Единственная и неповторимая - Джордж Мелани - Страница 33

• Предыдущая
• 33/56
• Следующая

Уизл кивнул с мрачным выражением лица. Кейт проводила его взглядом, пока он не исчез в темноте.

Никогда прежде она не чувствовала себя такой одинокой.

После ухода Уизла Кейт провела много часов на улице, размышляя о случившейся беде и о том, как выпутаться из создавшегося положения.

Когда отдаленный звон часов на башне возвестил о наступлении полночи, она поняла, что, хочет она того или нет, ей придется вернуться в дом Алека, с тем чтобы потом снова покинуть его.

Устремив взгляд в небо, где сияла одинокая луна, она вознесла отчаянную молитву о том, чтобы ей не пришлось использовать Алека в качестве средства для освобождения Фалькона. Она надеялась, что Господь услышит ее.

Кейт облегченно вздохнула, обнаружив, что вход для слуг еще не заперт. Ей не хотелось стучать в парадную дверь и объяснять Холмсу, почему она оказалась вне дома. Вполне вероятно, поняв, что это она, он притворится, будто бы не слышит стука.

Задняя лестница, ведущая в ее комнату, была еле видна в тусклом свете тонкой свечи. Такой полумрак соответствовал настроению Кейт и позволял ей снова вернуться к своим мыслям.

«Я сделаю то, что должна сделать».

Эти слова звучали в голове Кейт, когда она медленно поднималась по лестнице, не испытывая больше склонности к хвастовству по поводу своих способностей в качестве лучшей карманницы Лондона. В этот момент она хотела быть кем угодно, но только не воровкой.

Однако она была ею, и эту реальность невозможно было отрицать. Она должна воспользоваться своим профессиональным умением, чтобы спасти Фалькона. Дрейк был настоящим дьяволом, и даже самые отчаянные смельчаки пасовали под его угрожающим взглядом.

Перед Кейт снова возник вопрос: что делать? Выбор был невелик. Она не исключала возможности предложить Дрейку свои услуги и пообещать ему работать на него, если он отпустит Фалькона.

Но будут ли после этого Фалькон и другие в безопасности в будущем? Они всегда были независимыми, никому не подчиняясь. Теперь, попав в поле зрения Дрейка, им едва ли удастся просто так отделаться от него. И любое неподчинение грозило суровыми последствиями.

Кейт решила, что, как только вернет Фалькона, они немедленно покинут Лондон и… никогда не вернутся сюда. Это была единственная возможность освободиться от Дрейка.

Она рассеянно шла по коридору к своей комнате, перебирая различные возможные решения.

– О! – воскликнула Кейт, натолкнувшись на твердую стену мускулов: теплую, желанную, со знакомым мужским ароматом. Ее талию обхватили стальные обручи, и перед ней возникло неясно вырисовывающееся красивое лицо Алека. – Я… я прошу прощения. – Она прокляла свои расшатавшиеся нервы и отвела взгляд, стараясь собраться с мыслями. – Я не заметила тебя…

– С тобой все в порядке? – спросил Алек тихим голосом, который подействовал на нее освежающе, словно теплый летний дождь. На мгновение Кейт почувствовала огромное желание честно рассказать ему все и, может быть, попросить помочь ей. Алек был влиятельным человеком с влиятельными друзьями. Конечно, он знал бы, что делать.

Но о чем она только думает? Ее проблема не является проблемой Алека. Она не хотела подвергать его опасности. Ведь это Дрейк, и он не отступит ни перед кем, кто бы ни вмешался в его дела.

– Да, все хорошо, – солгала Кейт, чувствуя, что ее голос прозвучал неестественно в тишине коридора.

– Откуда ты возвращаешься? Глядя вниз на ковер, она ответила:

– Я… я никак не могла уснуть и решила прогуляться.

Прошло некоторое время, и, поскольку Алек молчал, Кейт взглянула на него. Он пристально посмотрел прямо в ее глаза, отчего ей захотелось снова отвернуться, но она выдержала его взгляд.

Затаив дыхание, Кейт ждала, когда он вновь потребует у нее объяснений.

Наконец он сказал:

– Я тоже не мог уснуть.

Кейт наморщила лоб, только сейчас заметив, что на нем не дневная одежда, а голубой шелковый халат. Он говорил, что идет к Энтони и вернется домой очень поздно. Когда же он вернулся на самом деле?

И еще Кейт подумала, почему он, не в состоянии уснуть, оказался около двери ее спальни. Может быть, он полагал, что она тоже не спит, и решил, как в прошлый раз, предложить ей теплого молока в качестве средства от бессонницы? А может быть, попросить присоединиться к нему за стаканчиком спиртного, как это было однажды? И если бы она согласилась, то, возможно, могла бы посоветоваться с ним и узнать, что ей делать?

Алек смотрел на Кейт, сознавая, как опасно было прийти проведать ее. Он не мог доверять себе, находясь рядом с ней. Ему следовало держаться подальше от нее, однако, по-видимому, здравый смысл покинул его где-то между обедом в тот первый вечер и ее рассказом об уличном торговце газетами, который был – как она назвала его? – ах да, педиком.

Может быть, поэтому он вдруг спросил ее сейчас:

– Сколько тебе лет?

Ее ответ внезапно стал для него очень важным. Кейт вопросительно взглянула на него.

– Мне почти восемнадцать. А почему ты спрашиваешь об этом?

«Восемнадцать?» Алек едва не задохнулся и надеялся, что ошеломленное выражение его лица осталось незамеченным. О Боже, с его плеч словно свалилась тяжесть от сознания того, что она не ребенок, а то он уже начал считать себя извращенцем в связи со своими неблаговидными мыслями относительно нее. Хотя в свои восемнадцать лет, казалось, Кейт недалеко ушла от подростка. С другой стороны, она была уже достаточно взрослой. Взрослой для чего? На этот вопрос он боялся ответить.

– Какое значение имеет мой возраст? Вместо ответа Алек сказал:

– Я подумал насчет того, чтобы выпить немного бренди. Ты не хотела бы присоединиться ко мне?

Какой черт дернул его сказать это? Ему следовало пожелать ей спокойной ночи и как можно скорее уйти, а не подвергать себя искушению с девушкой, лишившей его покоя. В какой-то степени он надеялся, что Кейт откажется от его предложения, но в гораздо большей степени молил Бога, чтобы она согласилась.

Кейт внимательно посмотрела на него:

– Значит, на этот раз будет не молоко? Алек усмехнулся:

– Нет, не молоко.

Они долго стояли молча, и в глазах Кейт отражалась неуверенность и еще что-то неясное. Наконец она пожала плечами и сказала:

– Почему бы нет?

Алек был почти готов сказать ей, почему она не должна соглашаться. Она была слишком неопытна и невинна. Кейт двинулась вдоль по коридору, но не в том направлении.

– Бренди в моей комнате, – сообщил ей Алек.

«В его комнате?» Эти слова прозвучали как пушечный выстрел, заставив Кейт остановиться.

Она не была в его комнате с того первого дня, однако прекрасно помнила все, что там было, до мельчайших деталей.

Кейт повернулась и словно в трансе направилась к его двери… в его комнату.

В его постель.

Оказавшись внутри, ее взгляд сосредоточился на шкафе, в который она когда-то сунула свой нос и, взяв рубашку Алека, вдыхала ее аромат. Кейт покраснела, вспомнив замешательство, которое охватило ее тогда, как будто ее поймали на месте преступления. Казалось, сейчас она снова одна и делает то же самое.

Но она была не одна.

Дверь со щелчком закрылась за ней, словно поймав ее в ловушку. Но если честно признаться, ей хотелось быть пойманной. Она многое испытала в своей жизни: частично приятного, но в большей степени неприятного. Однако то, что происходит между мужчиной и женщиной за закрытыми дверьми, оставалось для нее тайной и она жаждала познать это. Но не с кем попало.

Только с Алеком.

Она позволила себе поддаться соблазну. Правда, Алек всего лишь пригласил ее немного выпить, пусть даже в его комнате. Кроме того, разве он не извинился перед ней за то, что поцеловал ее? Это ведь больше не повторится?

И все же она не могла лгать себе. Она мечтала о нем, о том, как они снова будут вместе, и только в мечтах все было таким прекрасным, но совершенно невозможным в действительности.

Взяв с круглого столика рядом с книжными полками графин с бренди, Алек наполнил два бокала. В прошлый раз у него была бутылка, и сейчас он наполнил не один бокал, а два. Вначале у него возникло желание напиться так, чтобы голова отяжелела, взор затуманился и сознание померкло, но потом его намерение изменилось.

• Предыдущая
• 33/56
• Следующая