Попутчики (СИ) - Авербух Наталья Владимировна - Страница 56

— Тюфяки, — процедил Мюр. — Вы все в Тафелоне тюфяки! Стрелять из-за угла! Найти хвастаться! Мы в Нагбарии начинать турниры метать топоры!

Он с вызовом расправил свои не слишком широкие плечи.

— Я слышал, — мягко произнёс брат Полди, — от одного человека, который шёл в святые земли замаливать свои грехи на недавней войне, что самострелы причинили немало бед на полях сражений и что у нагбарцев не было от них ни защиты, ни помощи.

— Трусы! — возмущённо зафыркал нагбарец и принялся каркать на своём языке.

— Если ты не заткнёшься, — шепнула ему на ухо Врени, — тебя найдётся кому заткнуть.

— Мы состязаться метать топоры! А потом славные оруженосцы биться на дубинках, — зачем-то добавил нагбарец. — Я трижды биться!

Он потёр голову, явно что-то вспоминая. Марила заливисто расхохоталась.

— Это всё объясняет, — проворчала Врени.

— Заткнитесь! — потребовал Ланзо. — Вон там господин Вир стреляет. У него похожий самострел. Спорим, он лучше выстрелит?

Врени равнодушно проследила, как оборотень выходит вперёд, взводит самострел и прицеливается. Стрела попала нарисованной птичке в крыло. Чем этот выстрел лучше предыдущего, цирюльница не знала, но на трибунах восторженно закричали.

— Бедная птица, — вздохнула Марила. — Как она теперь летать будет?..

— Что это вы говорили? — повернулся к ним Ланзо. — Ты знаешь, кто такие делает, а, дура?

Марила состроила непонимающую рожицу и на всякий случай закаркала.

— Она ничего не знает, — вступилась за неё Врени.

— Жаль, — разочаровано протянул Ланзо. — В этом городе полно ростовщиков. Я бы всё заложил, но купил бы себе такой.

Врени решилась.

— Я знаю одного человека, он знает другого человека, а тот слышал, где найти мастера, — сказала она.

Ланзо поднял брови.

— Сколько за это хочешь? — прямо спросил он.

Цены на самострелы Врени не знала.

— Мне известен только человек, который… — мягко начала она.

— Который знает, которого знают, — перебил её кнехт. — Слышали мы эти сказочки! Завтра сможешь сказать?

— Завтра, — кивнула Врени, — послезавтра или третьего дня, идёт?

За это время она наверняка найдёт оборотня и предложил ему выгодную сделку. Не будет же Хрольф до того мелочным, чтобы ничего не отсыпать посреднице?.. На добрых делах долго не проживёшь.

Ланзо кивнул и снова уставился на ристалище. Вскоре оттуда послышался сперва спор, а затем хохот, который постепенно подхватывали и на трибунах. Нагбарец явно занервничал, а Марила обиделась.

— Над кем они смеются?! — вскинулась она. — Я же здесь!

— Да ты посмотри на этого шута! — предложил Ланзо.

Врени посмотрела на поле. Там стоял бедно одетый юноша с самострелом, вокруг него хохотали другие стрелки и судьи.

— Ну и что? — не поняла цирюльница. — Стрелок как стрелок. Или тебе его наряд не нравится?

— Враг с ним, с нарядом, — махнул рукой кнехт. — Вы не слышали? Этот дуралей явился со старым самострелом.

— Ну и что?

— А, чего с бабой разговаривать! — махнул рукой Ланзо.

— Старый, — внезапно встрял нагбарец, — лук сухой. Не натянется. Не взвести. Раз! — и развалится.

— А, то есть ты понимаешь в самострелах? — повернулась к нему Врени.

— Нет, — немедленно отказался Мюр. — Оружие трусов. Издалека. Плохо.

— Молчал бы лучше, — прикрикнул на него Ланзо.

Хохот прервался.

Вир сделал несколько шагов к бедному стрелку, взял у него из рук самострел, провёл рукой по луку, что-то прикинул и протянул юноше свой.

— Нет-нет-нет, — запротестовал тот судья, который громче всех потешался. — Это против правил! Один стрелок — один самострел. Вы не можете иметь общий.

Вир посмотрел на него долгим пристальным взглядом.

— Это его самострел, — кивнул он на тот, с которым пришёл. — Вот мой.

Он показал всем старый, с которым пришёл юноша.

Судьи заспорили. Вокруг восхищались и возмущались стрелки.

— Тогда вы должны стрелять заново, — сказал судья. — Вы должны пройти весь турнир с одним самострелом.

Вир пожал плечами. Подручные установили мишень. Оборотень взвёл самострел и повторил выстрел. Стрела попала птичке точно в голову. Все ахнули. Вир кивнул бедно одетому юноше и предложил ему занять своё место.

— Самострел стать целым нет! — заволновался нагбарец. — Такой самострел развалиться!

— Но он целый, — медленно произнесла Врени. Она следила за Виром, а не за юношей, и видела, как тот задумчиво оглаживает лук самострела. Зачем? Проверяет? Не колдует же в самом деле.

— Ставка… — закаркал нагбарец, — ставить серебряный против медь… медного… самострел развалиться! До конец состязаний!

Ланзо оглянулся и хлопнул Мюра по ладони.

— Идёт! — живо отозвался кнехт. — Господин Вир не ошибается, если взял эту развалюху, значит, справится.

Марила с важным видом закивала.

— Вир умный, — согласилась она. — У тебя много денег, дружочек?

— Зачем спрашивать? — насторожился нагбарец.

— Так проиграешься, дурень!

Нагбарец разразился речью, мешая разные языки. Врени с трудом разобралась в сути сказанного. Денег у Мюра было немного. Великий тан Сайолтакк был послан в Тафелон королём Нагбарии в качестве заложника. Тана приняли по-королевски, впрочем, он и был каким-то там родственником короля. Наследника тот не прислал, отговорившись малым возрастом и болезненностью, и бароны не стали настаивать. Того и гляди, принц помрёт, что же им, из-за такой малости, как полудохлый ребёнок, заново начинать войну? Хоть Тафелон и победил, это не было так уж легко и просто, особенно для севера страны, куда нагбарцы успели вторгнуться.

Свита великого тана пленниками не была и полагалась ему для чести и всяческой помощи. А потом что-то пошло не так. Мюр так усилено не вдавался в подробности, так славил правдолюбие своего господина (вернее, господина своего господина), что Врени заподозрила: шуточка с тюфяками была придумана самим Сайолтакком. Как бы то ни было, если сперва нагбарцам было положено щедрое содержание, их принимали у себя самые богатые бароны, а в городах для них обставляли самые богатые дома, то постепенно денег стало меньше, развлечения откладывались, дома оказывались ветхие и грязные и вообще заложники терпели всяческое бесчестие.

— Теперь благородный Грайогэйр, сеом… ка… камерарий двора великий тан, не выйти на три день турнир, — сокрушался Мюр. — Как он выйти? Он победить! Снять шлем? О, нет! Нет цирюльник! Нет честь! Не язычник! Нет! Не выйти! Нет цирюльник! Не хотеть! Злые! Злые! За что?

Врени и Марила переглянулись.

— Хочешь сказать, у вас нет цирюльника? — сообразила Врени.

— Злые! — посетовал Мюр и провёл рукой по своему лицу. Было оно и правда небрито, но, в силу юного ещё возраста, не очень уж и заросло, тем более, что так ходили многие, кто не мог себе позволить бриться у цирюльника каждый день. Но уважающие себя рыцари обычно ходили чисто выбритыми: считалось, что бороды отпускают одни язычники.

— Ну да! — оживилась Марила. — Они там все заросли — чисто медведи! Кабаны! Особенно один страшный — рябой такой, косолапый, брр!

Она сопроводила свой рассказ такой выразительной пантомимой, что её понял даже Мюр.

— Добрый Ичэнн, — строго сказал нагбарец, — оруженосец славный Грайогэйр. Мы уважать Ичэнн! Почитать Грайогэйр!

— Человечек говорил мне, что этот кабанище хороший, — сказала Марила цирюльнице. — Но я как погляжу! А он на меня как зыркнет! Брр!

Нагбарец заволновался и обнял Марилу, сильно прижав её под рёбрами.

— Нет смотри на Ичэнн. Ичэнн хороший. Ты нет смотри на него. Он драться мне — я проиграть.

Марила расхохоталась и обняла его в ответ.

— Не нужен мне твой Ичэнн! Мне с тобой хорошо!

Нагбарец прижал её к себе так крепко, что сумасшедшая едва не задохнулась.

— Мой женщина! — довольно сказал он. — Хороший женщина. Добрый. Моя драться на дубинках с кем скажи.

Марила кое-как высвободилась и каким-то неожиданно материнским движением жалостливо погладила его по взлохмаченным голосам.