Из Ро́ссии с любовью (СИ) - Колч Агаша - Страница 3

— Барышня, а вы кто? — вдруг по-русски спросил мой визави.

У меня непроизвольно вскинулись брови. О да! Такими бровями играть одно удовольствие. То-то смутился вопрошающий. Или вид сделал…

— Простите, — встал, поклонился. — Позвольте представиться: Иван Фёдорович Ружинский, торговый представитель Ро́сской Империи во Франкском королевстве.

Слух резанули названия. «Ро́сская Империя», «Франкское королевство». Мамочка дорогая, где я?

В себя пришла от невероятной вони. Хотела было отстраниться, но почувствовала, что меня поддерживают. Или удерживают?

— Мария? Мария Павловна? Госпожа Вежинская, вы меня слышите?

Это я что, сознание потеряла и меня в чувство приводят? Надеюсь, хоть не на уроке. А то перепугала небось своих второклашек. Или дала им расчудесный повод выложить в сети ролик «Училка свалилась в обморок» с пометкой: «Смотреть всем!»

Попыталась открыть глаза и сфокусировать взгляд. Знакомые серые глаза смотрят на меня с некоторой тревогой…

Стоп! Не сон это, не галлюцинации грибные — я действительно не я, а та красавица с выразительными бровями.

Тогда почему он меня по имени зовёт, откуда знает?

— Слышу, — отвечаю, пытаясь сесть на стуле ровно.

— Месье Ружинский, может, девушка больна? — обеспокоенно завозился в своём креслице Дюбуа.

— Не думаю. Утром по прибытии в порт её, как и всех пассажиров, осматривал маг-целитель. Никаких отклонений замечено не было. Наверное, это последствия столкновения, — ответил торговый представитель.

— Да, это ужасно… Говорят, много погибших? — любопытства в голосе хозяина бюро было больше, чем сострадания.

— Увы… Лошадь, запряжённая во встречную повозку, чего-то испугалась и понесла. А там бочки с вином… были. Крепления не выдержали тряски, вот бочки и выкатились на дорогу прямо перед экипажами, что везли людей из порта. — Ружинский вздохнул. — Там же обрыв с одной стороны, а с другой склон крутой. Так и получилось такое… Ума не приложу, как барышня самостоятельно практически до города добралась. Хорошо, что вы её нашли, месье Дюбуа.

— Вещи у неё есть?

— Есть, наверное, но как в той сутолоке теперь понять, кому что принадлежит…. принадлежало.

Борясь с головокружением, я слушала разговор. А ведь они не по-русски говорят! Это что же, я теперь французский, нет, франкский понимаю? Ничего себе! Всегда мечтала знать ещё один язык. Но на учёбу то времени не хватало, то желания.

Немецкий знала почти так же хорошо, как и русский. Бабуля моя только по паспорту русской значилась.

— Времена были — не любили тех, у кого корни не российские. А пуще всех немцев ненавидели. Меня фашисткой соседская детвора дразнила. На счастье, мама — прабабка твоя — после смерти мужа во второй раз замуж вышла и паспорт поменяла. Рассказывала, что серьги золотые отдала за то, чтобы русской записали, когда паспорт меняла. И мне потом метрику исправила. Вот так было… Правда, дома со мной разговаривала исключительно на немецком. Она не только урождённой была, но и в университете языки учила.

Думала бабушка, что и я продолжу традицию, стану учителем немецкого языка или переводчиком. Но в городке нашем только колледж был, а чтобы в Архангельск ехать учиться или ещё куда, нужны были деньги. Да и обучение в основном всюду платное.

— Поезжай, Машенька, — уговаривала бабуля, — что тебе возле старухи сидеть? На вечерний или заочный поступишь, если на бюджет не попадёшь. Работы в большом городе больше, жить легче…

Но я осталась. Доктор мне сказал, что сердце её от силы год выдержит. Ошибся док. Бабушка ещё три года прожила. Умерла в тот день, когда мне диплом вручать должны были.

— Мария Павловна, может, водички? — стакан с водой у лица.

Киваю с благодарностью. Пью. Даже зубы о край не стучат. Заодно и вопрос дельный в голову пришёл.

— Как вы меня нашли?

— Когда меня на место крушения вызвали, я по списку опознал всех соотечественников. А вас ни среди живых, ни среди погибших не было. Пришлось поисковое заклинание на ваш маячок настраивать. Вот и нашёл.

Маг-целитель, заклинание поиска… Наверное, я сильно головой приложилась. Но паниковать пока не буду. Может, это просто сон такой интересный. Вот сейчас принц на белом коне появится с коробкой новых сапог дорогущих… Пусть хотя бы во сне такое чудо случится.

— Месье Ружинский, умоляю! Давайте договор подпишем. Время уходит, — взмолился Дюбуа.

— Не возражаю. Но так случилась, что барышня Вежинская теперь под моим покровительством. Поэтому я хочу услышать историю с самого начала и узнать условия договора, — официальным тоном ответил мужчина, только что объявивший себя моим покровителем. — Мария Павловна, вы не против?

Покачала головой: не против. Мне тоже очень сильно хочется услышать эту историю.

Граф Абсолон де Венессен обожал свою жену. Встретились они в Париже, когда папенька юной княжны Екатерины Воронецкой вывез единственную дочь на модную оперу. Граф, не особо жаловавший шумные сборища, но вынужденный посещать мероприятия, на которых присутствует Его Величество, собрался уже было сбежать из театра, когда услышал:

— А вот это, Катенька, мой старинный приятель, который, отчего-то не хочет поприветствовать нас.

Поприветствовал. Тонкие розовые, почти прозрачные пальчики даже не губами — дыханием коснулся и утонул в тёмных очах. Любви все возрасты покорны, вот и тридцатидевятилетний франкский граф влюбился в шестнадцатилетнюю росскую барышню. Да как влюбился! После свадьбы уволок своё сокровище в замок, которой ещё в пятом веке далёкий предок начал строить. Чисто дракон, — посмеивались в обществе.

Графинюшка не возражала. Не осталась любовь безответной. Став хозяйкой огромного поместья и замка и получив «добро» на любую переделку — только стены не ломай, душа моя! — Катенька была счастлива.

Скоро и детки пошли. Первым, как водится, на свет появился наследник. Нарекли мальчика Гильомом в честь одного из первых графов Венессен. Через три года родилась Инес, ещё через пять лет — Авелин.

Казалось, нет счастливее семьи во всём Франкском королевстве. Детки росли здоровыми и умными. Были у них и кормилицы, и няньки, и учителей из Парижа для Гильома выписали, но Екатерина всегда утверждала — ничто не сможет заменить детям любви родительской. Много времени проводила графиня в учебном классе и детских комнатах. Очень уж хотелось ей привить детям любовь к Ро́ссии. Граф, души не чаявший в жене, не возражал. Он и сам до вступления в наследство не один год провёл на родине супруги. Служил, изыскивал торговых партнёров, путешествовал. Тогда-то и познакомились они с князем.

Графство процветало, налоги в королевскую казну отправлялись вовремя. Всякому делу пригляд нужен, и не следует полагаться только на управляющих. Осел граф, и земли плодородием радовать стали, море с бо́льшей охотой богатствами своими делиться, шахты…

— Уважаемый мэтр, я уже понял, что всё было лучше лучшего. Только не понял, почему Мария Павловна должна договор до захода солнца подписать? — прервал неспешное повествование Ружинский.

«Не в деньгах счастье, а в покупках», — сказала Мэрилин Монро. Ну так и шопилась бы чаще, а не антидепрессанты пила.

— Немного рассказывать осталось. Потерпите, молодой человек, — ответил Дюбуа, поправил папку так, чтобы её срез был идеально параллелен краю стола, ручку, лежавшую в углублении простого письменного набора, переложил пёрышком в другую сторону, вздохнул и продолжил: — В прошлом году случилось несчастье. Графиня умерла. За неделю сгорела голубка наша. Маги-целители только руками разводили, не в силах помочь бедняжке. Граф затосковал. Он любил своих детей, но жена для него была частью души. Сначала несчастный вдовец метался по графству, не находя себе места, а недавно велел снарядить корабль и отбыл в неизвестном направлении. Может быть, он поступил необдуманно, но кто вправе его судить? Конечно же, обширными владениями управляют надёжные, проверенные годами и ответственными постами люди… В замке живёт вдовая матушка графа. Но всё стало как-то не так, что ли…