Курсант: Назад в СССР 7 (СИ) - Дамиров Рафаэль - Страница 28

— Рота, подъем! — я распахнул дверь «копейки».

Вахрамеев, свернувшийся калачиком на заднем сиденье, что-то промычал и замотал головой, мол, отстань.

— Вставай, Серега, — я потянул его за ногу, раскручивая калачик. — Шесть утра уже. Утренний клёв пропустим.

— Командир! Дай поспасть, только глаза сомкнул, а ты уже орешь. Сдался тебе этот клёв…

— Не в рыбалке дело, Сережа, — я сунул голову в машину и подцепил его прямо за коленку. — Со вчерашним клиентом надо продолжить разработку. Контакт налажен. Мы же не просто так вчера сидели? Он спьяну выболтал, что в «России» останавливался, может, совместными усилиями еще что-то выудим.

— Ладно, встаю… — Вахрамеев, не раскрывая глаз, вывалился из машины, держась за дверь, несколько раз зевнул, почесал разлохмаченные вихры на макушке и пробормотал:

— Эх… Жалко, что пива нет.

— Какое пиво, — я подтолкнул его по направлению к реке. — Рабочий день у нас.

После водных процедур мы собрались проведать лагерь соседей. Я выкинул остатки кукурузы и взял с собойпустую консервную банку, собираясь попросить у них еще наживки. Будто мы только и делали, что рыбу ловили, и наша уже закончилась.

Прошли через кусты по извилистой тропке, роса холодила ноги. На лицо налипла мерзкая паутина. Вот и полянка. Мы встали, уставившись наместо, где вчера был разбит лагерь, а теперь ползла утренняя дымка.

— Не понял, — пробормотал Серега. — Командир, а куда мужики пропали?

Я огляделся. Ни машин, ни палатки.

— Похоже, что домой уехали, — я задумчиво поскреб подбородок.

— Вот только какой смысл пропускать утренний клев, если уж все равно остался и не проспал? — недоумевал оперативник.

— Может, хирург о чем-то догадался? — только и оставалось предположить мне. — Собирайся, поехали. Приставь за Гусевым кого-то из своих людей. Сам теперь за ним не следи, он тебя запомнил.

— Ага, — кивнул Вахрамеев.

В ленинской комнате зазвонил телефон. Я поднял трубку:

— Слушаю, Петров.

— Привет, Андрей Григорьевич! — в голосе Горохова сквозила радость. — Дело сдвинулось с мертвой точки.

— У вас есть подозреваемый? — я даже губу прикусил от досады, что Горохов, сидя в Москве, быстрее меня вычислил убийцу.

— Если бы, — вздохнул следователь, и у меня отлегло. — Но есть крайне любопытная информация. Мы почти закончили проверять списки постояльцев гостиницы «Россия» и обнаружили двоих, кто живет в Зеленоярске.

— Вот как? — удивился я. — Сразу двоих?

— Ага.

— Дайте угадаю, фамилия одного из них. Гусев?

— Верно мыслишь, Андрей Григорьевич, а вот второго человека ни за что не угадаешь.

— Я его знаю?

— Да.

— Резникова?

— Что за Резникова? — спросил Горохов.

— Это которая вместо Гусева сейчас завотделения в роддоме. Я вам рассказывал. Гром-баба.

— Нет, не она.

— Тогда… — я помолчал, раздумывая. — Неужели Березов?

— Он самый.

— Твою мать!.. — вырвалось у меня. — Извиняюсь, Никита Егорович.

— Да что уж там. Я так же сказал, когда нашел его фамилию в списках. Брать его надо, Андрей. Мотив у него железный. Дицони дочь его изнасиловал.

— Да, вот только он об этом, вроде, и не знает. И какой же тогда мотив убийства адвоката и еще четверых девушек?

Может, и мог любящий отец догадаться, что кто-то обидел дочь, но вот серия распадалась.

— Да кто ж его поймет. Может, кукушка свистнула — и всех подряд крошить начал. И справка, как это говорят, имеется.

— Может... Может, но мы же знаем, что Дицони далеко не первая жертва в списке убитых, которым животы вспороли. Странно как-то все это. Но с вами я согласен. Надо его задерживать. А там видно будет.

Я с напряжением наматывал на палец телефонный шнур.

— Ты вот что… — распорядился Горохов. — Дуй в местную прокуратуру, пусть следак вынесет постановление на обыск квартиры Березова и ещё одно — на его задержание. У кого там дело по убийства девушек?

— У разных следователей.

— Хреново, — задумался Горохов. — Тогда местные могут на это не пойти. Скажут, что оснований нет. Давай так сделаем. Я поручение выпишу на проведение обыска по делу убийства Дицони и задержание Березова. Санкцию получу. И направлю тебе вместе с Погодиным. А ты уж там проследи, чтобы все нормально сделали.

— Сделаю, Никита Егорович.

— Гражданин Березов Александр Александрович? — больше для проформы спросил Вахрамеев, когда дверь квартиры распахнулась, и на пороге выросла фигура бывшего военрука.

— Да, — глаза вояки сузились, он быстро просканировал взглядом присутствующих. Теперь он не был похож на алкаша.

Я стоял чуть позади и наблюдал за реакцией Березова. Рядом со мной еще два крепких оперативника со стволами и следак из местной прокуратуры. Внизу паслись двое участковых и Погодин — на всякий непредвиденный случай. Всех их я проинструктировал о потенциальной опасности субъекта, которого пришли брать. Народу собрал побольше. Регалии подозреваемого слишком уж опасно звучали: каратист, вояка ГРУ, к тому же обозленный горем отец, который лишился дочери. Если это действительно он убил Дицони из мести, то сейчас терять ему нечего.

— У нас постановление на проведение обыска в вашей квартире, — ледяным служебным голосом проговорил Вахрамеев. — Сейчас пригласим двоих понятых из числа соседей и начнем.

— А в чем дело? — Березов поиграл желваками, впившись взглядом в меня. Он только что заметил мое присутствие.

— Вы подозреваетесь в убийстве гражданина Дицони. Вот. Можете ознакомиться.

Вахрамеев с оперативниками оттеснили Александра вглубь квартиры. Я вошел последним и прикрыл за собой дверь. Встал в коридоре и смотрел во все глаза, будто приготовился к бою. В обыске участвовать я не буду. Уж лучше пригляжу за обстановкой. Интуиция подсказывала, что могут быть эксцессы. Хоть прямых улик у нас против Березова и нет (есть наполовину надуманный мотив и предположения), сейчас все зависит от поведения подозреваемого. Если ему есть, что скрывать, то он проявит себя во время обыска. А если нет, и мы ничего не найдем, то возможно, придется его отпустить. Но отнюдь не равнодушное выражение лица Березова свидетельствовало о том, что мы на верном пути.

Кого же нам нужно было искать — обычного человека или всё же того, на кого можно подумать?

В квартиру постучали, я отпер замок, который уже успел закрыть на всякий случай.

— Андрей Григорьевич, я понятых привел, — молодой участковый подтолкнул впреди себя пожилую пару.

Те, стеная и охая, вошли внутрь.

— Как же так, Саша? — сердобольная женщина в махровом халате и с узлом седых волос на голове обратилась к Березову. — Ты что такого натворил? Мы же тебя с детства знаем. И Олесю… Царствие ей небесное. Что случилось? Почему у тебя милиция?

— Эх, Сашка, — покачал головой ее супруг-пенсионер, — говорил я тебе, карате твое до добра не доведет. Уже ведь сидел за него месяц целый. Опять за свое взялся.

— Тетя Маша, дядя Петя, — Березов натянул холодную улыбку на посеревшее отчего-то лицо, — уверен, что это какая-то ошибка. Так ведь, Андрей?

Он повернулся ко мне и впился в меня взглядом. Я ощутил холодок на спине. Это был взгляд охотника, а не жертвы. Даже сейчас, когда хищника загнали в угол, он не испытывает страха. Голос его ровный и слишком спокойный. Либо он действительно ни в чем не виноват, либо…

А ведь когда мы с ним тут выпивали, мне показалось, что я его понял.

Матерый волчара. Но ничего, и не с таким дела приходилось иметь. Всякое было.

— Если это ошибка, — улыбнулся я Березову, — то ничего страшного не произойдет. Мы извинимся и уйдем… А сейчас давайте приступать.

— Товарищи понятые, — подал голос прокурорский следак, — пройдемте, пожалуйста, сюда. Начнем с этой комнаты.

Я остался стоять в коридоре, когда процессия скрылась в зале. Защелкнул замок на двери и загородил его спиной. Хрен кто через меня пройдет.