Анютины глазки (СИ) - Колч Агаша - Страница 23

– Здра-а-а-авствуйте…

От звука моего голоса за стеной вскликнула птица. И получилось это так забавно, словно она ответила мне. Чтобы подбодрить себя – всё же не такая я храбрая, какой хочу казаться, – продолжила несуществующий диалог:

– Можно я войду?

Конечно же, мне никто не ответил, так и я не торопилась лезть в проём, рассматривая, как ловчее ногу поставить. Вдруг, когда я уже решилась перешагнуть преграду, птица вновь подала голос. Не так громко, как в первый раз, но я услышала и ответила:

– Спасибо.

Удивительно, но за стеной не было такой чащобы из кустарника и бурьяна, как я ожидала. Если бы не знала, что эти развалины давно заброшены, то подумала бы, что кто-то здесь следит за порядком. Продолжая поднимать боевой дух, я, медленно продвигаясь вперёд, вновь заговорила:

– Я иду. Намерения у меня самые мирные. Просто хочу посмотреть, не растут ли тут кустики подходящие, вечнозелёные. Мне всего-то три штуки надо. Ну и очитков немного или суккулентов. Согласна на всё. Надеюсь, вы позволите мне, если найду таковые, аккуратно их выкопать.

Эх, надо было Гамлета уговорить пойти со мной в эту безнадёжную экспедицию. Одной очень страшно, а Яша не защитник.

Внезапное громкое шипение заставило меня остановиться. Змея? Внимательно посмотрела под ноги, но ничего не увидела, зато когда подняла голову, даже дыхание затаила. Метрах в двух от меня, на плоском камне сидела крупная алая ящерица. Она не просто сидела – рептилия приняла боевую стойку: капюшон на голове раздулся, пасть широко разинута, одна из передних лап отведена в сторону. И без того немаленькая, около полуметра будет, но хочет ещё крупнее выглядеть. Так поступают животные, желая отогнать противника: шерсть дыбом поднимают, перья нахохливают, тело раздувают – стараются казаться больше, чем есть на самом деле. Вот и эта тоже пугает. И шипит вдобавок.

– Эй, ты чего? Я же с миром пришла, – обратилась я к зверушке.

Хоть с ящеркой говорить, лишь бы не тишина. Да ещё и словно взгляд чужой на себе почувствовала. Будто смотрит кто изучающе. Вот зачем меня за город понесло? Надо было походить, поискать растения поблизости. Ну и что с того, что не видела зелени никакой, кроме верхушек деревьев за высокими заборами соседей. Может быть, я просто плохо искала…

Не отводя глаз от агрессивной животинки, я сделала шаг назад. И, о чудо, цвет ящерицы сменился на светло-коричневый, тело вернулось к нормальной форме, пасть захлопнулась, а шипение прекратилась.

– Злюка ты, – объявила я и сделала ещё один шаг назад, но обо что-то споткнулась и взмахнула руками, чтобы удержать равновесие.

Из корзинки вылетел пакет с лепёшками, взятыми с собой для перекуса, и шлёпнулся прямо на камень перед ящерицей.

– Упс! Поверь, это не было покушением. Считай, что угощение столь неприглядным способом поднесла, – принялась оправдываться я, мысленно посмеиваясь над собою.

Но тут сбоку под стеной что-то зашуршало, то ли мышка пробежала, то ли подружка моей собеседницы. Я повернула голову на шум, а когда посмотрела на камень, пакета с лепёшками там не увидела. Ящерка была, а пакета не было.

– Всё чудесатее и чудесатее, – проворчала я себе под нос и хотела уже повернуть к пролому и вернуться на дорогу, но ящерка соскользнула на землю и, глянув на меня через плечо, неспешно пошла в глубь развалин.

Я смотрела ей вслед, не решаясь уйти, но и оставаться здесь не было возможности. Солнце перешло зенит, к закату клонится, а нам ещё домой возвращаться.

Животинка, пройдя несколько шагов, вновь обернулась. Могу поклясться, что на её морде была ехидная усмешка. Вот же поганка! Сначала пугала, теперь издевается. А, была-не была, пойду следом. Может, я от перемещения умом повредилась, но мне кажется, что ящерка меня за собой зовёт.

Идти пришлось недолго. Буквально за следующей стеной увидела площадку, густо поросшую несколькими видами молодила, а рядом с валуном, закрывающим дальнейший проход, как по заказу, нашлись три миниатюрных деревца. На тонких стволах – словно специально сформированные шары из густой тёмно-зелёной кожистой листвы, похожей на самшит. Только листья крупнее и круглые.

– Это всё мне? – не сдержав эмоций, ахнула я.

И вновь ответом мне где-то крикнула птица.

Понимая, что всего не унести, решила взять только деревца. Мне их ещё в горшки высаживать да помочь прижиться и адаптироваться. Потому старалась выкапывать так, чтобы корешки не повредить. Орудуя где лопатой, где руками, я по привычке разговаривала с растениями:

– Вы такие славные. Просто загляденье. Не бойтесь, миленькие, я вас не обижу. Горшки для вас приготовила красивые и удобные. Ухаживать за вами буду старательно. И подкармливать, и землю рыхлить, и поливать.

Сложность случилась там, где не ждала. Деревца росли слишком близко друг к другу, и корешки сильно переплелись. Грубо разрывать их не хотелось, а разбирать времени не было. Так одним комом и положила в корзину. Не удержавшись, захватила несколько штук разных розеток молодило. Потянула плетёнку за ручку и поняла, что не выдержит она тяжести нагруженной – рассыпется. Пришлось взять в охапку.

Выходя из закутка, в котором нашла желанные растения, я продолжила игру в общение.

– Спасибо за щедрый подарок. Можно я ещё приду за молодилом? Обещаю, что наглеть не стану и всё под корень не вырежу, – но на мои слова ни ящерка не выбежала, ни птица не чирикнула. И опять мысленно потешаясь над собой, я добавила. – И угощение обязательно принесу. Лепёшки с мёдом. Так можно прийти?

Что-то вновь завозилось в кустах, и птица на сей раз голос подала чётко и громко.

– Тогда до встречи, – пообещала я на остатках наглости и, крепко прижимая к себе корзину, рванула к дороге, где безмятежно дремал Яша.

– Моса! Моса, подождите!

Мы с Яшей едва-едва пробрались сквозь шумную толпу, толкающуюся у городских ворот. Время шло к закату, и нашлось немало спешащих по своим делам людей, желающих войти или выйти именно через эти ворота, которые вскоре должны были закрыться. Центральные городские открыты круглые сутки, но каждый выбирает те, что ближе и удобнее. Отвечающие всем этим требованиям для жителей Пристенной улицы были Восточные ворота. Через них мы с Яшей и ходили искать растения.

И вот когда до вожделенного отдыха и горячего обеда оставалось два квартала, дорогу преградил нарядный тук-тук с вычурной монограммой на пассажирской дверце. Слуга, сидящий рядом с водителем, ловко соскочил на землю и с почтительным поклоном помог выйти из машинки молодой красивой моте.

– Вы меня не узнаёте? – обратилась та ко мне. – Вот и я едва поняла, что это вы. Если бы не ваша тележка... Другой такой я никогда не видела…

И вот тут, по голосу, я её и признала – та самая несмеяна из беседки в придорожной гостинице. Только за то время, что мы не виделись, бесцветная моль превратилась в яркую бабочку.

– Как же вы изменились, досточтимая моса! – не сдерживая эмоций, воскликнула я.

– Не только я. Вся моя жизнь благодаря вам, моса, изменилась, – девушка шагнула ко мне и протянула руку, но я, показав свои запылённые ладони, спрятала их за спину. – Чуть ли не на следующий день после нашей встречи я загадала увидеться с вами вновь. Дабы отблагодарить за тот букетик.

Девушка открыла симпатичный ридикюль, висевший у неё на сгибе руки, и достала бархатный мешочек. Хотела было протянуть мне, но, что-то вспомнив, в умоляющем жесте приложила руки к груди:

– Ах, моса, простите меня! Я не назвала своё имя. Досточтимая мота Рина Дольская, – с лёгким намёком на поклон представилась собеседница.

– Моса Анюта Васечкина, – ответила я в тон ей и присела в книксене.

Как же всё-таки хорошо, что улицы нашего района безлюдны. Иначе любопытные горожане собрались бы вокруг двух странных девиц, стараясь понять, что может связывать юную даму из высшего общества и замарашку с тачкой, полной непонятных растений. Именно с таким выражением на лицах наблюдали за беседой наши сопровождающие.