезучий состав собрался в тот день на месте происшествия. Но дядю Леню никто не убивал. Есть же заключение Бюро СМЭ.

— А дело у кого?

— Так не возбуждали… Отказной материал. Несчастный случай.

— Материалы где?

— Да хрен знает, скорее всего, у Осинкина. Вечно ему всякие мутные отказные начальство отписывает. Говорят, Сафонов ему за что-то мстит. А тебе зачем?

Многовато для утра получалось новостей и умозаключений, но ковать надо было, пока горячо. Не дай бог, ещё кто…

— Посмотреть я хочу на это самое заключение, – объяснил я Погодину. – Или оно не готово еще? Времени же немного прошло.

— Шутишь. Для своего ветерана дяди Лени СМЭ-шники все по-быстрому сделали. В один день и вскрытие, и заключение сверстали. Это уж как-то само собой. Так что документ в материале должен быть.

— Понял. Скажи Горохову, что я позже буду. Не пойду на планерку. Мне Осинкина на опорном пункте надо изловить с утра пораньше, пока он на участок не умотал.

— А что, так можно?

— Конечно, дядя Петя всегда перед обходом участка утром на опорнике чай пьет.

— Нет, я про то, чтобы не ходить на планерку.

— Нельзя, конечно. Но дело не терпит отлагательств. Все, я убежал.

Вот и знакомая панелька. Вместо жилого первого этажа — помещениея ЖЭКа, в вотчине которого и находился участковый опорный пункт.

Я зашел внутрь и увидел знакомую дверь с трафаретной вывеской: “Опорный пункт милиции и профилактики правонарушений”. Коротко постучал и шагнул в кабинет.

— О! Андрюх! Какими судьбами? — Осинкин приветливо расплылся в улыбке. — Погоди. Закончу с гражданкой, присядь пока.

Участковый оказался не один. Уже в такой ранний час к нему на участок пришла усталая женщина и принесла с собой грустное лицо, опущенные плечи и тяжкие вздохи.

— Дело серьезное, Алевтина Степановна… — нагнетал Осинкин. — Возможно, ваш супруг стал жертвой преступления… Меры нужно принимать срочно. Есть в городском морге пара неопознанных трупов. Вы должны их посмотреть на предмет соответствия, так сказать. Морг уже открыт. Предлагаю проехать туда.

— В морг? — выдохнула тетя. — Я не хочу…

— Что значит – не хочу? Алевтина Степановна, надо… Это ваш долг перед мужем, опознать его, и перед государством долг, чтобы не повести следствие по ложному пути. Только предупредить хочу. Один труп после ДТП, он не совсем целый, и опознавать придется по родинкам и другим интимным местам. Сможете?