Никаких мужчин! - Джордж Кэтрин - Страница 22

• Предыдущая
• 22/26
• Следующая

— Мне сделали срочную операцию, потому что беременность оказалась внематочной. Придя в себя, я узнала, что не все прошло гладко и детей у меня больше не будет.

— Моррел, разумеется, был счастлив, — горько произнес Джонас.

— Он просто ликовал. Еще бы — наша маленькая проблема решилась сама собой. Для Пола это было великолепным выходом из положения, но я потеряла ребенка. Моего ребенка! И всех остальных, которые у меня могли бы быть. Я чувствовала себя больной и подавленной и отчаянно нуждалась в матери, поэтому Пол отвез меня домой на Грэшем-роуд.

Стыдно признаться, но я была настолько поглощена собственной бедой, что даже не заметила, как плохо выглядит мама. Врач сообщил мне, что состояние ее сердца стремительно ухудшается. Я уволилась с работы и осталась с ней. С Полом было покончено, но он до сих пор отказывается это принять.

— Следовало бы убить ублюдка, — процедил Джонас. — Я был близок к этому. После того как он скормил мне эту историю, я взял его за горло, потряс, как крысу, и предупредил, что, если он еще хоть раз об этом заикнется, я не только размалюю его милое личико, но и расскажу, что он делал попытки вступить со мной в сексуальную связь.

— Господи, должно быть, это его сразу же заткнуло, — присвистнула Эйвери.

— Намерения Моррела очевидны. Он явно убедил себя, что ты однажды к нему вернешься. Но тут появился я. Поэтому он постарался положить конец нашим отношениям.

— И весьма успешно, — заметила она.

— И весьма успешно, — резко согласился Джонас. Наверное, ты сейчас не хочешь этого слышать, но я не могу уйти, не сказав: я люблю тебя, Эйвери.

Она грустно посмотрела на него.

— И все же ты поверил Полу. Где же то доверие, о котором ты говорил, Джонас?

— Знаю, знаю. — Он потер глаза. — Как я жалею, что не могу взять обратно те слова, которые вырвались у меня!

— Я тоже. — Она пожала плечами. — Но, как может подтвердить Пол Моррел, я не из тех, кто прощает.

Джонас молча смотрел на нее, наконец кивнул и встал.

— В таком случае больше не о чем говорить.

Эйвери также поднялась, с беспокойством поглядывая на его побледневшее лицо.

— Ты уверен, что сможешь нормально доехать до дома?

— Я выживу. По дороге заеду к родителям. Притворюсь больным, и мама похлопочет надо мной. Он безрадостно улыбнулся и вздрогнул. — Черт! Челюсть все еще болит после той оплеухи, которую ты мне вчера отвесила. Хорошо, что сейчас у меня нет причин улыбаться.

Джонас дошел до ворот и поднял руку в прощальном салюте, а Эйвери быстро закрыла дверь, чтобы не видеть, как он исчезает из ее жизни.

Через три дня после поездки в Лондон, перевернувшей всю ее жизнь, Эйвери уже собиралась уходить домой, когда позвонила Надин.

— Хорошо, что я тебя застала, Эйвери. У меня есть для тебя цветы. Пожалуйста, забери их.

Она закрыла ателье и прошла к цветочному магазину. Надин вручила ей букет великолепных роз.

— Превосходный подарок женщине. Милые, не правда ли? Записки нет, — быстро продолжала Надин, явно чувствуя себя неловко. — Их заказал мистер Мерсер, и он сказал, что сам позвонит тебе и все объяснит. Второй букет донесу до машины я.

— Еще один?!

Надин вышла из задней комнаты с огромным букетом красных пионов.

— Обращайся с ними бережно. Они стоят целое состояние.

Дома Эйвери положила цветы на кухонный стол и залюбовалась ими. Пионы были великолепны, но розы просто покорили ее. Она поставила букет в бабушкину хрустальную вазу.

Вскоре позвонил Джонас.

— Ты получила цветы? — требовательно спросил он.

— Да, разумеется. Они великолепны.

— Надин сумела достать красные пионы?

— Ей пришлось специально их заказать. Но почему еще и розы?

— Двойное извинение от всего сердца.

— Ясно. Тебе лучше?

— Ненамного. Мой внешний вид вчера вызвал самые разнообразные комментарии, так что я одарил инквизиторов стальным взглядом и обвинил во всем погоду.

— Могу себе представить, — сухо заметила Эйвери. — Спасибо за то, что позвонил. И за цветы.

— Возможно, для тебя это не слишком большое утешение, но когда я послал их, мне стало немного легче.

— Мне тоже.

— Но ты не изменила решения?

— Нет, — мягко сказала она. — Для этого цветов слишком мало. Спокойной ночи.

«Искусница Эйвери» получила несколько заказов на подвенечные платья. Кроме того, предстояла свадьба Фрэнсис Уайт и Филипа Лестера, который хотел, чтобы его невеста была в белом.

— Я намекала, что в моем возрасте белое платье неуместно, но в конце концов он меня убедил, — с сожалением сказала Фрэнсис. — Что ж, сошью скромное платье, подходящее для ужинов и обедов во время медового месяца. А на свадьбу надену тот жакет, который мы с тобой в прошлом году купили в магазине.

— В самом деле? — Эйвери с подозрением посмотрела на подругу. — Но ему нужен ремонт!

— Ты же починишь его для меня?

— Лучше купить кружево и сшить новый!

— Я предпочитаю старый, — настаивала Фрэнсис и разыграла свой главный козырь:

— Если бы его принес клиент, ты бы пулей кинулась выполнять заказ.

Смирившись с поражением, Эйвери пообещала сделать все, что в ее силах, но с условием — если результаты будут далеки от идеала, она все-таки сошьет новый жакет.

Честно говоря, Эйвери была рада, что у нее прибавилось работы, поскольку не оставалось времени тосковать.

Тем не менее она не могла забыть Джонаса. Постепенно ее непрощающая душа успокаивалась, становилась менее жестокой и тянулась к Джонасу так же мучительно, как и сердце. И тело тоже. Эйвери скучала по нему так, как никогда ни по кому раньше.

Лежа в кровати, которую она приобрела специально для того, чтобы делить ее с ним, женщина раздумывала о том, что не только мужчинам порой требуется холодный душ.

— Эйвери, ты выглядишь совсем вымотанной, однажды сказала Фрэнсис, когда Луиза и Хелен уже ушли. — Теперь я сожалею, что попросила тебя починить жакет. Проще сшить точно такой же.

— Моя проблема — бессонница, а не твой жакет.

— И причиной этой бессонницы является Джонас?

— А кто же еще?.. Теперь-то я мыслю более разумно и знаю, что мама посоветовала бы мне простить и забыть.

— Тогда скажи об этом Джонасу.

— Не могу!

— Почему?

— Гордость.

— Которая делает тебя несчастной, — откровенно заявила ее подруга. — Позвони ему сегодня же.

— Сегодня я иду в Торговый совет на собрание, быстро сказала Эйвери.

— Позвони, когда освободишься.

Следующее утро Эйвери провела у клиентки и вернулась к обеду. Фрэнсис нетерпеливо ждала ее.

— Некто сегодня утром попросил починить платье.

— Ничего необычного. А в чем проблема?

— Ей бы хотелось завтра забрать его. — Фрэнсис показала ей великолепное черное шелковое платье, потом вывернула его наизнанку и продемонстрировала место, где несколько стежков разошлись. Шов был явно подпорот ножницами.

Эйвери нахмурилась.

— Думаешь, эта дама пыталась его сделать посвободней?

— Сомневаюсь. Она показалась мне довольно стройной. Но леди очень торопилась и не сказала даже, как ее зовут.

— Странно. Ну да ладно, я сделаю все после обеда, прежде чем приступлю к вышивке на подвенечном платье Трейси Баррет.

— Ты ему вчера звонила? — спросила Фрэнсис.

— Нет. Я же тебе говорила, что у меня собрание.

А потом мы зашли в «Ангел» и засиделись там.

— Ясно. А какое оправдание ты найдешь сегодня?

— Послушай, Фрэнсис, ты прекрасно знаешь, что я не собираюсь звонить Джонасу ни сегодня, ни завтра — никогда. Все кончено.

Фрэнсис с беспокойством посмотрела на подругу, но что-то в поведении Эйвери удержало ее от возражений.

— Хорошо. Больше не буду ворчать.

Хозяйка шелкового платья приехала в магазин на следующий день. Эйвери посмотрела на светлые волосы и удивительно знакомое прелестное лицо и поняла, кто стоит перед ней.

• Предыдущая
• 22/26
• Следующая