Враги за рубежом (ЛП) - Грей Р. С. - Страница 23

Это рефлекторная реакция, говорю я себе. Это может случиться с каждым.

— Тут хорошая установка, да?! — спрашивает Лоренцо.

Габриэлла сияет.

— Это потрясающе! Я люблю такие маленькие погружения. Может, начнем с рюмки?

Лоренцо подзывает проходящего мимо официанта и сует ему несколько евро в качестве стимула за быстрое обслуживание, что действительно срабатывает, потому что через несколько минут он спешит обратно, его поднос нагружен рюмками с прозрачным ликером и… это что, кофейные зерна плавают сверху?

— Это самбука, — объясняет Лоренцо. — Иногда в рюмку кладут семь кофейных зерен, что символизирует семь холмов Рима. Но сегодня я попросил его сделать три кофейных зерна для здоровья, счастья и процветания. Смотрите.

Он кивает в сторону официанта, который поджигает каждую из четырех рюмок. Ярко-синее пламя танцует над спиртным, а люди вокруг нас ликуют. Когда кофейные зерна поджариваются, официант гасит пламя и передает рюмки нам.

— Cin cin²⁰, — ликует Лоренцо.

— Cin cin, — повторяем мы, звеня рюмками, прежде чем выпить по рюмке.

Я никогда раньше не пила самбуку и не знала, чего ожидать. Ошеломляющий вкус лакрицы компенсируется корицей и ванилью, но потом напиток обрушивается на мой пустой желудок, как двухтонный валун.

Если это возможно, то в тот момент я пьяна.

— Еще? — спрашивает Габриэлла, наполовину повернувшись на своем сиденье, чтобы позвать официанта.

— Давай сначала поедим, — предлагает Ной, и хотя обычно я всегда готова ему возразить, сейчас мы с ним на одной волне.

Габриэлла пытается схватить проходящего мимо официанта, но у нее ничего не получается.

— Они еще придут, — настаивает Лоренцо, похоже, его не беспокоит ожидание. — Так что вы, ребята, думаете о Римском форуме?

— Мне очень понравилось! — восторгается Габриэлла, наклоняясь над столом. — Ты напоминаешь мне профессора, у которого я училась в университете, только ты, возможно, более осведомлен, чем даже он. Я много раз бывала в Риме, но благодаря тебе все это снова кажется таким интересным. Ты давно этим занимаешься?

Он горделиво улыбается.

— Экскурсии по Риму? Уже много лет. Мне это нравится.

— Я бы хотела, чтобы мы сегодня подольше задержались на Форуме. Я знаю, что дети устали, но я едва успела увидеть Черный Камень²¹, которым украшена гробница Ромула.

— Его гробницу? — Лоренцо качает головой. — Нет. Я думаю, что это место, где он был убит сенатом, а не его гробница. Хотя ученые ходят туда-сюда по этому поводу.

Ее глаза загорелись.

— Я забыла об этой теории. Ты прав.

Они меняют тему и начинают более подробное обсуждение Курии Юлия, которая была первоначальной резиденцией римского сената и здания, которое мы видели сегодня. Или, по крайней мере, я думаю, что мы видели его сегодня. На Форуме много руин. В этом здании, — которое и сегодня находится в хорошем состоянии — консулы и трибуны принимали решения об управлении республикой и империей. Лоренцо рассказывает, что в тысяча девятьсот тридцатых годах здание подверглось масштабной реконструкции.

— Они также работали над базиликой рядом с ним? — спрашивает она.

Ной двигается на своем месте, вглядываясь в толпу в поисках официанта.

Очевидно, что Лоренцо и Габриэллу объединяет взаимная любовь к истории. Это не скучная тема для обсуждения, но меня беспокоит, что они, кажется, забыли о нашей главной цели: еде.

Сейчас у меня терпение младенца и голод льва.

— Знаете что, ребята? Почему бы мне просто не пойти в бар и не сделать заказ? Так будет быстрее, наверняка.

Я уже в движении, выскакиваю из кабинки и практически падаю на колени Ноя, а затем он встает и, в интересном повороте событий, добровольно соглашается пойти со мной.

Я не пытаюсь спорить с ним в присутствии Лоренцо и Габриэллы. Они не поймут.

Мы начинаем направляться к бару.

— Ты идешь, потому что боишься, что я отравлю твою еду? Не стоит. Я все еще соблюдаю перемирие «Не портить еду», которое мы заключили после злополучного инцидента с распродажей школьной выпечки в две тысячи девятнадцатом году. И, кроме того, в этом платье нет карманов для таблеток Экс-Лакс²².

Я похлопываю себя по бедрам, чтобы подчеркнуть.

Его взгляд тут же опускается на меня, как будто он ждет еще одного повода взглянуть на меня в платье. Либо слабое освещение в баре меня обманывает, либо его глаза действительно так горят.

Как только Ной понимает, что я поймала его взгляд, он прочищает горло и смотрит в сторону нашего места назначения.

— В данный момент мне все равно, отравлена моя еда или нет. Я умираю с голоду.

Толпа теснится вокруг бара. Жаждущие клиенты кричат, чтобы их заметили среди толпы людей. Ной пристраивается рядом со мной, поднимает руку, как будто хочет направить меня и удержать рядом, но потом сжимает кулак и отпускает его. Я чувствую себя странно… обманутой.

— Ты не видел меню? — спрашиваю я его. — Я даже не уверена, что здесь подают еду.

— Мне показалось, что я видел его за столиком, мимо которого мы только что прошли.

— Что?! — спрашиваю я, не слыша его теперь, когда толпа сгрудилась вокруг нас.

Он наклоняется ближе, его рот на волосок от моего уха.

— Я сказал…

Кто-то натыкается на Ноя, и он дергается вперед, ударяясь об меня с такой силой, что я вот-вот упаду на задницу. К счастью, он протягивает руку и хватает меня, с легкостью возвращая на ноги. Моя грудь прижимается к его груди. Мы в позе грязного танца, мое бедро зажато между его бедрами. ПРИВЕТ твердая нога Ноя. Привет другая… анатомия Ноя.

— Господи. Прости, — говорит он, отступая назад, чтобы поправить себя.

— Ты извиняешься перед Иисусом или передо мной?

Он глубоко вдыхает, затем качает головой, словно не зная, что со мной делать.

— Просто иди туда, ладно? И я собираюсь положить свою руку на твою руку, потому что боюсь, что кто-то попытается растоптать тебя, но тебе не нужно выглядеть так отвратительно из-за этого.

— Это я просто пытаюсь привыкнуть. Это немного пугает. Твоя рука может обхватить мою руку дважды. Вот. Как теперь выглядит мое лицо?

— Как будто у тебя запор.

Я подавляю желание ударить его по руке.

— Странно, что ты беспокоишься о том, что кто-то меня затопчет, — говорю я, приподнимаясь, чтобы говорить близко к его уху. — Я бы подумала, что такие вещи вызывают у тебя ликование. Ты, наверное, любишь сцену с антилопой гну в «Короле льве». У тебя есть клип, сохраненный на твоем компьютере. Ты смотришь его всякий раз, когда тебе нужно немного взбодриться.

Его рот искривляется в восхитительной улыбке.

— Ты действительно считаешь меня злодеем, не так ли? В своей голове ты напридумывала всяких историй.

Наши головы склоняются друг к другу, пока мы разговариваем. Мы должны двигаться к бару, но мы просто стоим в толпе, его рука крепко держит мою руку, мой подбородок направлен вверх, чтобы я могла видеть его как следует. В туманном свете бара он выглядит как мечта. Все эти густые волосы, гладкая кожа, мелкие веснушки на загорелых щеках. Я могла бы измерить полноту его губ. Могла бы сосчитать длинные черные ресницы, которые обрамляют его карие глаза. От него исходит тепло, как от потрескивающего огня, и я чувствую, что обожгусь, если буду стоять так близко к нему слишком долго. В моей голове крутятся опасные мысли. Мысли, которые заставили бы Ноя кататься по земле от смеха, если бы он мог их услышать. Мысли, которые появлялись в моей голове один или два раза за эти годы — в основном, когда я спала и видела сны, а значит, была вне подозрений.

— У тебя такой вид, будто ты действительно что-то обдумываешь.

Так и есть.

Я сглатываю, и он наклоняется ближе.

— Почему бы тебе не поделиться этим?

Мой взгляд остается прикованным к его губам. Скоростной поезд мог бы мчаться прямо на меня, издавая громкий гудок, а я бы не разрывала зрительного контакта с его ртом.