Анютины глазки (СИ) - Колч Агаша - Страница 10

– Ой, да ладно! Не очень-то хотелось. Стой дальше, – сплюнул несостоявшийся помощник себе под ноги, сунул руки в карманы широких, обтрёпанных по низу штанов и, насвистывая что-то разухабистое, исчез в толпе.

– Добрый день, прекрасная моса, – привлекло моё внимание вежливое приветствие.

Похоже, что мужичок присел за тачкой на бордюр, потому как видна была только голова и часть шеи. По-доброму улыбаясь, он посматривал то на меня, то на мой багаж и при этом весело подмигивал Гамлету. Тот в ответ радостно поскуливал, задорно перебирая лапами, и вилял хвостом, как пропеллером.

– Здравствуйте, уважаемый мот, – ответила я, на что мужчина смущённо хмыкнул. – Скажите, вы оказываете услуги? Мне нужно тачку по адресу докатить.

– Что ж не докатить-то? Докачу, конечно. Говорите, куда править.

– Улица Пристенная, дом пятнадцать, – для верности заглянув в бумажку, назвала я адрес.

Помощник задумался:

– Пристенная… Где ж такая-то?

Я только плечами пожала: сами мы люди неместные…

– Ща, моса, я мигом! – едва ли не на ходу крикнул мне мужичок и рванул со всех ног куда-то вдоль дома.

Глядя ему вслед, я ахнула: руки и ноги бедолаги были мало что короткие, так ещё и кривые. От этого и рост неприкаянного получился карликовый.. Я таких раньше только в кино видела в роли шутов.

– Бедняга… – протянула я, и Гамлет поддержал меня тихим поскуливанием.

– Узнал, – выпалил запыхавшийся мужичок-с-ноготок, стараясь восстановить дыхание. – Это недалеко, моса, два квартала и один проулок. Можем за полчаса спокойным шагом дойти. Уф!

Глядя, как бедняга отдувается, я только рукой махнула.

– Отдышитесь сначала, и вот… – я потянула из корзины промасленный пакет с пирожками.

– Нет-нет-нет! – замахал короткими ручками неприкаянный. – Прежде работу сделать надо, только потом оплату брать.

– Хотя бы один съешьте, сил наберитесь. Возьмите в качестве аванса, – не опускала я руку, видя как мужчина сглатывает голодную слюну.

– Ну разве что один, – нерешительно потянул за уголок выпечку из пакета помощник.

Пирожки тётя Тая пекла знатные. На сухой сковородке с начинкой из зелени, яиц и творога, размером с мою ладонь. Готовые пироги хозяйка щедро смазала сливочным маслом, накрыла большой миской и подождала, пока каждый пропитается. Только после этого часть выставила на стол к горячему отвару, а часть разложила по пакетам и положила мне в корзину.

Вот такой пирожок неторопливо жевал сейчас неприкаянный, время от времени блаженно прикрывая глаза. Было видно, что человек голоден, но ел он неторопливо и аккуратно. Впрочем, весь вид его говорил о том, что хоть и бездомный он, но не опустившийся. Отросшие волосы чистые и собраны в плотный пучок на затылке. Одежда потрёпанная, но штопаная и недавно выстиранная. Даже грязи под ногтями не было. Доев, вынул чистую тряпицу из кармана, вытер рот и пальцы, стряхнул в сторонку, сложил уголок к уголку и вернул на место.

– Я готов, – объявил он и взялся за ручки тачки.

Мне не оставалось ничего другого, как идти следом.

Как только вышли с привокзальной площади, гам и шум от скопления множества людей словно завесой отрубило. Мы шли по тихой тенистой улице, за заборами виднелись крыши одно- и полутораэтажных домов и пышные кроны фруктовых деревьев. Временами казалось, что кроме скрипа колёс моей тачки и бряцанья металла лопат и грабель других звуков нет.

– Тихо, как в деревне, – хихикнула я. Безлюдность улицы нервировала. И, чтобы хоть как-то разрядить напряжение, спросила помощника, с лёгкостью катившего гружёную тачку: – Уважаемый мот, а как вас звать-величать?

Мужчина резко остановился, поставил тачку и, сложив руки в умоляющем жесте, сказал:

– Прекрасная моса, не надо меня мотом называть, да ещё и уважаемым. Я Флор-неприкаянный. Так и зовите.

Сказал, ухватился за ручки и, дабы скрыть смущение, спешно зашагал дальше. Гамлет, восседающий на моей сумке в передней части тачки, был похож на носовую фигуру корабля, указывающую путь бесстрашным мореходам.

Пройдя квартал, я вдруг увидела среди верхушек деревьев тёмно-серые башни замка. Они возвышались над домами не архитектурными украшениями, а скальным монолитом. Флор, проследив мой взгляд, объяснил:

– Замок княжий.

– Нерадостное какое-то строение, – вырвалось у меня.

– Символ власти и могущества другим быть и не должен. Довлеет над городом, чтобы помнили граждане, кто…

– … в доме хозяин? – со смешком перебила я рассказчика.

– Можно и так сказать, – не стал спорить Флор.

Всё-то было замечательно: район тихий и зелёный; погода славная – не холодно и не жарко; помощник, хоть неприкаянный, но воспитанный и скромный; даже Гамлет ведёт себя ниже травы, тише воды. Одно плохо – я жутко хотела в туалет. После двух с половиной часов пути уже мечтала найти комнату уединения, но не могла бросить тачку и Гамлета. Потом ожидание помощника, теперь вот неспешная прогулка. Терпение было на пределе, хотелось спросить: «Когда уже придём?», но я помнила, что Флор сам до сего дня не бывал в этом районе. Наконец-то проулок, ведущий к улице Пристенной. И – слава Светлой богине! – дом номер пятнадцать, который стоял как раз напротив прохода в улицу.

Со всех ног я бросилась к воротам и принялась дёргать их, пытаясь открыть. Но створки даже на щёлочку не желали приоткрыться. Что же делать? Через забор лезть, что ли?

– Постойте, моса. Скажите, у вас какие-то документы на дом есть? – остановил меня Флор.

– Есть! Конечно, есть, – выхватила я из внутреннего кармана куртки листы, заверенные печатью.

– Проведите ими в районе замка́…

Последовала совету, и ворота тут же раскрылись. Магия, чёрт бы её побрал.

– Заходите, я сейчас, – крикнула на ходу неприкаянному и кинулась за дом, где должен быть домик раздумий.

Возвращалась к помощнику не спеша и в отличном настроении. Флор, успевший закатить тачку во двор и прикрыть за собой ворота, осматривался, не сходя с места. Зато Гамлет носился по участку и поднимал заднюю лапку едва ли не у каждого куста, помечая территорию, у которой появился новый хозяин.

Осматривая небольшой участок, доставшийся мне в наследство, я поняла, почему улицу назвали Пристенной. Территория шла вдоль высокой стены, сложенной из больших каменных блоков. Кажется, это была замковая ограда. Интересно, кто и когда позволил такую застройку? Помнится, читала, что у стен, окружавших замки, даже растительность всю искореняли, дабы враг не мог использовать её как укрытие при нападении и осаде. А тут целая улица, прилепившаяся к стратегическому объекту.

– В давние времена такими наделами у стен замка князья награждали самых преданных вассалов, – объяснил мне такое несоответствие Флор. – Это считалось не только привилегией, но и обязанностью. До последнего вздоха должны были люди, живущие под стеной, защищать подступы. Избегать смерти в этом случае считалось не просто трусостью, но покрывало семью вечным позором. Со временем замки обрастали городами, оборонные стены отступали всё дальше и дальше, и пристенная повинность забылась. Дома на этих улицах стали не только по наследству передавать, но и продавать. Не рассказывал ваш батюшка, как ему надел достался?

Я отрицательно покачала головой и спросила о том, что меня заинтересовало едва ли не с первой минуты знакомства.

– Флор, а как случилось, что вы стали неприкаянным? Видно же, что человек образованный, знаете много, речь у вас правильная, манеры опять же…

Мужчина удивлённо посмотрел на меня – правда ли мне такое интересно, вздохнул и, отведя глаза, ответил:

– Прекрасная моса, у таких, как я, жизненный выбор невелик. Хорошо, если родители состоятельные и дадут образование хорошее. Да и то… на службу князеву не берут. Говорят: рожей не вышел, людей распугаешь. К купцам учётчиком пойти можно было бы, но… Буйные люди купчины наши. Любят развлечься за чужой счет. Особенно, когда объект постоять за себя не может или, как я, располагает к насмешками и издевательствам. Что остаётся? Балаган шутовской. Там тоже развлекать народ приходится, но хотя бы знаешь, что это работа такая – людей смешить. – Флор с доброй улыбкой проследил, как Гамлет гонялся за птичкой, перелетавшей с кустика на кустик, убрал выбившуюся прядь за ухо и продолжил. – Хозяин нашего балагана был человеком строгим, но справедливым. Дисциплина среди артистов была безупречная. Ни пьянок, ни распутства, ни каверз, друг дружке устраиваемых, отродясь не бывало. Я, помимо шутовства, ещё и документы учётные вёл, за что получал дополнительные таланы. Нормально жили. Только жаль, что ничто не вечно. Умер наш благодетель. Наследники продали шатёр другому хозяину, и тут началось… Короче, не выдержал я такого отношения и, дождавшись окончания контракта, заявил, что ухожу. Только меня той же ночью обокрали. Забрались в мой вагончик и вынесли всё. Хорошо, что меня самого там не было, а то для устрашения других и убить бы могли. Остался я в чём был. Добро мальчишка выбежал предупредить, чтобы не шёл я в шатёр, а бежал без оглядки. Развернулся и пошёл куда глаза глядят. Без документов и хоть каких-то средств к существованию.