Авиатор: назад в СССР (СИ) - Дорин Михаил - Страница 24

А уже через полчаса четыре человека, и я в том числе, стояли на первом этаже столовой в белых рубахах с длинным рукавом и рабочей одежде.

Невыносимая жара, пронзительные и оглушающие крики с кухни, а также — запах. Те самые «приятные ароматы», после которых одежду надо выбрасывать. Никакая стирка хозяйственным мылом не поможет отбить этот «ле парфюм де ль арми».

Как оказалось, здесь тоже есть свои менее энергозатратные места — хлеборезка и офицерский зал. А в моë время мы подобным не занимались! Хлеб резала одна из официанток, она же заведовала самым ходовым товаром — сливочным маслом и булочками.

В офицерский зал, где обедал начальник училища, путь и вовсе был закрыт. Нельзя было даже громко разговаривать в радиусе нескольких метров от входа в него. Сервировкой стола там занималась самая красивая из официанток. Если таковой не было на смене, то заведующая столовой. Начальника училища нужно всегда встречать, как подобает.

Нас, абитуриентов, отправили на первый этаж к своим. Однако мой путь к сервировкам столов лежал через разгрузку продуктов.

Дежурный по столовой оказался прапорщик. Из разговоров курсантов я понял, что он из службы тыла. Толстый, с усами легендарного Будëнного и совершенно незаметный, поскольку показался он перед нами только в начале наряда при получении продуктов.

— Щас опять свалит куда-то. Опять сами по себе, — сказал один из курсантов, работавший вместе со мной.

— Ну шевелитесь, шевелитесь! — подстëгивал нас прапорщик, уплетая при этом булочку с чаем. Не знаю, куда он так торопился, но тентованный ЗИЛ-157 нужно было разгрузить как можно быстрее.

— Мог бы и побольше народу дать, — сказал мой коллега, скидывая очередной мешок картошки.

Неплохо забив мышцы, я вернулся к своим на этаж. Вся столовая заранее поделена на участки и за каждый отвечал кто-то из состава наряда. Чтобы не было обидно, при дележе участков тянули жребий.

Самым тяжелым был варочный цех. Жара и зимой и летом от множества электрокотлов, печей и духовок в которых постоянно что-то варилось, жарилось и парилось. Я и не сомневался, что именно нам с Виталей выпадет варочный цех.

— Поставь это сюды! — указывала полненькая повариха.

— Геннадьевна, ну куда ты?! Сюды надо ставить! — кричала другая, помешивающая что-то в огромной кастрюле.

Не натаскался я сегодня ещё! Сначала машину разгрузи, а теперь в «кухонные шахматы» играть заставили. Под командованием горластых женщин-поварих Виталик и я постоянно что-то перетаскивали — вёдра с шинкованными овощами, коробки с макаронами, мешки с крупами. Самое энергозатратное это баки по 20 литров с горячими блюдами отнести из цеха в лифт.

— Хоть лифт есть. Подумал, так потащим, — сказал я, загружая в лифт бак с гороховым пюре. Хотя, не уверен, что это именно оно.

— Таскаем... ну.... и таскаем. Когда... уже загрузим? — кряхтел Виталик.

— Эй, хлопцы! — позвала нас одна из поварих, отмеченная большой родинкой над глазом. — Он уже неделю не работает. Вам чего, усач не сказал?

Я этому прапорщику, с большими усами сейчас эту кастрюлю на голову насажу! Не мог предупредить?

— Вот эти коробки тоже наверх. И быстрее! — грозила «меченая» повариха.

Пешком, по узкой лестнице на верхние этажи — хорошая проверка на силу, выносливость и способность терпеть боль от ожогов.

— Ну... почему лифт сломан? — возмущался Виталик, когда нам покорился один пролëт.

— Представь, что ты на тренировке, учишься... держать... равновесие. И не филонить!

На ступеньках был плотный слой жира, который позволял нам почувствовать себя фигуристами в парном катании.

— Ну... откуда столько... жира...ааа?! — сказал Виталик и не удержался на своих ногах.

Поскользнувшись, Казанов смачно приземлился на свою пятую точку. В последний момент, он отпустил бак и тот боком упал на бетонную поверхность. «Гороховый деликатес» тут же начал выливаться, но от полного уничтожения ценнейшее блюдо спас я, поставив его ровно.

— Растяпы! И как вам самолëт доверять, — кричала повариха сверху, сбрасывая нам швабры и тряпки. — Шевелитесь!

— А ты ещё спрашиваешь, откуда здесь жир, — сказал я Виталику.

Когда пришëл личный состав на ужин, нас, конечно, интересовали результаты экзамена. Их должны были довести в казарме.

— Пока ничего нет. Неваднев только сейчас пойдëт в учебный отдел узнавать, — сказал Артëм, уплетая пюре с килькой.

— Да не переживай, Серëг. У тебя всё правильно. Я уверен, — уверял меня Макс.

— То, что правильно, я не особо сомневаюсь. А вот подстава от Баля, это может сыграть. Ты же видел, преподаватель пометил что-то у себя.

— Да это он тебя записал, чтоб ты потом на олимпиады ходил. Они же всех так записывают, кто не тупой. А ты не тупой! — сказал Макс, наливая себе чай.

После ужина предстояло произвести уборку и вымыть всю посуду. Если с протиранием полов всë было понятно, то с мойкой нет.

— А где машинка? — спросил я у поварих.

— Ты с Луны свалился? Нет у нас машинки. На ремонте «Змей-горыныч». Ручками!

Ну точно, 29 февраля родился! Говорят, что удача улыбается смелым. Надо мной, видимо, ржëт.

После «качалки» на разгрузке продуктов, пируэтов на лестнице и водных процедур с алюминиевой посудой, наконец-то можно было вздохнуть спокойно. Я вышел в обеденный зал, чтобы соорудить себе лежачее место из двух скамеек. Одна была слишком узкой. Разместился за первым же столом, поскольку ноги гудели, а спину слегка ломило.

Вот она, долгожданная пауза! Я даже не заметил, как мощно матернулся, от постигшего меня блаженства. И ничто в этот момент не могло меня оторвать от твëрдой поверхности.

— Эй, парень! Плохо тебе? — очнулся я, когда кто-то лупил меня по щекам. Похоже, уснул слегка. — Ну, чего молчишь?

Открыв глаза, увидел над собой девушку слегка старше меня... точнее моего нынешнего тела. Алые губы, будто помада впиталась в них, и теперь нет смысла красить. Широкий разрез серых глаз, аккуратные брови. Главное — кокетливый прикус нижней губы. Не похожа это прелестное создание на других официанток и поварих.

— Да... всë хорошо. А что случилось? — спросил я, подымаясь со скамеек.

— Уснул ты, перчик! А потом как заорëшь, я аж с офицерского зала прибежала, — улыбнулась она мне, слегка подëргав за ухо.

— Маринка, козочка ты наша, вперëд в свой зал. Придут щас! — крикнула ей с раздачи старшая официантка.

— Ну, пока, перчик, — хмыкнула Марина и убежала.

— Не засматривайся, кобелëк. Не твоя. Вперëд, на картошку, — сказала старшая.

Я даю 200 процентов, что через чистку картошки прошли все курсанты в каждом военном училище. И не важно, в какой период нашей истории это было. Что сказать — да это жопа! Я единственный раз в своë время чистил картофан, и это не вставляет ни разу. Месяц потом не мог еë есть!

В данном случае нужно было начистить четыре чугунные ванны, да еще и с горкой. Группа из 5 человек была назначена для данного мероприятия. Чудо-агрегат под названием «картофелечистка» естественно был сломан. Только мыл вялые проросшие клубни. Предстояла долгая и нудная ночь.

— Бездари, идите к телефону! — крикнула нам старшая официантка. — С вашей роты звонят.

Бросив всë, я устремился к чëрному аппарату с дисковым наборником. В трубке прозвучал голос Макса.

— Тут... короче у тебя двойка, Серёга.

Вот так, Сергей Сергеевич и закончился твой путь к мечте стать лëтчиком! Небо, как говорится, тебя не приняло.

А в это время, четыре абитуриента и один курсант со второго курса, боролись с невероятным количеством картофеля. Великое противостояние, из которого надо обязательно выйти победителем.

Сидя по щиколотку в воде и очистках, каждую картофелину нужно было вручную очистить ножом. Чтобы не заснуть, мы себя веселили как могли. Особенно старался курсант со второго курса.

— В джунглях Вьетнама садится американский самолет. Выясняется, что забыли захватить инструмент для ремонта. Через некоторое время им попадаются туземцы. Они рассказали, что недавно сел на вынужденную русский самолет. Летчики починил его, и улетели, а инструмент забыли захватить. Американские летчики просят принести этот инструмент. Им приносят зубило и кувалду. — «Неужто они этими инструментами чинили свой самолет?», — спрашивают американцы. Туземцы отвечают: «Этими, но они все время призывали на помощь какую-то мать».