Ты моя жена! - Грей Ронда - Страница 28

Что такое с Кентом? Неужели он всерьез решил, будто она… Поуни закусив губу, замотала головой. И поспешно отпила еще шампанского. Шампанское подали очень хорошее. Поуни слышала, как гости ахали, разглядывая этикетку. Но ей было все равно, она пила драгоценный напиток, как шипучку.

— Ну что ж, пусть это придаст вам храбрости, — сказал Доминик Партон без тени иронии. — Прощайте, дорогая.

Он ушел. Наступило неловкое молчание. Поуни нервно осушила бокал, и тут же некто в белых шортах и черной футболке с эмблемой яхты на груди налил ей еще.

— Тебе станет нехорошо, — хмуро заметил Кент.

Поуни взглянула в глаза мужу. А ведь прав был Доминик! Шампанское действительно придало ей храбрости.

— Вот как? — вызывающе спросила она.

— Либо тошнить будет, либо ты напьешься настолько, что скажешь «да» любому стареющему ловеласу, который предложит увезти тебя на своей роскошной яхте.

— Стареющему? Да ему не больше сорока!

— Это на двенадцать лет больше, чем мне, и на семнадцать больше, чем тебе!

Кент был зол. А из-за чего, собственно? Неужели он ревнует?! Поуни невольно улыбнулась.

— Он моложе большинства собравшихся здесь людей, — заметила она. — И, насколько я понимаю, не женат…

Ее самодовольная улыбочка окончательно взбесила Кента.

— Зато ты замужем!

Сердце у Поуни запрыгало, точно горная козочка. Она молча посмотрела на мужа, отхлебнула еще шампанского… Он сейчас так близко! Почему же не обнимет ее? Пусть хотя бы коснется ее, как Доминик, — этого было бы достаточно…

— Жена ты мне или нет?

Глаза у Кента горели, и она таяла в этом огне. О господи! Нет, довольно! Навоображала себе бог весть чего… Она просто видит то, что хочет видеть. А если на самом деле все не так? Какой дурой она окажется!

Поуни с трудом отвела взгляд. Кент стоял слишком близко… Разве можно думать, когда он совсем рядом? Ну почему он не обнимет ее? Если ревнует, почему не скажет об этом прямо?

— Ты боишься, что люди подумают, будто твоя жена тебе изменяет? Ну, извини… — пробормотала она, снова поднося бокал к губам.

И тут она получила то, что хотела! Кент коснулся ее, точнее, схватил за руку, помешав сделать очередной глоток.

— Да плевать мне, что они там подумают! — процедил он сквозь стиснутые зубы и жадно припал губами к ее руке.

Кент весь дрожал, и Поуни с замирающим сердцем смотрела на прядь темных волос у него на лбу…

«Он меня любит!» Эта мысль пронзила Поуни, точно удар тока. Все тело ее внезапно обмякло, колени подогнулись, но Кент обхватил жену за талию и привлек к себе.

Поуни сквозь одежду почувствовала, как напряглась его плоть. Теперь она знала, что это значит — не для него, а для нее. Какое невероятное наслаждение сулит. Она прижалась к мужу, оторвала руку от его рта и обвила его шею… Кент застонал и прижался губами к ее губам…

— Мне очень жаль вам мешать, — сказали сзади извиняющимся тоном, — но, боюсь, на вас смотрит половина присутствующих…

Свет в салоне был по-прежнему притушен, но тем не менее Кент увидел, что человек двадцать гостей глазеют на них в окна. В том числе и напористая блондинка, которой он вроде бы что-то обещал — только решительно не помнил, что именно.

— Мы уходим, — шепнула Поуни сестре.

Кри машинально взглянула на часы.

— Да вы что? Сейчас только половина девятого. А как же ужин?

— Обойдемся без ужина. Ты оставайся, ладно? Если ты останешься, на наш уход никто и внимания не обратит. Попросишь кого-нибудь потом тебя подвезти…

Кри тоже очень хотелось смыться. Она была в дурном настроении. Но Поуни права… Девушка кивнула, шепнув сестре:

— Знаешь, он тебя любит, Поуни. Извини, но я только теперь сообразила, что ты тоже от него без ума. По-моему, он решил… Он, кажется, думает, что ты мне нажаловалась на него… Скажи ему, что я это просто по дурости ляпнула, ладно?

Поуни стиснула руку Кри и незаметно исчезла.

— А это правда, что арабы — чрезвычайно мужественный народ? — спросила какая-то дама, словно ее это и впрямь интересовало.

— Я общалась в основном с женщинами, — коротко ответила Кри. — А вам полагается приз!

— Простите?

— Вы — тысячный человек, который задал мне этот вопрос! Я считала. — И Кри одарила даму ослепительной улыбкой.

Кент попросил одного из матросов потихоньку отвезти их в шлюпке на берег. Может, это и невежливо, сбегать, не попрощавшись, но ему надо было немедленно разобраться с женой!

Из-за прозрачного облачка выплыла луна — большая и круглая, точно головка свежего сыра. Ветерок прижал платье к телу Поуни, обрисовывая ноги… В лунном свете она была похожа на эльфа.

Рядом с машиной Поуни остановилась, дожидаясь, пока Кент найдет ключи. А он не мог оторвать глаз от жены, точно и сам еще не знал, что за неземное существо ему досталось. Его рука нащупала в кармане ключ… И вдруг Кент обнаружил, что, прижал Поуни к машине и жадно целует в губы.

— Ты у меня в крови, — прошептал он. — Ты как вино, как аромат цветов… А, черт! Поехали отсюда быстро!

Но прежде он прижался губами к ее плечу — и по жилам Поуни побежали искры, точно вся она была клубком проводов, по которым пустили ток.

— Кент… — Как обезболивающее шампанское действовало слабо, зато как возбуждающее… — Кент…

Он услышал мольбу в ее голосе. «Открой дверцу, — шепнуло безумие. — Можно заняться любовью в машине…» Кент понял, что сейчас окончательно сойдет с ума, и поспешно отступил назад.

— Поехали отсюда, а не то я за себя не ручаюсь!

— Кент… — повторила Поуни.

Он спрятал руки за спину.

— Лучше пока молчи!

Но Поуни уже не могла остановиться.

— Я тебя люблю! А ты меня любишь? Скажи это! Скажи это теперь! Иначе я просто не доживу до дома. Если ты меня не любишь — это ничего, Кент, но ты скажи прямо сейчас. Мне надо знать!

Кент чуть не слетел с катушек окончательно. Он впился губами в губы жены с жадностью умирающего с голоду, потом поспешно втолкнул ее в джип и захлопнул дверцу.

Поспешно обошел машину, уселся за руль, отчаянно выругался, стиснул Поуни в объятиях и поцеловал еще раз — так крепко, что у нее потемнело в глазах. Потом оторвался от нее, вогнал ключ в замок зажигания, завел мотор и рванул с места.

Ехали молча. Кент не ответил на ее вопрос словами, но Поуни вся трепетала, захваченная страстностью его безмолвного ответа. Двадцать минут по ухабистой дороге — и вот наконец они дома. Поуни выскользнула из машины. Кент подошел, взял ее за руку, и она уловила в его молчании призыв. Он не мог больше сдерживаться…

Еще никогда в жизни Кент не был так возбужден. Едва войдя в дом, он привлек Поуни к себе, грубовато стянул верх платья…

— Я люблю тебя! — выдохнул он. — Как же ты не понимаешь? Ты ведь моя жена!

Он поцеловал ее в шею, прямо в бьющуюся жилку…

Кент лежал на спине, усадив ее на себя верхом. Должно быть, он отнес ее в спальню, но как, начисто забыл.

— Люблю ли я тебя? А ты как думаешь?

Он поднял голову, вобрал в рот ее сосок, и когда Поуни вскрикнула, прижал ее к себе, заставляя ощутить свою жажду…

— Кент! — В ее голосе прозвучал полупротест-полумольба. — Я хочу тебя…

Его руки забрались под шелковую юбку, лаская бедра. Тонкое кружево не устояло перед могучим порывом. И пальцы нащупали влажную, горячую цель…

— Ах! — Поуни задохнулась от неведомого ранее наслаждения.

Он уложил Поуни на кровать, лег на бок рядом с ней и принялся губами и руками ласкать податливую плоть, пока перед ее глазами не вспыхнул фейерверк огней…

— Ты любишь меня!

— Да! — прошептала она.

— Повтори! Скажи, что любишь меня! — приказал Кент.

— Я люблю тебя, Кент! О, как я тебя люблю!

— Ты моя жена! Повтори.

— Я твоя жена…

И тут она наконец ощутила наслаждение, которого так жаждала. Оно разлилось по жилам густым, сладким медом.