Собрание сочинений в 2-х томах. Том 2 - Фонвизин Денис Иванович - Страница 60

Видя, что вы, государь мой, в числе издателей «Собеседника», покорно прошу поместить в него сие письмо. Напечатание оного будет для меня весьма лестным знаком, что вы моим объяснением довольны. Доброе мнение творца, вмещающего, как вы, в творении свои пользу и забаву в степени возможного совершенства, должно быть для меня неоцененно; напротив же того, всякое ваше неудовольствие, мною в совести моей ничем не заслуженное, если каким-нибудь образом буду иметь несчастие приметить, приму я с огорчением за твердое основание непреложного себе правила: во всю жизнь мою за перо не приниматься.

ЖИЗНЬ ГРАФА НИКИТЫ ИВАНОВИЧА ПАНИНА{*}

Граф Никита Иванович Панин, правивший иностранными делами министр, произшел от благородных родителей в 1718 году сентября 15-го. Предки его, уроженцы Лукской республики, выехали в Россию в пятом-на-десять столетии. Отец его служил Петру Великому и имел счастие пользоваться его благоволением. Достигши до чина генерал-поручика, окончил он дни свой в 1736 году от множества ран, полученных им на разных сражениях. Он достоин был иметь таковых сынов, коих деяния в течение более двадцати лет обращали на себя внимание целой Европы. Один управлял важнейшими государственными делами и воспитывал наследника российского престола, а другой явил опыты мужества и искусства своего во время Прусской войны, правил всею завоеванною частию Пруссии, предводительствовал потом армиею противу турков, взял приступом город Бендеры, споспешествовал независимости крымских татар и, наконец, спустя несколько лет по увольнении его от службы, прекратил великий мятеж и чрез сию важную отечеству заслугу учинился защитником дворянства, противу которого устремлена была злоба мятежников.

Жизнь достойного их родителя была сообразна с званием гражданина, коего душа столь же была благородна, как и его происхождение. Все его недвижимое имение состояло в четырехстах душах. Он столько старался о воспитании детей своих, сколько позволяло ему посредственное его богатство и положение, в каковом тогда находилось его отечество. Слух о добром воспитании и добродетелях его дочерей доставил им знатные супружества. Одна выдана за князя Куракина, сенатора и российского двора обер-шталмейстера, а другая за господина Неплюева, сенатора же и действительного тайного советника. Сыны его записаны были в гвардейские полки, в коих отправляли действительную службу с самых нижних чинов. Благородное поведение и родство с князем Куракиным, который от императрицы Анны Иоанновны был отличаем, доставили графу Никите Ивановичу случай бывать во всех придворных собраниях. Императрица Елисавета Петровна при восшествии своем на престол пожаловала его в камер-юнкеры. Отменное сей государыни к нему благоволение вооружило противу его зависть и ревнивость, два свойственные царедворцам пороки. Враги его, стараясь чрез разные происки отдалить от двора, но не находя в поступках его ничего такого, что бы могло послужить к его обвинению, принуждены были употребить в пользу свою его достоинства. Они представили императрице способность его к политическим делам, почему он и был отправлен в 1747 году к датскому двору в качестве полномочного министра. При отъезде его в Копенгаген он имел повеление заехать в Дрезден для принесения от ее императорского величества Августу Третьему, королю польскому, поздравления по случаю бракосочетания дофина с дочерью его принцессою Мариею-Иозефою. В том же году он пожалован был в камергеры.

В то время состояние Швеции было в рассуждении России самое критическое, так что каждую минуту надлежало ожидать возгорения войны между обеими державами. Польза России требовала того, чтоб не допустить Швецию до разрыву союза. Для исполнения толь нужного предприятия потребен был такой министр, который бы с кротостию нрава соединял просвещенный и проницательный разум. Императрица по представлению канцлера судила быть способным графа Панина к оказанию таковой отечеству услуги. В 1748 году перевели его из Копенгагена в Штокгольм. Он совершенно оправдал избрание своей монархини, возложившей на него такое дело, которое требовало великих способностей и превосходных качеств. Он не только отвратил войну, но еще и приобрел многих России доброжелателей. Заслуги его стяжали ему от двора разные награждения. В лето прибытия его в Штокгольм он получил орден святыя Анны, в 1751 году орден святого Александра Невского, а в 1755 пожалован был в генерал-поручики. Пребывание его в Швеции продолжалось около двенадцати лет. Он чрез добродетели свои приобрел почтение от тамошнего двора и всего народа; ни один швед не произносит даже и поднесь имени его без некоего к нему благоговения.

В 1759 году он отозван был в свое отечество, а в 29 день июня последовавшего года императрица благоволила вверить ему надзирание над воспитанием великого князя Павла Петровича, важную должность, которую он беспрерывно исправлял до самого бракосочетания августейшего его питомца. Император Петр Третий наградил его чином действительного тайного советника и орденом святого апостола Андрея.

В 1763 году, во время отсутствия покойного канцлера графа Воронцова, великая императрица Екатерина Вторая, которой священное имя и великие деяния предадутся бессмертию, препоручила ему управление иностранными делами, а в 1767 году благоволила почтить его графским достоинством, о чем и обнародован был указ следующего содержания:

«Наш действительный тайный советник Никита Панин чрез попечение свое и воспитание дражайшего нащего сына доказал нам ревность свою и усердие и в то ж самое время исправлял с рачением и успехами великое множество дел как внутренних, так и иностранных. Равным образом и брат его генерал Петр Панин служил нам во всякое время с верностию и усердием. По уважение чего мы жалуем им и их потомству графское достоинство, повелевая нашему сенату изготовить для них диплом и представить нам оный для подписания».

В 1769 году получил он повеление заседать в Тайном совете, в 1773 пожалован в сенаторы в первую степень (в чин фельдмаршала), а в 1782 удостоен ордена святого равноапостольного князя Владимира первой степени скоро по учреждении оного.

Он был главою министерства двадцать лет сряду, в которое время и важнейшие внутренние дела ему же были вверяемы. Кратко сказать, не было ни одного дела, касательного до пользы и благосостояния империи, в котором бы он не участвовал или собственными трудами, или советами.

Пристойно бы здесь было начертать душу и сердце сего почтенного гражданина простым только изложением всего, что он учинил в течение долговременного своего министерства, и изъяснить беспристрастно, какие были его труды и заслуги, коликую твердость и постоянство оказывал он при обстоятельствах, возмущавших спокойствие души его; с каким великодушием преносил он претерпеваемые им отвсюду гонения; но эпоха жизни его столь еще от нас близка, что многие важные причины не позволяют пространно говорить о том, чего история не преминет со временем предать потомству. Итак, надлежит ограничить сие краткое повествование предложением только достопамятных министерских его деяний, начертанием его правил, наблюденных им при воспитании августейшего его питомца и управлении государственными делами, и, наконец, изображением качеств великой его души, которые приобрели ему всеобщее почтение.

Достопамятные дела по время его министерства суть союзы и разные договоры, заключенные с иностранными державами, война с турками, происшедшая от междоусобных в Польше раздоров, обмен Голштинского герцогства на графства Олденбургское и Дитмарское, славный мир с Портою, посредничество российского двора при заключении Тешенского мира и, наконец, вооруженный неутралитет.

Главнейшие правила, с которыми он сообразуясь поступал во управлении делами, были следующие: 1-е) Что государство может всегда сохранить свое величие, не вредя пользам других держав. Признание российских государей императорами и поравнение их министров с министрами других дворов были следствием сего на добром основании утвержденного правила. 2-е) Что толь обширная империя, какова есть Россия, не имеет причины употреблять притворства и что единая только искренность должна быть душою ее министерии. Граф Панин неизменным наблюдением сего правила приобрел от всех иностранных дворов толикую доверенность, что одно уст его слово не меньше было уважаемо, как и самые священные узы договора. 3-е) Он любил рассуждать о делах с кротостию и дружелюбием, превосходными свойствами души его; можно сказать, что всяк иностранный министр, входивший в кабинет его с пасмурным видом для переговора с ним о каком-либо неприятном деле, всегда выходил из оного довольным и восхищенным его беседою. Таковы были правила, по коим он поступал во внешних делах. Вся Европа признала его за великого государственного мужа: он приобрел совершенное и неоцененное почтение от мудрого и просвещенного монарха, верного России союзника, коего достохвальные деяния суть предметом удивления целого мира.