Так умирают короли (СИ) - Блейк Анна - Страница 11

- Воля ваша, - отозвалась она, рассматривая величественное здание. – И я покорна ей.

Глава четвертая. Природа отдыхает на детях

Юлиан

Лето 1315

Артуа, Франция

- И изгоним к чертям Дени д’Ирссон[1], только его здесь и видели. Я бы многое отдал, чтобы голова этого лиходея наконец отделилась от тела. Ах, как сладко было бы увидеть ее на вершине копья.

Сир де Лик обвел собравшихся лукавым, уже весьма хмельным взглядом.

- Угомонись, де Лик. Это вопрос решенный. Сам граф Пуатье[2] на стороне графини. Вернул из заточения свою жену… Поминай как звали наши милости.

Юлиан, следящий за возмущенными дворянами из своего темного угла, тонко улыбнулся. Его план сработал даже лучше, чем он рассчитывал. И кто бы мог подумать, что он найдет верного помощника в лице нового короля? Людовик Сварливый, получивший как нельзя подходящее ему прозвище от покойного батюшки, движимый чужими мнениями и терзаемый только тем, как бы укрепиться в глазах новой королевы, быстро и стихийно разваливал страну.

- А вы, сударь, как считаете? Проиграли мы или победили?

Вампир посмотрел на спросившего. Де Лик слишком пьян.

- А мы разве на войне, чтобы говорить об этом?

- Мы уже все проиграли… в грязи, - буркнул кто-то.

Дворяне рассмеялись было, но тут же горько притихли, вспоминая короткий и позорный для короля Франции и самой Франции поход на Фландрию.

- А Филипп проиграл лишь однажды.

Юлиан спрятал улыбку в тени. Да, король Филипп еще долго будет жить в памяти даже тех, кто в его отсутствие добился возвращения многих старинных, принятых еще при Людовике Святом, традиций, дающих феодалам безграничные вольности. Железный король притеснял дворян. Но по его силе и уверенности в завтрашнем дне тосковали. Тосковали и по его холодному, спокойному образу. Он умел вдохновить войско. Эта способность передалась и одному из сыновей – графу Пуатье, который, несмотря на возраст, раскидал толпу дворян, пришедших со своими требованиями к графине Артуа, как нашкодивших детей. Ему двадцать два, многим из присутствующих за сорок. Неравная битва, которую принц выиграл легко и непринужденно. Этот мальчик вампира настораживал. Того и гляди, он сможет своими силою и прозорливостью восстановить то, что брат Людовик разрушил. Хотя у него нет нужного влияния на взбалмошного короля. А если обретет – всегда можно дернуть за нужные ниточки.

Тот же тщеславный и жадный Робер Артуа в его распоряжении. Тот же Карл Валуа, несносный брат Филиппа Красивого, своими действиями толкающий Францию к бездне. У Юлиана слишком много помощников, чтобы допускать саму мысль о возможном провале. Вампир снова улыбнулся своим мыслям. Он играючи менял личности. Вчера - рыцарь-тамплиер, сегодня – один из сиров Артуа, возмущенный властностью графини Маго и готовый на все, чтобы урвать свой кусок власти. Монета – своя. Армия – своя. Королевская власть – ну да, не сбросить. Зато можно сбросить ярмо графини Артуа. Он легко направлял взрывных дворян, при этом не привлекая к себе внимания. И делал так всегда. В отличие от ордена тамплиеров, в этой шайке он был единственным темным существом – никто не портил игру.

- Да простит меня господь, - задумчиво проговорил де Лик, - но если бы граф Пуатье занял трон, все пошло бы по-другому.

- Смотри не ляпни это при его светлости Робере, - тут же осадили его товарищи. – Кто, как не граф Артуа, всегда стремится нам помогать?

- Граф Артуа помогает сам себе, - проговорил Юлиан. – Он использовал и вас.

- Да к черту. После драки чего уж махать кулаками. Граф Пуатье мог легко нас взять в кольцо и убить – мы все видели сотню лучников, - продолжил де Лик. – Обвел нас вокруг пальца, как детей. А сам еще молод.

- Он старше, чем его батюшка в ту пору, когда вступил на престол.

Юлиан посмотрел на говорившего. Синьор де Гиньи смотрел хмуро. Он пил меньше других и уже успокоился. Горячка погони прошла. Шок от понимания того, что у их врага появился высокопоставленный покровитель, тоже. Им на смену пришло мрачное осознание того, что бороться за свои свободы и вольности можно начинать с начала. И дело придется иметь не просто с графиней, чей род идет от одного из братьев Людовика Святого, но с правящим королевским домом Капетингов, ибо Филипп явно дал понять, что Жанна, маленькая глупая Жанна, которую использовали Маргарита и Бланка и подвели под дело Нельской башни, прощена.

- Да что вы, ей-богу. У нас вечер памяти почившего короля? Это не к добру.

«О, да. Особенно, если учесть, что Филипп жив-здоров», - не без удовольствия подумал Юлиан. Он уже знал, как преподнести ему новости. Про то, что Франция оказалась на грани гражданской войны. Про то, что его сыночек решил затмить славу отца, а заодно предстать героем пред молодой принцессой Клеменцией – и двинул совершенно неподготовленное войско на Фландрию, не учел весенний разлив реки и вернулся восвояси, сотрясая пространство клятвами вернуться в будущем году. Про то, что все указы Филиппа, все его усилия, направленные на объединение гордых провинций, покатились коту под хвост – Людовик, не глядя, подмахнул нужные документы, возвращая им вольности. Те самые вольности, о которых столь пекутся эти недостойные синьоры Артуа, поднявшиеся против своего суверена, Маго Артуа.

- А вы, граф, - обратился к нему де Лик, - почему вы до сих пор здесь? Насколько я знаю, в Артуа у вас лишь маленькое поместье.

- Да, приданое жены, - уклончиво ответил Юлиан. – Но даже песчинка в море дорога. Графиня – царствие ей небесное – любила этот райский уголок.

Дворяне рассмеялись.

- Вы первый, кто называет хоть кусочек Артуа райским уголком.

- Я считаю, - мягко возразил Юлиан, - что любое место на земле можно превратить в Рай. Стоит только захотеть.

- Осторожнее, еще не потухли костры тамплиеров. Вас могут обвинить в ереси.

- Но здесь же я в кругу друзей? – с невинным видом спросил вампир, незаметно оценивая каждого из десятка собравшихся здесь мужчин.

Дворяне закивали. Поступило предложение налить еще, и Юлиана, которого теперь здесь знали под именем графа де Бательера, оставили в покое. Он готовился к тому, чтобы мягко исчезнуть, оставив зреть и вызревать ростки недовольства, буйства. Да, они не поднимутся боле против Маго и Филиппа Пуатье. Но их гнев легко обратить против Робера Артуа и Людовика Сварливого. И это пламя свечи сможет обжечь.

Осень 1315

Замок Шато-Гайар, Нормандия

- Я помню все.

Доменик стоял у окна, глядя на раскинувшиеся просторы Сены.

- Пока не все, - отрезал Юлиан. – Твоя память будет восстанавливаться и крепнуть. Ты вспомнишь то, что Филипп забыл или захотел забыть. Каждого осужденного тобой. Каждую ошибку.

Доменик передернул плечами, но промолчал. Его старые привычки перетекли и в новую жизнь. Забавно было наблюдаться, как он борется с самим собой и терпит сокрушительное поражение всякий раз. Ничего, он быстро учится. Справится и с этим. Юлиан с ужасом понимал, что уже не чувствует былой ненависти. Он подарил Железному Королю бессмертие. Из всех сил старался обратить дар в проклятие, но начинал понимать – не получится. Доменик, истерзанный, усталый, был сильнее, чем думал о себе сам. А вампиру оставалось наслаждаться редкими минутами боли, сокрушительными вспышками возвращающейся к бывшему королю.

Но и это не приносило радости. Он мстил тому, кто уничтожил великий орден храмовников. А вместо этого создал в будущем всемогущее бессмертное существо. Что скажет судья Амирхан, если узнает? Юлиан вздрогнул. Никто из Храма не должен об этом знать! И речь уже шла совсем не о Храмах, известных человечеству.

Доменик почувствовал, как изменилось состояние его создателя, но ничего не сказал. Он продолжал смотреть на Сену, почти ничего не чувствуя по тому поводу, что находился в покоях, где по приказу его сына задушили Маргариту Бургундскую. Маргариту, посаженную сюда по его, Филиппа, приказу. Да, было громкое дело. Но именно за королем осталось последнее слово. Бланка, жена Карла, младшего сына короля, еще была тут, но Юлиан не позволил бы увидеть молодую женщину. А Доменик и не горел желанием ее видеть.