Агапи в Радужном мире (СИ) - Колч Агаша - Страница 2

Несмотря на то, что в Межгалактическом Союзе на учёте стояло множество тысяч цивилизаций, время от времени Синклит Тайной стражи отправлял наблюдателей во вновь открытые миры, где уровень цивилизации соответствовал требованиям Положения о контактах с разумными. Во-первых, выпускников Учебных корпусов надо к делу пристраивать, во-вторых, контроль за мирами и их изучение на предмет введения в Союз. Налоги лишними не бывают.

Классической формой внедрения наблюдателей было восхождение по социальной лестнице и сбор информации на каждом этапе. Получалось, что каждый предыдущий страж был источником информации последующему. Эта система успешно применялась во всех мирах, но в Радужном дала сбой. Шпионы проваливались один за другим, как только поднимались на вторую или третью социальную ступень. Было несколько экстренных побегов, были телесные наказания, была даже гибель наблюдателя. Чиновники Синклита сходили с ума от непонимания, что это за мир такой, куда невозможно внедрить шпиона.

Помогли драконы. Платя немалую мзду чиновникам из отдела открытия миров, они пользовались полученной информацией для того, чтобы открывать новые филиалы своих банков, адаптируя их под местные реалии. Как в цепкие руки Тайной Стражи попал отчет банкира о Радужном мире, осталось загадкой, зато весь отдел, курирующий внедрение наблюдателей, в тот вечер напился вдрызг.

Радужцы чувствовали ложь и за враньё строго наказывали.

— Вот и получается, что нельзя нам проявлять друг к другу нежных чувств, — завершил Инк свой рассказ.

— Скажи, а в качестве кого ты меня сюда притащил?

— Ты моя сестра от второй жены отца. Наша семья погибла в эпидемию. Выжила ты одна. Долго болела, а когда смогла, послала мне голубя. Все знают, что я уехал улаживать семейные дела. Отсутствовал я в столице, — Инк прикинул что-то в уме, — около двух оборотов. Ждал, когда ты полностью восстановишь здоровье для длительного путешествия, улаживая имущественные вопросы.

— И как?

— Что как? — наморщил лоб Страж.

— Как мы будем врать, чтобы нас не разоблачили?

— Мы врать не будем. Ты во время болезни потеряла память и всё знаешь только из моего рассказа. Который я тебе только что изложил. Это не ложь.

— А ты?

— И я не буду. Есть техники специальные, которые позволяют внушить себе какие-то образы, события, убеждения и воспоминания о пережитых эмоциях, — Инк подмигнул мне и напомнил. — Я же уже был здесь наблюдателем. Лучший куафёр двора его высочайшего величества Букара Светлого перед тобой, Туристка.

— Может, и мне внушишь? Для надёжности, — предложила я перестраховаться.

— Посмотрим по обстоятельствам.

Весь оставшийся день мы занимались тем, что подбирали нам с Инком местную одежду и обувь, а я училась всё это надевать и носить.

— Инк… — определение, которое в сердцах хотелось добавить к имени Стража, я проглотила, — ты не мог в качестве укромного места выбрать более комфортный мир?

— Этот тебе чем плох?

— Я здесь меньше дня, но претензии уже накопились. Кровати нет! Кофе нет! Но хуже всего эта одежда! Скажи, как в здравом уме и твёрдой памяти можно на себя такое надевать?! Это в разы хуже тугих корсетов океанских дам.

Когда современные земные стилисты говорят слово «многослойность», они даже не подозревают, что это такое на самом деле. Больше всего для определения женской моды Радужного мира подходит загадка: «Сто одёжек, и все без застёжек».

Знакомил меня с местной модой Инк. Конечно же, он не собирался одевать меня, а разложил всё, что следовало надеть, в порядке очерёдности.

— Сначала это. Снизу. Потом это наверх. Потом вот это, и подвязать этим. Потом…

— Потом я буду достаточно прилично одета, чтобы ты показал остальное. Иначе я запутаюсь.

Первыми лежали свободные штанишки длиной до колен, на шнурке, который затягивался на талии и завязывался впереди. Не доведи Вселенная, понос случится, а узел не развяжется. Следующей надевалась короткая туника до середины бёдер. Это было бельё. Поверх нижних штанишек надевались длинные, просторные сверху и зауженные снизу рейтузы с помочами. Потом была юбка фасона «баба на чайнике». Традиционные триста сорок пять тканых защипов, по количеству дней в обороте, заложенных под пояс, делали меня ниже талии, мягко говоря, объемной. В комплекте шло узкое платье в пол с разрезами по бокам, заканчивающимися чуть выше колен. Оно не столько приминало пышность юбки, сколько сковывало движения и регулировало шаг. Длинные рукава платья закрывали кончики пальцев, и для того, чтобы что-то взять, приходилось их поддёргивать. В завершении всё это полагалось закрутить поясом. Жесткий и широкий, он полностью закрывал живот от груди до начала лобковой кости, сужаясь к середине спины в длинные прочные тесёмки, которые несколько раз оборачивались вокруг талии и завязывались сзади.

— Считается верхом вульгарности демонстрировать узел пояса. Почти так же, как выйти на люди с открытым лицом, — комментировал Инк, поправляя мой наряд. — Камнями не побьют, но общаться прекратят и в приличные дома не пустят.

— Что?! Тут носят паранджу?! — ахнула я.

— Только вне дома, — «успокоил» меня Страж. — И это не совсем паранджа. Скорее, густая вуаль, накинутая на итьяс.

Он показал на высокий колпак, который следовало носить в качестве головного убора.

— Это всё?

— Почти, — ласково улыбнулся мне друг, кивая на нечто, стоящее в углу. Подозрительно похожее на бурку джигита из плотного войлока. — Ещё иеысык, и всё.

— Это носят зимой? — с надеждой спросила я.

— Видишь ли… В этом районе зимы не бывает. Иеысык благовоспитанные девицы и дамы носят круглый год.

— Инк, — взмолилась я, теребя длинные рукава, — может, не надо всё это? Может, пока ты отсутствовал, мода поменялась?

Страж сдержанно фыркнул.

— Туристка, у них нет моды на одежду. Есть традиционные фасоны и крой, которой не меняется столетиями. Например, носить иеысык прабабки мечтает каждая молоденькая девушка. Это очень почётно и в какой-то мере стильно.

Памятуя, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят, я не стала вслух комментировать доклад моего модного обозревателя, но его ехидную усмешку на заметку взяла.

— Ну, а сам ты в чём щеголять будешь?

— У мужчин всё проще. Туника, заправленная в широкие шальвары, длинный кушак и шапка на голову. В качестве верхней одежды халат. Сейчас покажу.

Инк вышел, а я тем временем пошла знакомиться с приготовленной для меня верхней одеждой, одним видом наводящей ужас. И носящей не менее страшное имя — иеысык. Внешне она выглядела как небольшой войлочный шалаш, а весила как большой каменный дом. Так мне показалось, когда, слегка согнув колени, я вошла внутрь, развернулась ко входу, продела руки в петли, имитирующие проймы, и попыталась выпрямиться. От усилия заболела поясница и плечи, но одёжка даже не шелохнулась.

Интересно, они тут от рождения тяжелоатлеты или годами упорной тренировки добиваются таких выдающихся результатов?

— Ты чего пыхтишь? — с любопытством рассматривая, как я осваиваю технику ношения иеы… (тьфу ты, язык сломать можно!), поинтересовался Филипп.

— Готовься, лапушка! — выбираясь из душной мини-юрты, посоветовала я коту.

— К чему это? — осторожно спросил фамильяр.

— К пешим переходам. Я и без дополнительного груза в виде чрезмерно упитанного кота в этом балахоне шага не сделаю. С тобой и подавно упаду, погребённая под тяжестью местной моды.

— Вот и я! — в дверном проёме показался переодевшийся Инк, и я всё же упала.

От хохота. Шапка фасоном напоминала картуз и была связана крупными петлями из толстой пряжи. С жёстким козырьком и мягким, преувеличенно объемным, как берет Д’Артаньяна, верхом, который свешивался назад. В сочетании с халатом и чувяками на босу ногу выглядел наряд карикатурно.

—На себя посмотри! — демонстративно обиделся Страж.

— Не хочу. И так знаю, что моя юбка и твоя шапка произведения одного сумасшедшего модельера.