Шоу продолжается - Панферов Михаил - Страница 2

«Ты… «видишь»?»

Гвойзда влез обратно в кабину и поманил малышку рукой. Когда она подошла, кивнул на сиденье рядом с собой. Девочка послушно села. Попыталась впихнуть себе на колени медведя, но он не уместился: пришлось посадить его рядом, на асфальт.

«Откуда ты?»

Кроха указала глазами куда-то наверх:

«Значит, ты «видишь»».

«Как видишь,» – усмехнулся старый актер. – «Точнее, кто бы мог подумать. Кстати, как тебя зовут?»

«Меня?» – девочка задумалась. – «По-вашему будет… Мусорщик. Да, меня зовут Мусорщик».

Старик усмехнулся в седые усы:

«Странное имя для ребенка. Ты собираешь мусор?»

«Да.» – кивнула она на своего огромного медведя. – «Я собираю то, что вам не нужно. Вот в этот контейнер».

«То, что нам не нужно? И что же это, интересно?»

«У вас есть грубая энергия: она дает вам свет, тепло. От нее работают ваши устройства. Наш мир не такой, как это сказать?.. Не такой плотный как ваш. Но нам тоже нужна грубая энергия. Поэтому мы берем мусор из вашей головы: энергию ваших негативных эмоций. И наполняем свои… батарейки. Страхи, сомнения, болезни, все остальное – вам это не нужно. А для нас это источник грубой энергии. Самый мощный».

Гвойзда долго молчал, переваривая информацию. Наконец, невесело улыбнулся и спросил:

«Ну а почему тогда вокруг так мало свободных и счастливых?»

«Ты не понял?» – вздохнула Мусорщик. – «Мусорная энергия очень мощная. Страха двух человек хватает половине нашего мира на несколько… ну, скажем, лет: в ваших головах слишком много мусора».

***

Преподобный Ромуальд Челошибич, приходский священник храма св. Норны ехал по делам паствы в Богучар. Неподалеку от села Новые Пряхи он остановился справить нужду и заметил дедушку с внучкой, сидевших в машине у обочины с противоположной стороны. С ними творилось что-то неладное: сначала у старика почернели его седые волосы. Потом девочка и ее плюшевый медведь просто растаяли, исчезли. Не дожидаясь продолжения, о. Ромуальд так дал по газам, что из-под колес черного джипа чиркнули искры. Только через пару миль, он наконец, заглушил мотор, перекрестился, достал из кармана плоскую флягу и аккуратно вылил ее содержимое за окно.

7-8 янв. 2018

СПАРЖА ВОСПРИЯТИЯ

Этим жарким летом в гараже папаши Дуга мы, как сказал бы классик американской литературы¹, делали свою вещь. А как сказал бы Дуг, преобразовывали творческие вибрации в чистое психоделическое сознание. Вот он, кстати, Дуг Санчес – чувак с черным хайром почти до пояса и с бородищей как у пирата – хлоп-хлоп по струнам своего баса. Он настоящий гигант духа, хотя иногда гонит так, что вообще никто не врубается. Разве что, под кайфом. Чел за фарфисой² – рыжий, с усами подковой – это Лэнни. Главная вещь, которую делает Лэнни Хэммонд – это ищет наш тот самый звук. «Чуваки», – говорит Лэнни, – «если мы найдем тот самый звук – девчонки будут выпрыгивать из штанов». Правда, сомневаюсь я, что Лэнни когда-нибудь этот звук найдет: по ходу его больше прикалывает сам процесс. Вон там, за Дугом и Лэнни, – чувак с баками как у Питера Фонды³, который наяривает на барабанах, – это Барт Шмулермэн. Единственный из нас, кто учился музыке. Хотел даже в консерваторию, но прочел книжку Тимоти Лири⁴ и передумал. Барт врубается в такие штуки, как триоли, синкопы и прочая муть, причем частенько этим кичится. Но мы его не бьем: как-никак он тоже наш брат. Вот эта светленькая крошка с микрофоном, вся в цветочках и феньках, – это наша Грейс Слик⁵: Нэнси Резерфорд зовут эту цыпочку, и она, скажу по секрету, еще никому из нас не дала. Ну, и вот это черный парень с гитарой, похожий на Хендрикса⁶, это я: Джонни Хамбэкер. Правда, вместо стратокастера у меня стремное изделие фирмы «Хармони» и играю я хуже, чем «Джаентс»⁷ в этом сезоне. Кстати, совсем забыл сказать, кто такие мы. Мы – рок-группа «Спаржа восприятия».

Жарища в гараже невыносимая. Настроение у всех – паршивее некуда. И вот почему: неделю назад Дуг познакомился в баре с одним продюсером из Эл-Эй.⁸ Питер Фэйк, кажется, его звали. Само собой, наш Дугги основательно навешал ему лапши, будто «Спарже восприятия» ни «Двери», ни «Лифты»⁹ в подметки не годятся, что наша музыка – это прорыв, новое слово и так далее. Дуг – он гнать-то гонит, но уболтать может любого. Вот и этот Фэйк загорелся нас послушать. Наутро ему надо было возвращаться в Эл-Эй, и он оставил Дугу свой адрес в Беверли, чтобы мы прислали ему запись. Сказал: если мы и вправду так круты, нас ждет слава. Когда Дуг нам все это выложил, мы выскочили из гаража и давай его качать, и орать: «Да здравствует мистер Санчес! Наконец-то мистер Санчес сделал что-то путное!».

Никакой записи у нас, конечно, и в помине не было. Мы и песню-то долго не могли выбрать: вся наша трансцендентная вещь вне стен гаража на Черри стрит казалась полной лажей. В конце концов остановились на новой песне Дуга «Неверлэнд». Насчет записи тоже все срослось: приятель Лэнни свел нас со звукооператором студии «Рэйнбоу Эйсид Рекордс». Тот сказал, что за 50 баксов готов записать нам сингл, если мы сыграем с первого дубля. Если нет – будет дороже. Мы уже собирались идти аскать, но тут вмешался Барт. Шмулермэн младший решился на сделку с совестью: ночью позаимствовал кое-что прямо из кассы магазинчика родного папаши, конечно же, побожившись своему Иегове, что все вернет. Теперь, для покорения калифорнийской рок-сцены у нас было все. Вернее, почти все. Не хватало самой малости: уверенности, что мы не облажаемся и не только сыграем песню с первого дубля, но сыграем круто.

В студии нас ждут сегодня к вечеру, и мы репетируем. Буквально из кожи вон лезем, потеем, надрываемся, а выходит лажа. Один Дуг не согласен: говорит, сырой звук – это крик рождающегося в муках бога. Может, оно так и есть, только мне до лампы. По мне, в песне не хватает клевой гитарной партии. Я ее даже слышу у себя в голове, но изобразить своими корявыми пальцами, будь они неладны, не могу. Такая засада. Просто выть хочется: ничего путного мы явно сегодня не запишем, а виноват будет криворукий малыш Джонни. А тут еще эта язва Барт подначивает: «скорее, мол, Вашингтон возьмут красные, чем наш ниггер что-нибудь стоящее слабает». И еще советует, гад: «Джонни, ты же черный – топай на перекресток, продай душу дьяволу, как там принято у твоих соплеменников, метящих в великие блюзмены». Мне хочется его убить тяжелым тупым предметом. Например, изделием фирмы «Хармони». И себя заодно.

В общем, все меня жестоко стебут, а я готов сквозь землю провалиться. И тут малышка Нэн такая: «Люди, достали! Лучше сообразите чего-нибудь холодненького: жутко пить хочется. Вам нет?» В раскаленном гараже пить, конечно, хотят все до одного. Дуг говорит: «Без проблем!», и пока я скорбно насилую гитару, притаскивает с папашиной кухни почти галлон апельсинового сока. Интуиция у нашей цыпочки Нэн работает, что надо. Ей этот огромный кувшинище сразу кажется подозрительным: «Дуг, говорит, а это точно просто сок?» Вид у мистера Санчеса самый невинный: «Ну, а ты, мол, а как думаешь, Нэн?» «Никак не думаю», – говорит наша цыпочка, и пускает в мой огород нехилый камешек: «Помнится, когда просто сок был в прошлый раз, Джонни утόпал пешком в Парк, догнался там с кем-то дурью и еле ушел от копов». Но Дуг гарантирует: «Нэн, детка, это просто сок».

Спорить никому не хочется. Хочется пить. Мы быстренько приканчиваем кувшин и продолжаем мучить нашу вещь. С каждым разом получается все хуже: я уже готов и вправду идти на перекресток ловить черта, как вдруг слышу дичайший крик: «Дуг, твою маааать!!!» И тут же в спину мистера Санчеса летят барабанные палочки: «Почему мои ударки сияют, как семисвечник на Хануку?!» Крошка Нэн немедленно взрывается: «Значит, просто сок, да?!» И взгляд у нее как у судьи штата, который выносит приговор подростку с марихуаной. Лэнни тоже: «Дуг, ты долбанный нацист!» Я смотрю на подъемные ворота гаража, а секции, из которых они сделаны, плавно колышутся вправо-влево. И все такое четкое, яркое, как будто я очки надел, и не жарко ни капельки, только во рту суховато. Так и есть: Дугги забабахал в сок лошадиный дозняк кислоты. Мы все глядим на мистера Санчеса как техасские фермеры на нашего волосатого брата, а ему хоть бы что. Сияет, будто бампер у кадиллака и говорит: «Забейте, народ, хорош париться! В таком напряге никакую вещь не сделаешь: это, мол, гасит вибрации и закрывает каналы связи, а надо, чтобы мы расслабились и отпустили. Надо, мол, увидеть звук изнутри – только тогда он станет молекулой чистого Духа и все попрет. А-то когда мы снаружи, получается одна духовная лоботомия…».