Американская история - Прист Кристофер - Страница 11

Посередине моего интервью с Барреттом Дорнаном, бывшим ученым на пенсии, мой мобильный телефон завибрировал, и на экране всплыл значок текстового сообщения. В 2001 году эсэмэски еще были непривычным явлением, особенно в моем кругу общения. Я не знал, как их отправлять, но Лил показала мне, что делать, чтобы прочесть входящую. Оглядываясь назад, я удивляюсь собственному странному невежеству. Теперь эсэмэска – банальная, заурядная вещь, но тогда это было не так, по крайней мере, для меня.

Я извинился перед мистером Дорнаном и вышел в его сад. Я нажал на кнопку, чтобы прочесть входящее сообщение, но солнечный свет был слишком ярким, и я ничего не увидел. По краю сада росли деревья, поэтому я пересек лужайку и встал в тени.

Я ПОМЕНЯЛА РЕЙС. СРОЧНЫЕ ДЕЛА В ВАШИНГТОНЕ. МАРТИН ТОЖЕ ЗДЕСЬ. ЛИЛ.

Я сразу же позвонил ей.

– Что случилось, Лил? Почему ты не прилетишь в Лос-Анджелес?

– Мы можем поговорить позже? – осторожно спросила она.

– Мне интересно, почему ты поменяла свои планы.

Вокруг нее слышался приглушенный фоновый шум.

– Ты в машине?

– Да.

– За рулем?

– Нет, Мартин забрал меня из аэропорта имени Даллеса. Давай я тебе перезвоню. Или напишу.

– Нет. Позвони мне, когда сможешь. Как можно скорее.

Я стоял и ждал еще минут пять, пытаясь понять, что произошло. Что могло изменить ее планы? Она знала, что я прилечу в Лос-Анджелес, чтобы увидеть ее.

В конце концов я вернулся к мистеру Дорнану, в приятную прохладу его дома, где работал кондиционер, и попытался возобновить интервью. Он явно понял, что что-то отвлекло меня от того, о чем он говорил. Сказав, что принесет мне что-нибудь выпить, он ушел за холодным чаем. Как только он вышел из комнаты, я вытащил телефон и сам, без посторонней помощи разобрался с тем, как набрать и отправить текстовое сообщение.

ЧТО СЛУЧИЛОСЬ? МАРТИН ТАМ? ПОЧЕМУ О-К? ДУМАЛ, ТЫ В Л-А. ПОЖАЛУЙСТА ПЕРЕЗВОНИ КАК МОЖНО СКОРЕЕ. БЕН

Я с великим трудом преодолел остальную часть интервью, уповая на то, что, оказавшись в своем офисе, смогу разобраться в том, что Дорнан говорил для записи. Неожиданное изменение планов Лил привело меня в замешательство. Когда накануне вечером мы разговаривали друг с другом, все было спокойно. Между нами было взаимопонимание. Мы даже строили планы остаться еще на пару деньков в Лос-Анджелесе. У нас обоих имелись знакомые, к которым можно было заглянуть в гости.

Я держал телефон в кармане рубашки, чтобы не пропустить входящий звонок или сообщение. Но телефон молчал.

Примерно через час Дорнан оставил меня одного в своем кабинете с мягким ковром и темными стенными панелями, и я попытался позвонить ей еще раз. На этот раз звонок был переадресован на голосовую почту, поэтому я оставил сообщение.

Через пять минут: ПОГОВОРИМ ЭТИМ ВЕЧЕРОМ. ИЗВИНИ НЕ МОЯ ВИНА. Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ЛИЛ.

Наконец интервью с Барреттом Дорнаном завершилось. Меня представили его жене Алисии, после чего я согласился совершить с ней краткую экскурсию по их великолепному огромному дому, восхищаясь европейским антиквариатом и картинами, а также коллекцией бабочек, которую Дорнан собирал на протяжении многих лет. Когда подъехало такси, чтобы отвезти меня в отель, я уехал, как я надеялся, без излишней спешки.

У меня было смутное, но настойчивое чувство по поводу Лил: мне казалось, что я неким образом теряю ее. Она вела себя так только тогда, когда рядом был Мартин, а здесь это повторялось снова. Как долго этот мужчина будет отягощать ее жизнь, а значит, и мою тоже? Почему она всегда преуменьшала влияние Мартина на нее, хотя их брак якобы распался, но было ясно, что он все еще имеет над ней какую-то власть?

Я решил подождать ее нового звонка. Наконец после того, как я поужинал в гриль-баре отеля, она позвонила. Я уже вернулся в свой номер, где сбросил с себя одежду, принял душ и растянулся на кровати в одном полотенце. Я старался скрыть облегчение в голосе, но накопившееся за день раздражение и усталость вынудили нас обоих не сразу перейти к сути дела. Наконец я успокоился.

– Я останусь сегодня в Вашингтоне, – сказала Лил. – Заночую в отеле «Марриотт», в аэропорту имени Даллеса. Сюда меня привез Мартин. Я вылетаю в Лос-Анджелес, как мы и планировали, завтра – приеду в дом в Венис-Бич, разберусь со своими вещами, а как только ты прилетишь, мы вместе проведем время в Лос-Анджелесе, и будем делать все, что в голову взбредет.

Это было более или менее то, что я хотел услышать, но вопросы по-прежнему оставались. Почему она передумала? Почему Мартин внезапно улетел обратно в Вашингтон и почему она полетела туда, чтобы встретиться с ним?

– У него там что-то случилось в офисе, и он должен обязательно быть там завтра, – пояснила она. – Ему срочно понадобились бумаги, подписанные на поверенного, и он не хотел ждать. Он оплатил мой рейс сюда из Нью-Йорка и попросил одного из своих помощников поменять мой рейс в Лос-Анджелес на завтра. Я получаю повышение класса обслуживания.

– Значит, ты подписала бумаги и теперь можешь вылететь во вторник?

– Он сказал, что все будет в порядке.

– Почему он это сказал?

– Бен, я отказалась от попыток понять Мартина. Давай просто делать то, что мы с тобой хотим делать. Забудем его. Ладно?

Постепенно она успокоила меня, и мы еще немного поговорили. Однако дневное напряжение сказывалось на нас обоих, и мы рано пожелали друг другу спокойной ночи. Мы договорились поддерживать связь во время наших странствий на следующий день – звонки, если возможно, или эсэмэски, если позвонить не удастся. Повесив трубку, вскоре я уже лежал в постели и засыпал.

Я проснулся рано, позавтракал в гриль-баре отеля и сел в маршрутный автобус до терминала. Первый самолет моего стыковочного рейса из Шарлотта в Лос-Анджелес до Детройта вылетал в девять утра. В автобусе я попытался позвонить Лил, но она не отвечала. Я не стал оставлять сообщения на ее голосовой почте.

Когда я входил в терминал, телефон в моем кармане завибрировал, поэтому я шагнул в сторону и прочитал то, что она мне прислала:

ПРИВЕТ. ВСЕ ОК. НО ОНИ ПОМЕНЯЛИ ВЫХОД НА 26. САМАЯ ДЛИННАЯ ПРОГУЛКА ПО АЭРОПОРТУ! НО СЕЙЧАС ЖДУ ВЫХОДА НА ПОСАДКУ. УВИДИМСЯ ВЕЧЕРОМ. ЛЮБЛЮ ЛИЛ.

Мой собственный выход на посадку уже загорелся на табло: «Северо-Западные авиалинии», рейс № 1757, беспересадочный до Детройта. Судя по объявлению, посадка уже началась. Я отправил Лил короткое текстовое подтверждение и поспешил туда.

Я с облегчением увидел, что пассажиров, ожидающих посадку, было немного. Мне никогда не нравилось летать в переполненном самолете. Я вместе со всеми двинулся вперед. Место, которое мне выделили при регистрации, оказалось рядом с окном в задней части салона, но, заняв его, я обнаружил, что места для ног почти не было. Я высокий, хотя и не слишком, и мне часто бывает тесно в самолетах. Полет в Детройт займет пару часов.

Когда большинство пассажиров заняли свои места, я подозвал одну из бортпроводниц и спросил, могу ли я поменяться с кем-то местами.

– В передней части салона есть незанятые места, – сказала она. – Пойдемте за мной.

Два передних ряда были полностью свободны, поэтому я занял одно из мест в первом ряду. Теперь я мог с удовольствием вытянуть ноги.

Прямо передо мной была приоткрыта дверь в кабину пилотов. Мне было видно, как капитан и его помощник сидят бок о бок в своих белых рубашках с погонами и в наушниках, проводя предполетную проверку; как они протягивают руку, проверяя положение тех или иных переключателей, показания приборов и так далее. Я наблюдал с интересом. Мне еще ни разу не доводилось сидеть так близко к кабине экипажа, и я был впечатлен той тщательностью, с какой они выполняли техническую процедуру, которую, должно быть, повторяли уже сотню раз.

Я взглянул на часы. Было около девяти утра, и мы уже должны были выруливать от телетрапа.