Враги за рубежом (ЛП) - Грей Р. С. - Страница 49

Ной покровительственно кладет руку на мою и берет управление на себя.

— Директор О'Мэлли, у нас с Одри отношения. Это что-то новое, и мы, конечно, хотели прийти к вам и сразу же сообщить об этом в отдел кадров. Мы хотим поступить правильно.

Директор О'Мэлли зажмуривает глаза, как будто ему больно, сжимает руку в кулак и бьет ею по столу.

— Проклятье!

Что?!

Мы с Ноем откидываемся назад и обмениваемся обеспокоенным взглядом.

— Я должен был послушать заместителя директора Траммелл, — он встает и спешит к двери. Открыв ее, он наполовину наклоняется. — Лиз, иди сюда, хорошо? И принеси горшок!

В этот момент я понятия не имею, что происходит.

Когда директор О'Мэлли возвращается к своему столу, его взгляд мечется между нами, теперь уже более оценивающе, чем раньше.

— Ладно, дело вот в чем. Я вот-вот потеряю двадцать баксов, так что вы, ребята, уверены в этом? Вы не хотите еще немного подумать? Эй, Ной, помнишь, как сильно Одри тебя раздражала? Я имею в виду, гав. Я прав?

Я поднимаю руки в защиту.

— Ладно, это… Я не раздражала его по существу.

— И Одри, Ной может быть, мягко говоря, трудным. Упрямым. Вообще-то, эй! — его глаза загораются идеей. — Ты видела нового тренера по баскетболу? Очень красивый парень. Я могу вас познакомить.

Подождите… так теперь директор О'Мэлли пытается меня подкупить? Куда это все свернуло?

Позади нас раздается негромкий стук, и мы поворачиваемся, чтобы увидеть Лиз, секретаршу директора О'Мэлли, которая пытается протащить через дверной проем огромную пластиковую бочку с сырными шариками.

— Поверни немного направо, Лиз. Нет, направо от меня.

В конце концов она протискивается внутрь и опускает бочку на угол стола директора О'Мэлли. Сырные шарики заменены смятыми двадцатидолларовыми купюрами, а на боковой стороне бочки нацарапаны маркером имена всех наших коллег и разделены на две колонки, названные любовь и ненависть.

Не подходя ближе, я уже могу сказать, что одной из сторон отдается большое предпочтение. На самом деле, похоже, что у них не осталось места для игроков, делающих ставки. Под колонкой «Ненависть» Имена постепенно становятся все меньше и меньше, пока становятся совсем неразборчивыми.

— Как видите, до того, как закончились летние каникулы вы двое были здесь предметом споров. Мы в учительской спорили, гадая, чем обернется для вас эта поездка, и когда вы действительно до этого дошли, оставалось только два правдоподобных исхода: вы двое либо устроите дуэль и вернетесь домой в мешках для трупов, либо… — он указывает пальцем между нами. — Устроите вот это.

— Начнем встречаться, — напоминает ему Ной.

Директор О'Мэлли поджимает губы.

— Точно, — затем он смотрит на Лиз. — До чего поднялся банк? 700 долларов?

Она переводит взгляд на свои записи.

— 820 долларов.

Я хмурюсь, но не потому, что разочарована в своих коллегах за то, что они сделали меня предметом пари (это уморительно). Я просто в недоумении, почему так мало желающих поставить свои двадцать долларов на менее вероятный исход (Любовь) в расчете на то, что это принесет большие деньги. Что-то здесь не сходится, и когда я спрашиваю директора О'Мэлли, он кивает, как будто уже не в первый раз, об этом думает.

— Мы заключили пари вслепую. Каждый должен был заплатить и проголосовать тайно. Лиз набила бочонок. После этого мы подсчитали голоса, и… как видите, Гил из экологической службы, похоже, единственный в средней школе Линдейла, кто верит в любовь.

Гил — самый давний сотрудник средней школы Линдейл. Он работает здесь со времен администрации Форда. На бумаге ему за восемьдесят, но у него энергия и суставы пятидесятилетнего. Когда мы находим его, он подметает главный зал, слушает через прикрепленный к набедренной кобуре маленький динамик «It's Gonna Be A Lovely Day» и раскачивается в такт взад-вперед.

Он рад нас видеть еще до того, как замечает в руках Ноя бочонок с деньгами.

— Вы меня разыгрываете! — со смехом говорит Гил после того, как мы сообщаем ему, что он выиграл пари. — Я даже не подниму эту штуку!

Позже мы поможем ему положить деньги в конверт и донести его до машины, но мы решили, что будет правильно сначала представить его выигрыш в бочонке, для комичности.

— Что заставило Вас сделать эту ставку? — спрашиваю я, ожидая, что он пожмет плечами и скажет, что просто оптимист.

Гил подмигивает.

— О, я наблюдатель. По роду своей деятельности я вижу то, что многие не видят, а вы двое… — он качает головой и улыбается, как будто в восторге. — Это был лишь вопрос времени.

Сегодня важный вечер. Мы приглашаем Кристен и Мелиссу в дом Ноя на ужин. Мы уже три месяца как вернулись из Рима, и я много раз виделась с ними, но Ноя не приглашала. Это в основном моя заслуга. Я хотела убедиться, что у моих друзей будет время привыкнуть к его новой роли в моей жизни. Нет, нет, он не ужасный. Он замечательный. Теперь он нам нравится. Видите?

Я спланировала день до мельчайших деталей. У меня есть все возможные напитки: чай, вино, кофе, пиво, «Кристалл Лайт». Ной готовит на заднем дворе гриль. Уурицу, стейк и креветки. На гарнир у нас картофельное пюре, жареная кукуруза в початках, макароны с сыром и салат.

Дом Ноя сверкает чистотой. В ванной комнате для гостей лежат свежие полотенца, на кухонном столе стоят цветы, а на кофейном столике в блюдечке лежат маленькие конфеты — любимые конфеты Мелиссы.

В дверь звонят, и я паникую.

— Ной! Они здесь!

В конце вечера я буду вспоминать свое поведение и смеяться, но сейчас я слишком погружена в этот момент, чтобы понять, что энтузиазм просачивается из каждой моей поры. Я с размаху открываю входную дверь и приветствую своих друзей в доме Ноя, словно я консьерж в отеле «Ритц Карлтон», отвечающий за какую-нибудь знаменитость. «Позвольте мне взять ваше пальто. Давайте я принесу Вам выпить. Туалет прямо здесь. Туалетная бумага не показалась Вам слишком жесткой? Если нужно, я могу найти Вам что-нибудь получше. Может, влажную салфетку?

Вместо того, чтобы дать им представиться естественным образом, я толкаю к ним Ноя, как будто он кукла Кен, купленный мною в Таргет. «Посмотрите на него! Высокий и забавный! И он готовит! Ной, расскажи им о карри, которое ты приготовил вчера вечером. Давай, не стесняйся. Расскажи им».

Пока они сидят в гостиной и потягивают вино, я нависаю над ними с открытой бутылкой, готовая в любой момент подлить.

Ной подходит и берет меня за руку, спрашивая, не могу ли я на минутку отойти с ним в другую комнату.

— Это не может подождать?

Я ненавижу оставлять своих друзей. Они могут воспринять его короткое исчезновение как оскорбление. Они подумают плохое.

— Это займет всего секунду, — обещает Ной, а затем почти тащит меня из комнаты.

Мы идем в нашу спальню, и он закрывает дверь.

Ной обхватывает меня за плечи, а затем наклоняется так, что мы оказываемся с ним лицом к лицу. Впервые за весь вечер я вижу его теплые карие глаза, его спокойный взгляд, его легкую улыбку.

— Тебе необходимо остыть.

— Что ты имеешь в виду?

— Я нравлюсь твоим подругам. А если нет, то это тоже хорошо, но…

Мои глаза распахиваются от ужаса.

— Нет. Это невозможно. Мы заставим их попробовать твой стейк. Никто не сможет устоять перед твоим стейком.

Я пытаюсь повернуться и открыть дверь, но Ной крепко держит меня за плечи.

— Одри, ты сходишь с ума.

— Я схожу с ума, — повторяю я, наконец это осознав.

— Зачем? Это всего лишь ужин.

— Это очень важно для меня. Мои лучшие подруги знакомятся с моим парнем.

Мы с Ноем не признавались друг другу в любви. Я люблю его, категорически. Я люблю его с тех пор, как еще в Италии нашла засунутый в его книгу распечатанный список для чтения. И хотя мы еще не произнесли этих слов — не произнесли их громко и четко — мы транслировали наши чувства друг другу миллионом разных способов. Когда у меня особенно сонное утро и я никак не могу открыть глаза, Ной готовит мне кофе и приносит его прямо в постель, чтобы аромат выманил меня из-под одеяла. Если мне случается быть на улице и проходить мимо его любимого кафе-мороженого, я всегда заглядываю туда, чтобы взять пинту на вынос. За ужином Ной смотрит со мной реалити-шоу, хотя я знаю, что это не его конек. Когда мы заказываем китайскую еду и нам дают нечетное количество крабовых котлет, я всегда разрешаю Ною взять лишнюю. Это равносильно тому, чтобы вытатуировать его имя у меня на пояснице, понимаете, о чем я? Мы говорим о крабовых котлетах!