Курсант: Назад в СССР 7 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 26

Из палок, обмотанных изолентой, с громоздкими катушками Сергей мигом собрал два сносных удилища. Затем вытащил потертую сумку и швырнул мне под ноги:

— Ты бы, Андрюх, переоделся, а то в рубашке и брюках больше похож на бухгалтера, затерявшегося в лесу, чем на рыбака.

Штормовка, штаны брезентовые и тельняшка оказались чуть маловаты, но выбирать не приходилось.

— Ты что, специально меня выдернул на рыбалку? — спросил я с подозрением.

— Ну, конечно, все спланировал, целое похищение! Да у меня всегда с собой походный набор, — отмахнулся напарник. — И котелок имеется. Но рыбу на прутиках зажарим. Так вкуснее.

— Ее еще поймать нужно, — скептически заметил я.

Рыбаком я никогда заядлым не был, но в прошлой жизни частенько участвовал в подобных истинно мужских мероприятиях. Ничего сложного. Закидываешь удочку, ставишь ее на рогатинку и благополучно про неё забываешь, потому как основное действо непременно происходит не у кромки воды, а возле костра. Известно, что настоящий рыбак — это не тот, кто больше поймает, а тот, кто всех перепьет.

Нарыли в леске червей саперной лопаткой, закинули снасти, сидим, ждем. Без закуски несподручно выпивать. Решили сначала снедью разжиться.

— Я эти места знаю, — заверил меня Вахрамеев. — Тут рыба на голый крючок идет, сейчас, Андрюха, будет нам добрая закуска. Разводи костер.

Птички поют, водичка журчит. Теплый ветерок щекочет шею. Какие там Сочи? Красота… Прошел час, и красота немного наскучила, а в животе заурчало.

— Ну и где обещанный клев? — я с нетерпением бродил взад-вперед по берегу, поглядывая на застывший кончик спиннинга.

Вахрамеев же спокойно пожёвывал травинку, философски оглядывая пейзаж.

— Не мельтеши, командир, сядь. Рыбу распугаешь. Карп — он глазастый, зараза. Скоро вечерний клев начнется.

Солнышко чуть раздулось, набрав красных оттенков, и уже норовило завалиться за макушки деревьев на противоположном берегу. Я потерял надежду на жарёху и уже вспоминал истории про скаутов, которых учили находить съедобности в лесу буквально в любых условиях. Так, что там? Грибов еще нет. Саранчу и муравьев жрать не буду. Мыши тоже не в моем вкусе. Остается только обещанная рыба. Если на костре на прутиках зажарить — пальчики оближешь. В животе снова заурчало. Лучше бы я администратору в подарок прикупил палку колбасы и булку хлеба. Не эстетично, но сейчас бы сгодилось.

— Андрюха! — вдруг закричал Вахрамеев. — У тебя клюет!

Я подскочил к спиннингу как ужаленный. Его кончик выгнулся дугой и норовил булькнуться за натянутой леской в воду.

— Сачок тащи, — крикнул я, схватив удилище, ручка задрожала. — Чувствую, здоровый, зараза. Скорее давай!

Заскрипела катушка, выбирая из воды нить лески. Я аккуратно подвел рыбину к берегу. Вот ее уже видно. Тушка напоминала поросёночка с жабрами. Упитанный силуэт уже покачивался на мелководье, обмахиваясь плавниками.

— Ух, какой карп здоровый! — воскликнул Вахрамеев. — Сачок-то у меня в багажнике. Учись, командир, я его сейчас и без сачка поймаю. Главное — за жабры ухватить.

Не успел я возразить, как Вахрамеев, скинув в три секунды одежду, уже стоял по колено в воде, да пригнулся, как рысь перед броском. Плюх! Почти с головой ушел в воду.

Карп с удивлением посмотрел на человека (мне даже показалось, что покрутил плавником у виска). Чинно развернулся и, вильнув, хвостом, ушел в глубину, оборвав снасть.

— Зарази меня русалка! — в сердцах выкрикнул я. — Серега! Ты что творишь?

Тот, мокрый и скользкий, как пескарь, виновато опустил глаза:

— Да я всегда так их вытаскивал. Этот сильно большой оказался. Вырвался, гад.

— Да ты даже до него не достал, Ихтиандр хренов!

Но, на наше счастье, упущенный карп рассказал сотоварищам, что можно безнаказанно жрать наших червей с крючков, и вот уже у Сереги дернулся спиннинг.

— Есть! — тот с азартом крутил катушку.

— Не тяни резко, уйдет ведь! — теперь уж я стоял наготове с сачком.

Рыбина оказалась поменьше моей, и морда не такая упитанная, но тоже размеров не маленьких. Я осторожно подвел сачок под карпа. Р-раз! И тот затрепыхался в сетке, а я резко выдернул древко из воды. Вахрамеев прыгнул на сачок лягушкой. Накрыл всем телом, как наседка гнездо, и вцепился в рыбину мертвой хваткой:

— Теперь не уйдет… Смотри, Андрюха, какой красавец. Тащи нож.

Сергей любовался на добычу. Вертел ее в руках, будто в первый раз поймал карпа. Пошел ко мне, чтобы похвастаться, но споткнулся о брошенный на берегу сачок. Ойкнул и, беспомощно взмахнув обеими руками, запульнул карпа в небо. Сам шлепнулся на траву, а рыбина, вильнув в воздухе хвостом и улыбнувшись нам на прощание, с шумом булькнулась в воду.

— Судака тебе в штаны! — снова выругался я рыбацким сленгом, откуда я его знал, сам не понял. — Как так, Сережа?

— А чего ты сачок бросаешь где попало? — бухтел тот, с грустью глядя на круги на воде. — Эх… Такой большой нам еще сегодня не попадался… Какой карп был!

Сзади раздался треск кустов и голос:

— Здорово, мужики, ну как — клюет?

Мы обернулись, перед нами стоял мужичок в сапогах, кепке, в грубых штанах и клетчатой рубахе. Это был хирург Гусев собственной персоной. Мы-то сразу его узнали.

— Да так… — деловито проговорил Вахрамеев. — Есть немного.

— На что ловите? — поинтересовался врач.

— На червя, — отмахнулся Вахрамеев.

— Карпа на кукурузу ловить надо, — покачал головой Хирург. — Вымоченной в анисовом масле. Могу наживкой поделиться.

Мы с Вахрамеевым переглянулись и, поняв друг друга без слов, враз кивнули. Появился шанс прощупать подопечного, наладив контакт. Как говорится, рыбак рыбака…

— Пошли со мной, отсыплю вам кукурузы, — кивнул тот и направился в сторону своего лагеря.

Мы двинулись следом. Его стоянка располагалась метрах в ста от нашей. Только рядом с «Нивой» примостился уже еще и лупатый грязно-голубой запорожец с лысыми, как коленка колесами. У костра сидел бородатый дед в кирзачах и штормовке. Косматая седая борода и патлы белесых волос делали его похожим на помесь Эйнштейна и Маркса.

На костре булькал котелок, подвешенный на палке, перекинутой через рогатины. Ароматный запах бульона разносился по поляне. Улов-то у них явно богаче, чем наш. Я сглотнул слюну.

— Кузьмич, — окрикнул его Гусев. — отсыпь молодежи наживки, чтобы с червями не маялись.

Старик с любопытством уставился на нас выцветшими пытливыми глазками и ухмыльнулся:

— Вы что, малахольные? Карпа на червя решили поймать? Кто же вас рыбачить-то учил?

— Да мы вот таких двух почти поймали, — Вахрамеев развел руки в стороны, показав размеры не меньше средней акулы. — Один сорвался, а второй прямо вот с берега убёг, зараза.

Старик скептически поморщился и насыпал нам в консервную банку сомнительной желтой субстанции. Потом повернулся к Гусеву и сказал:

— Налей гостям, Петрович. Негоже их насухую отпускать.

Дело принимало братский оборот. Оно и к лучшему. Можно удачно прощупать Гусева. Я взял инициативу в свои руки:

— Так у нас коньяк есть, можем, так сказать, вместе продегустировать.

— Тьфу ты, — снова скривился Кузьмич. — У вас не только снасти не те, но еще и выпивка неправильная. Коньяк пусть буржуи лакают. А на рыбалке беленькая должна присутствовать. Чай, на бережке сидим, а не в каком-нибудь Париже. Наливай, Петрович.

Хирург послушно достал дополнительные стаканы и расставил их на пеньке, где уже соблазнительно краснели кругляши колбаски со шпиком, виднелись редиска, зеленый лук и прочие рыболовные принадлежности. Разлил «Столичную».

Старик подошел к «столу» и довольно крякнул:

— Ну, за рыбалку.

Хлопнули по первой, я потянулся к вожделенной колбаске.

— После первой не закусываем, — одернул меня Кузьмич и ловко разлил водку по стаканам, только в бутылке булькнуло. Мастерски так это сделал, будто всю жизнь принимал участие в соревнованиях по разливу на четверых.

Задвинули и по второй. Приятное тепло разлилось по телу. Колбаска с краюхой черного хлеба оказалась отменная, подумалось, что в жизни ничего вкуснее не ел.