Агапи в Радужном мире (СИ) - Колч Агаша - Страница 44

В другой раз пришельцы увели в Ужас молодых мужчин, потом детей. В селении остались только старики и семья отца. По какой-то причине нас не трогали. Ужас всё ещё зарывался в землю. Над поверхностью возвышался только конус, через который выходили на поверхность и возвращались назад.

В тот день отец призвал меня и братьев, чтобы объявить нам: «Мы те, кого Зелёная мать обязала отвечать за народ Инкиж. Не вправе мы оставить пленников без поддержки богини в смутное время. Собратья наши заблудились и пошли тёмными тропами, но Воля её продолжает идти через наше сознание и наши тела. Ступайте, войдите в Ужас. Станьте для нашего народа воплощением истинной веры и поддержкой. Я же продолжу жить здесь и буду помогать оставшимся".

Так мы вошли в Бункер.

Мы догадывались, что будет тяжело и страшно, но никак не думали, что настолько.

Все члены правящих семей носили длинные волосы. Со дня рождения не касались их ножницы, ножи или бритвы. Часть утреннего и вечернего времени отводилась уходу за волосами. Втирание настоев и отваров, расчёсывание и плетение традиционных кос, украшение их лентами и бусами входило в обязательные ритуальные действия. Считалось, что именно волосы давали нам возможность слышать Зелёную мать.

Когда приходил срок и заканчивался Путь, то перед захоронением волосы сбривали и клали в изножье покойного.

В Бункере первым делом нас обрили. Сквозь слёзы, застилавшие глаза, смотрела я на обнажённые головы братьев, понимая, что здесь, во чреве Ужаса, мы заживо погребены.

Потом заставили переодеться. Яркие разноцветные туники и плащи сменили на серые штаны и куртки. Лёгкие удобные сандалии — на тяжёлые негнущиеся ботинки. Я физически почувствовала, как становлюсь безликой частью унылого бесцветного мира, где нет неба, деревьев и свежего ветра.

От спёртого воздуха голова болела и временами перед глазами кружились стены, а потолок и пол менялись местами. На этом наши мучения не закончились. Зафиксировав ремнями в жёстких, холодных креслах, на головы нам надели плотно прилегающие шлемы, закрывающие уши и глаза. Сначала медленно, потом быстрее и быстрее перед глазами замелькали картинки, в ушах звучали непонятные слова и фразы. Короткая передышка, и всё сначала. Менялась громкость, скорость, продолжительность, очерёдность. Головная боль усилилась до тошноты. Хотелось сорвать колпак и убежать из Ужаса, забыв достоинство и наказы отца. Но крепкие ремни плотно прижимали к высокой спинке, не давая возможности даже поменять позу.

Сознание я всё же потеряла. Поэтому не знаю, когда, кто и как освободил меня и перенёс в жилую комнату. Очнулась в постели и вздрогнула, почувствовав рядом с собой тело. Тело чужака, который ощупью изучал меня холодными пальцами.

— Не кричи. Не бойся. Не сопротивляйся, — проскрипел он, как ветка больного дерева. — Тебе так будет лучше. Выбор небольшой. Или здесь, со мной. Или внизу со всеми. Там намного хуже.

Было странно, что я его понимаю. И так страшно, что не могла кричать, сопротивляться или плакать.

Потом узнала, что через шлемы нас обучили языку пришельцев. Мучительно, но быстро. Экономя время и энергию, далеко не всех пленных подвергали этой процедуре. Большинство просто сослали на нижние этажи. Меня и братьев учили, потому что знали — мы дети правителя. Мы были нужны не как рабы, а для другого.

Пришельцы были бесплодны. Их союзы не благословлялись детьми. Нужна была новая кровь. Кровь лучших, как сказал один из моих…

Саронг резко оборвала рассказ, глотнула холодного кофе и продолжила:

— Эксперимент удался. Хотя братья мои отказались покрывать их женщин и погибли при попытке выбраться из Бункера. А я понесла. Кто был отцом моего ребёнка, не знаю. Ложилось со мной несколько. Тогда не понимала, почему пришельцам была так важна моя беременность, да и задумываться об этом у меня не было времени. Дня спокойного не было, пока я вынашивала ребёнка. Непонятные бесконечные микстуры, облучения, инъекции, таблетки и анализы. Отслеживая развитие плода, анализы делали чуть ли не ежедневно. Несмотря на то, что меня сделали инкубатором, я любила дитя, вынашиваемое под сердцем. Оставалась в одиночестве, напевала ему песенки, слышанные в детстве от мамы и нянек, рассказывала древние сказки моего народа, стараясь донести всю свою любовь и нежность.

Родить мне не дали. Когда наступил срок, мой живот вскрыли, вырезав матку с готовым к рождению ребёнком. С точки зрения пришельцев всё было сделано гуманно. Обезболили, операцию провели качественно, всё зашили… лишив меня возможности иметь других детей.

Девочку назвали странным именем Лавиньш — Надежда. Для них она действительно была надеждой. Напрямую не рассказывали, но из обрывков разговоров я поняла, что в мире пришельцев случилась катастрофа, приведшая к мутации. Они не могли размножаться. Их женщины перестали рожать, многие мужчины не могли дать плодотворное семя. Мир вымирал. Высокие технологии не решали этот сложный вопрос. Тогда они решили создать новых особей: взяв за основу собственные гены, использовать иномирян, схожих по физиологии. Наш мир попал в число «избранных». Мальчики у них уже были. Нужна была девочка. Богиня, которая даст новую жизнь и возродит их мир.

Когда дочь подросла, пришельцы решили уйти из нашего мира. Через портал перемещать ценного младенца рискованно — поэтому ждали. Мне редко позволяли видеться с девочкой, но я рада была даже тем редким часам. Расчёсывала ей волосы, качала на руках, целовала пальчики и щёчки.

В тот страшный день мне разрешили попрощаться с ребёнком. До этого я уже получила массу инструкций, как жить в Бункере. Меня назначили Правительницей, определили клан воинов, клан умников — лаборантов, ранее помогающих им проводить эксперименты, и нижних, которые работали на жизнеобеспечение.

Умники, воины и я многократно испытали на себе действие препаратов, которые были изготовлены из моей матки и плаценты. Пришельцы хотели создать средство, восстанавливающее функции организма. Результаты были разными. Кто-то из испытуемых погиб в мучениях, кто-то стал жертвой странных мутаций, но в большинстве своём мы получили страшное проклятие. Бессмертие.

Узнали мы об этом много-много позже. А тогда, когда вышли прощаться со своими пленителями, все, кроме меня, сдержанно радовались. Большая часть пришельцев уже покинула Бункер. Остались главари и моя дочь, с которой я не сводила глаз, стараясь запомнить каждую чёрточку. Понимая, какая незавидная судьба ждёт мою девочку, я в отчаянии молила Зелёную мать о том, чтобы моя кровиночка не досталась мучителям.

Последний, с Лавиньш на руках, перед тем как зайти в портал, повернулся к нам и, смеясь, напутствовал:

— Ведите себя хорошо. Храните Бункер. Вдруг он нам ещё понадобится.

Уже хотел было сделать шаг, когда рядом с ним неизвестно откуда появилась старуха в зелёном плаще, по которому струились серебристые косы.

— Отдай ребёнка, — строго сказала пришельцу, не моргая глядя ему в глаза.

И тот послушался. Не отрывая взгляда, поставил девочку на пол. Выпрямился, замер. А старуха продолжила:

— Ты сейчас уйдёшь и никогда никто из вас сюда больше не вернётся. Ребёнок останется здесь. Ты понял? Ступай!

Все замерли, глядя на гостью. Все, кроме Лавиньш. Забытая взрослыми, которые опекали её каждую секунду, не давая свободы, она поступила по-своему. Быстро-быстро перебирая маленькими ножками, вбежала в распахнутую портальную кабину. Дверь закрылась, панель управления замерцала и глухо загудела.

— Нет! — заорали мы хором с пришельцем.

Я от ужаса потери, а он… Не знаю причину, но действовал он быстро и радикально. Бросившись к устройству, с силой впечатал каблук тяжёлого ботинка в кнопку запуска. Наверное, хотел остановить процесс перемещения. Но портал сработал. Несколько мгновений напряжённого тревожного ожидания, и дверь распахнулась. Кабина была пуста.

— Пришелец, поняв, что Лавиньш исчезла, сначала схватился за голову, — продолжила свой грустный рассказ Сарон. — Потом начал с силой бить себя кулаками по лицу, воя от боли и проклиная своё тщеславие. Оказывается, неслучайно планировал он выйти из портала последним — возвращаясь с чудесной девочкой на руках, хотел явить себя спасителем народа от вымирания.