Демонология Агапи (СИ) - Колч Агаша - Страница 2

Кажется, от монотонного пейзажа и плавного движения я задремала, потому что потеряла равновесие. И свалилась бы в глубину пугающих переплетений, но руки, даже во сне, цепко держались за древко.

— Филипп, быстро вылазь на метлу! — приказала фамильяру, понимая, что долго не продержусь, а он у меня зверёк упитанный и груз немалый. — Держись крепче, а я попробую подтянуться.

Без обычных капризов и пререканий кот выбрался из ранца, перелез мне на голову, задержался там на мгновенье, группируясь для прыжка, и перепрыгнул на пушистый хвост нашего летательного аппарата. Висеть стало на восемь килограммов легче.

Мои руки никогда не отличались силой. В давние времена школьной юности на уроке начальной военной подготовки после неоднократного невыполнения мною задания по метанию гранаты, которая летела куда угодно, но только не в цель, учитель, уставший уворачиваться, злиться и смеяться, дал мне совет: «Никогда, слышишь, ни-ког-да не пытайся бросать боевую гранату. Врага насмешишь, себя погубишь, окружающих угробишь». С тех пор силы в руках не прибавилось, и я, дрыгая ногами в напрасной попытке закинуть хотя бы одну на древко, не могла подтянуться. Больше того, ботинок запутался в коварном проводе, высокой петлёй поднявшемся над своими собратьями. Он обмотал мою щиколотку, и от страха мне казалось, что меня тянут вниз, в пучину узлов, сплетений и путаницы скомканных концов.

— Вверх! — скомандовала я, из последних сил цепляясь за древко. — Филя, держись!

Послушная метла резко дёрнулась, я энергично, как ныряльщик, рвущийся из глубины к воздуху, заболтала ногами, сбрасывая нечаянную ловушку.

— Вверх! Вверх! — подтверждала приказ и желание освободиться.

А когда почувствовала, что путы спали, заорала от радости:

— Гони на твёрдое!

Пальцы онемели и от усталости, и от холода, но ужас перед клубящимися под ногами узлами и петлями немного добавлял сил. И вот когда я, понимая, что сейчас разожму пальцы, мысленно начала прощаться с жизнью, почувствовала, как подошвы коснулись твёрдой поверхности. Не веря самой себе, опустила голову и увидела тёмно-серую ровную площадку, над которой зависла метла. Собрав волю в кулак, заставила себя разжать пальцы и разогнуть колени. Всё, стою!

— Филипп, иди ко мне, — позвала фамильяра, и тот радостно рухнул на меня, чуть не сбив с ног.

Пока я возвращала равновесие и тискала любимца, метла, сделав круг, словно убеждаясь, что мы доставлены, развернулась и полетела назад в темноту. Унося на древке мой светлец.

— Бедняга, — посочувствовал ему кот. — Что же он с нами не остался?

— Тебе тоже показалось, что он эмоции проявлял? Сколько раз я создавала их, когда темнело, и гасила, когда отпадала надобность, такой впервые получился.

Мы еще недолго посмотрели в ту сторону, откуда прилетели, не торопясь поворачиваться лицом к новым приключениям.

— Есть что-нибудь поесть? — первым прервал затянувшееся молчание фамильяр. — Я проголодался.

— Откуда? Не думала, что нас закинет в такую передрягу, поэтому съестным не запаслась.

— А ты посмотри в сумочке, — настаивал кот. — Вдруг сухарик в уголок завалился?

— Точно оголодал, если о сухаре мечтаешь, — проворчала я, доставая из большого внутреннего кармана сложенную вдвое подаренную домовым суму.

Осмотрелась, отошла подальше от широкого проёма на другом конце площадки, из которого тянуло сквозняком, и присела на приступок у стены.

Смотреть в сумку бесполезно — всё, что в ней лежит, кажется невероятно далёким. Лучше рукой пошарить. Что я и сделала. Это связка кистей, это краски, еще краски, мольберт складной, запасы разнообразной бумаги, это упаковка с кристаллами Амбросия, это… Этот узелок я в сумку не клала. Точно помню. Вытащила из кладовочки, оборудованной в подпространстве для меня Трофимом, связанную узлом салфетку. Вот ещё одно чудо. В сумке, на ощупь, все кажется маленьким, почти игрушечным, а на выходе в реальность возвращает свои размеры. Что и произошло со свёртком. Внутри он был чуть больше моего кулака, а сейчас передо мной лежал огромный узел кочующей цыганки, в который сложена вся рухлядь, собранная непосильным трудом. Развязала.

— О, мать великая Вселенная, молю тебя послать все запасы благополучия, здоровья и счастья домовому Трофиму из Дремлесья! Не встречала я более заботливого и внимательного существа, — невольно творю молитву во благо домашнего духа.

На скатерти, которая служила упаковкой, лежали все продукты, скопившиеся в кладовке избушки наблюдателей, аккуратно упакованные в стазис, где они могли храниться годами. Большинство продуктов нуждалось в приготовлении, но было и чем перекусить на скорую руку. Неизменные творожные ватрушки с морковью, запечённая курочка, каравай хлеба, мочёные яблоки, солёное сало и отварная репа.

— Я знал! Я верил, что мы не умрём с голоду, — закрутился вьюном вокруг курочки кот. — Распаковывай скорее, иначе у меня случится голодный обморок!

— Тебе, дружочек, до голодного обморока можно неделю на одной воде жить, — ответила Филиппу, планируя, как распределить запасы, чтобы хватило надолго. Никто не знает, сколько нам блуждать в этом мире в поисках пропавшего стража.

Место отдыха убирала тщательно. Не хватало ещё, чтобы на крошки слетелись местные птички или прибежали голодные мышки. Вдруг наши объедки они посчитают легкой закуской перед основным блюдом, после чего не оставят наших с котом останков.

— Трусиха ты, дорогая, — снисходительно прокомментировал мои действия Филипп, намывая лапкой мордочку после еды.

— Нашей команде одного героя достаточно, — раскладывая и упаковывая по свёрточкам и узелкам припасы и пряча их в сумку, ответила я, не желая напоминать «храбрецу», как недавно он отказался даже нос высунуть из ранца.

— Ну, я готова. В путь?

— Возьми меня под куртку, а то я мерзну, — заканючил кот.

— Лапусь, как же я тебя нести буду?

— Ты рюкзак под куртку спереди надень, — посоветовал «рационализатор».

— Ага. С одного боку мисочку с кормом закреплю, с другого поилку, а сзади лоток с наполнителем. Всё для комфортного путешествия милого котика, — с сарказмом дополнила планы по обустройству.

Фамильяр, не уловивший ехидства, прыгнул ко мне на колени, поставил передние лапки на грудь и спросил, глядя в глаза:

— Так можно?

— Нельзя! — безжалостно рявкнула в умильно распахнутые жёлтые очи. — Мало, что я тяну твою толстую тушу на своём горбу, так ещё и должна уютом обеспечивать? Или в ранце, или пешком!

С видом великомученика кот ворча полез в рюкзак:

— Нервная ты стала. Замуж тебя надо отдать.

— Сиди молча, «Ханума»! А то пешком пойдёшь, — цыкнула на нахала, надела рюкзак, опустила забрало, оттянула рукава, чтобы закрыли озябшие ладони, и потопала к выходу с гостеприимной площадки.

В проходе свистело как в аэродинамической трубе, и казалось, что, стоит подойти поближе, собьет с ног потоком воздуха, закрутит и сбросит с твёрдой поверхности в жадные волны из путаницы проводов. Но другого пути идти дальше не было. Осторожно, вдоль стены, приблизилась к углу, за которым начнётся новый этап путешествия. Заодно удивилась тому, что тьма уже не такая насыщенная, как была раньше. Пусть нечего особо разглядывать, но можно осмотреться в метре вокруг себя. Например, смогла увидеть две первые ступени лестницы, ведущей в тёмную высоту.

Цепляясь за выступы стены, сделала шаг в проём, ожидая воздушного удара. Но поток воздуха оказался не так силён, как думалось, и, немного пригнув голову, сделала шаг вперёд. Ступени были рассчитаны на кого-то много выше меня. Чтобы шагнуть, приходилось поднимать левую ногу

на уровень колена, опираться, подниматься, делать три шага до следующей ступени, и опять подъем приходился на левую ногу. После пятнадцати ступеней левая нога поднимать тело отказалась. Попытавшись пару раз безуспешно переступить, сменила толчковую ногу. Три шага, поднять правую ногу, опереться, подняться… Лестница даже не думала заканчиваться.