Финал (СИ) - Сантана Андрей - Страница 56

— Все эти заклинания из легенд до сегодняшнего дня казались сказкой, — попытался я подбодрить спутницу. — Мы найдем способ, как освободить тебя, как разъединить две души, чтобы ты могла... — слова застряли в глотке.

— Найти свой путь, — закончила за меня Нова. — Но мой путь — это ты, волк, моя последняя тропинка. — Она легко прикоснулась пальцами к руке Стандала, чуть проведя по кукольному дереву. — Так много ошибок, и только благодаря тебе ведьма по имени Нова смогла хотя бы немного сгладить их. — Глубокий вдох отдался дрожью. — Когда мы победим… я… уйд...

— Прекращай, — нахмурился я. — Если ты попытаешься исчезнуть из моей жизни, я воскрешу тебя, придушу и снова воскрешу, чтобы найти иной выход.

Как-то плохо прозвучало.

— Эх, Клиф, — снова улыбнулась Нова. — Сказочник.

— Меня назвали в честь трубадура из сказок. Имею право, — улыбнулся я в ответ.

Мучительно долгое ожидание. День сменился ночью. Короткий сон, новый рассвет. Сидри, медитируя, так и не сдвинулась с места, но, когда река забурлила…

— Что происходит? — вскочила Рита на ноги, выпуская когти.

— Час настал, — раскинула руки шаманка. — Клиф, — полуобернулась она на меня. Виднеющийся глаз яростной был залит кровью, татуировки расползались по телу. — Выходи вперед.

И обратилась к бурой:

— Что бы ни случилось, Огненная, не смей вмешиваться, иначе умрешь.

Я переглянулся с Ритой и получил согласный кивок.

Ну... Была не была.

Я встал прямо напротив кровавого потока. Позади послышалась мантра Сидри. Идол, вспыхнув, распространял вокруг ауру ярости. Гортанное завывание прерывалось разными словами: "услышьте", "придите", "восстаньте".

— Принимаю проклятие, принимаю боль, принимаю злобу, — сдерживала Сид рычание. Вены на ее руках лопались. Черт, она ведь будет в порядке? — Берсерки! — закричала волчица. — Кто вы?!

— РА-А-А-А! — дернулся я от рыка, исходящего из реки.

Подобно взрывам, один за другим жуткие вервольфы вырывались наружу. По их телам стекала кровь, но не было плоти и костей, красные призраки полностью состояли из татуировок. Словно пульсирующие вены, они светились алым. Клацали клыками, рычали, выли в неистовом кураже. Один за другим выползали из кровавой жижи. И, когда берег заполнился десятками сгустков живой ярости, они остановились, скалясь и смотря.

Мой выход.

— Я Клиф! — ударил я кулаком себя в грудь. — Вызываю сильнейшего на дуэль, чтобы возглавить наш клан, чтобы повести вас в еще одну битву! — на мне нарастал мех. — Я ваш новый Альфа!

Тут я заметил среди оборотней самого большого. Пристально посмотрел на него, ожидая, что этот громила и есть последний вождь, но... к моему удивлению, он отошел в сторону. И тут я снова охренел, охренел настолько, что потерял дар речи.

— Хорошо сказано, — похлопал в ладоши... Калахад! Выйдя из реки, старик широко улыбался. Он был таким же призраком, как и все, но его физиономия, являвшая смесь черт человека и волка, отчетливо читалась в ярких тонах красного. — Наконец-то ты пришел, — снял он свой плащ. — Отвоюй то, что заслужил по праву. — Калахад начал увеличиваться в габаритах, начал изменяться его голос. — Докажи, что я не ошибся в тебе. — Вервольфова лапища оставила глубокий след в земле. — Порадуй папку. Ра-а-а! — встряхнула шерстью двухметровая зверюга. — Вызов! — И в светящихся глазах промелькнула искра азарта: — Погнали?

— Ра-а-а! — завыл я во всю глотку, приняв истинный облик.

Давненько я не чувствовал этого: не сражение, не мясорубка, но настоящее противостояние один на один с противником, что равен мне. Никакой лишней магии, только Берсерк против Берсерка, когти против когтей. Наши глаза пылали, мускулы напрягались. Почетный круг очерчивал границу ринга: восставшие вервольфы, пригнувшись, били по земле лапами, окружали нас со всех сторон, клацали клыками. Если подойти слишком близко, они будут атаковать.

Мы поменялись с Калахадом местами.

Арена сформирована. Некуда бежать. Только волки в центре.

— Я уже мертв, Клиф, — затачивал мой противник острые лезвия. — Не смей щадить, не смей сдерживаться. Иначе присоединишься к нашей могиле.

— Двое зашли, вышел один, — оскалился я.

— У! У! У! — прерывисто заголосили Берсерки.

Время остановилось. Глаза в глаза. Последний вдох.

— Ра-а-а! — сорвались мы одновременно со своих мест.

Удар!

Первые выпады отдались хрустом костей. Пропустив по морде, я тут же контратаковал по ребрам оппонента. Татуировки пылали, желали вкусить кровавого мяса. Не заботясь о защите, мы начали рвать друг друга на части! Рассекающий оставил кровавую кляксу на земле, укус вырвал плоть с плеча. Тело покрывалось синяками, боль — удовольствие сродни мазохизму! Больше, мне нужно больше.

— Ха! — прямой удар когтей, как копьем. Когти впились в предплечье старика.

Он, игнорируя это, просто схватил меня за горло свободной рукой. Сдавил, словно механические тиски. Новый выпад в грудь!

— Р-р-р! — выпучил он глаза, ослабив хватку.

Вспоминая движения Риты, я подпрыгнул на месте. Воспользовавшись инерцией, перекинул Калахада через плечо. Волк, прокатившись по земле, подошел слишком близко к краю арены и получил несколько рассекающих в спину.

Беру разбег! Тараню плечом, еще сильнее вталкивая старика в толпу. Берсерки, поймав падающего, тут же грубо вытолкнули его обратно. Разъяренный, воспользовавшись толчком, бьет наотмашь!

— Кх! — вывихнуло мне челюсть и откинуло назад. Подгибаю колено.

Регенерирующий пар отдался злобой на Нову.

— Не надо! — зарычал я. Аномальное заживление тут же иссякло.

— Хе-хе! — с треском дернул, вправляя, свою руку Калахад. — Устал? Мы только разогрелись.

— Согласен, — вправил я челюсть. Поднялся на ноги.

Вервольфы сделали шаг вперед, сужая пространство.

— Ра-а-а! — понесся старик вперед.

Рассекаю вены на запястье! Единым движением кровавые сгустки окропляют его лицо, ослепляя на мгновение. Удар! Наношу апперкот, сопровождаемый треском зубов. Такая мощь напугала бы любого, затормозила, но… вот что чувствуют мои враги! Калахад будто не обращает на это внимания, упивается новыми ранами, молниеносно контратакует! Пять линий украсили мою морду, протянувшись до груди, от такой раны Рита отвела взгляд, а я буквально заблевал кровью. Но это не остановит меня! Никогда не останавливало!

— Давай еще! — обменялись мы ударами.

Земля трясется, ярость парит в воздухе, красная эссенция обволакивает все, жар тел раскаляет воздух. Сердце стучит барабаном, яростная пелена затягивает взор. Удар! Мясо сдирается с костяшек. Удар! Внутренние органы перетряхивает. Я должен сдохнуть от такого, но смертельно опасные раны уже давно не подписывают мне приговор. Двое сильнейших, двое неудержимых.

— Ра-а-а! — оглушив, старик схватил меня за руку и ногу, поднял над собой и со всей силы швырнул на землю.

Не медля, перерезаю ему сухожилия. Рывок. Впиваюсь клыками в шею. Давлю чуть сильнее, добравшись через плотную шкуру до артерии. Вкус металла: теплая кровь заполняет рот. Противостояние мускул. Секунда, еще одна. Выдернув кусок мяса, получаю удары под дых. Отступаю на несколько шагов. Калахад придерживает рану на шее, сквозь его пальцы текут алые ручейки. Странно видеть, как из призрака вытекает кровь, но она есть, еще как есть!

И в момент, когда он яростно зарычал, накапливая Берсерка, я вдруг вспомнил слова Сидри. Урок пути шамана. "Тихое море". Мой оппонент был отнюдь не таким, его пожирала сила крови, выходила наружу, горела ярко, как свеча.

Не ярость должна управлять нами, но мы яростью.

Закрываю глаза. Вдох, выдох. Татуировки перестали перемещаться, стали единым узором, песок вокруг замедлил движение. Кукольное дерево затрещало. Концентрируйся, Клиф... Берсерк — это зверь, который должен подчиняться.