(Не) Сокровище капитана (СИ) - Шнейдер Наталья "Емелюшка" - Страница 28

— И насколько обязательно подобное завещание? — поинтересовалась я.

Кажется, я здорово сглупила, когда согласилась на долю добычи, но не обговорила, какие обязанности это повлечет, кроме обязательства лечить людей по мере своих сил.

— Абсолютно добровольно, — широко улыбнулся Генри, словно прочитав мои мысли. — Но пиратские обычаи мы можем обсудить позже, а сейчас и у вас, и у меня много дел. Ты, — он указал на того, кто бегал с запиской, — помоги леди собрать вещи покойного и унеси их. Ты, — жест в сторону ошпаренного, — принеси все, что нужно для уборки, и покажи леди, как стирают на корабле.

— Капитан, мне понадобится пресная вода, чтобы смыть соль с корпии и бинтов после стирки.

— Насколько свежей она должна быть? — поинтересовался Генри. — Застоявшаяся в бочках подойдет, или нам с квартирмейстером нужно будет сотворить пресной воды?

— Если она подходит для питья, то сойдет и для полоскания. Да, еще мне нужно будет кое-что прокипятить.

— Тогда я велю пока не убирать жаровню с палубы и принести вам котел побольше и запас угля. Ты, — его палец указал на третьего матроса. — Займись. Сегодня вы все трое помогаете леди, пока она вас не отпустит.

— Но капитан… — начал было тот, что бегал с запиской.

— Леди Белла — наш корабельный лекарь и, возможно, хирург. Поэтому сегодня вы помогаете ей привести в порядок каюту, куда потом сами прибежите за помощью. Если кто-то из вас сомневается, что ей под силу эта работа — вечером поговорите с Диком или с Раулем.

— И я подтверждаю — под силу, — сказал ошпаренный. — Где это видано, чтобы через четверть часа после ожога ничего не болело.

— Всем всё ясно? — поинтересовался Генри.

— Да, капитан, — рявкнули все трое.

Способ стирки, принятый среди моряков, меня одновременно и озадачил, и обрадовал. Вещи складывались в частую сеть и скидывались за борт — волны и движение корабля вполне заменяли доску и валёк. Но работы хватило и без того, чтобы оттирать с бинтов засохшие кровь и гной руками.

Пресная вода в бочке, которую мне принесли, меня ужаснула — как эту мутную и вонючую жижу можно пить по доброй воле? Не удержавшись, я спросила об этом вслух, и мне пояснили, что после нескольких недель в бочке любая вода становится такой, поэтому при питье ее сдабривают ромом или другим крепкой выпивкой.

На «Ястребе» — я только сейчас узнала, название корабля — о воде заботятся капитан с квартирмейстером. Раз в сутки они «намагичивают» запас чистой и свежей воды, и за это что те, кто раньше ходил на кораблях без магов, готовы их на руках носить. Так что пришлось мне кипятить не только ветошь, но и извлеченные из-за борта бинты — просто так отмывать соль в подобной воде, никак ее не обработав, я побоялась.

Весь остаток дня я полоскала, выжимала, развешивала, мыла, чистила, скребла, разбирала и так далее. Хорошо хоть ведра мне носили мужчины, они же помогли отмыть стены и потолок, куда я не могла дотянуться сама. Поначалу мне повиновались хоть и без возражений, но с недовольством на лице, а в устремленных на меня взглядах изумление мешалось с досадой, которую я не понимала. Право слово, неужели таскать из-за борта воду труднее, чем подтаскивать на канатах огромные паруса, прицепленные к тяжеленным бревнам, и все это — болтаясь на высоте, при одной мысли о которой голова кружится? Однако к вечеру на лицах мужчин, приставленных ко мне, стало появляться нечто, похожее на уважение. Может, потому что я сама не боялась испачкать руки. А может, потому что за этот день в операционную заглянули трое матросов.

Один — с застарелой гниющей раной на бедре, которую не решался показать хирургу, чтобы не остаться без ноги. Она то затягивалась, внушая надежду на выздоровление, то снова прорывалась гноем. Пришлось повозиться, вскрывая и расчищая гнойные затеки и промывая полости, оставшиеся после них — книги предупреждали, что обрабатывать их нужно особенно тщательно, а моя неопытность еще сильнее затянула дело, даром что мужчина вытерпел все, не издав ни звука. Очистив, я затянула рану, и матрос долго разглядывал и ощупывал ее, словно никак не мог поверить, что она на самом деле исчезла.

Еще один жаловался на застарелый кашель, тут мне пришлось искать запасы покойного лекаря и делать отвар. Нужно будет готовить его каждый день как минимум неделю, но раз уж я за это взялась, жаловаться не пристало. Разве что посетовать, что лорд Роберт, или кто там на самом деле написал книги, по которым я училась, был не силен в травах и создал свои труды до того, как лекари начали использовать смеси различных химических веществ. Все-таки возможности магии не безграничны, и порой лучше обратиться к лекарствам — а я слишком мало о них знала. Надо будет вытребовать у Генри книги, которые были у лекаря — ведь должна была после него остаться хоть пара книг? — и внимательно изучить, стараясь отделить настоящие знания от вымысла.

Третий матрос, молодой совсем парень, хотел свести шрам через всю щеку. Дескать, может, шрамы мужчину и красят, но лицо перекосило, а его на Дваргоне невеста ждет, настоящая невеста, а не, как у иных, в каждом порту по такой. Шрам и в самом деле был глубокий, неровный и грубый — похоже, рана заживала долго и плохо. Отказывать я не стала, но предупредила, что придется вырезать шрам и заживлять свежую рану с помощью дара, причем рубец все равно останется, тонкий, но все же заметный. Парень заметно расстроился — похоже, он ждал чуда — и решил подумать еще.

Словом, приводить операционную в порядок я закончила, лишь когда на корабле начали раздавать ужин матросом. Отпустив помощников, я еще раз оглядела преобразившуюся каюту: в такой и работать не стыдно. Закрыв дверь на висячий замок, поплелась наверх. Никогда еще мне не доводилось так много работать руками, а не умственно, и я безумно устала. Ничего, сейчас приведу себя в порядок и отдохну, ужиная с капитаном и квартирмейстером. Я поймала себя на мысли, что предвкушаю этот ужин. Хорошая еда и приятная беседа, маленький кусочек привычной жизни среди хаоса, в который я погрузилась.

Я ввалилась в свою каюту, поморщилась от духоты — за день солнце прокалило воздух, словно в печке. Распахнула окно.

— Да ты, никак, шутишь? — донесся до меня голос… Джека?! Откуда он здесь? Я схожу с ума и начала слышать то, чего нет?

В следующий миг я поняла. Вестник! Вестник вернулся, и сейчас я действительно слышу голос Джека, переданный магическим посланцем, через открытое окно капитанской каюты.

Но так быстро? Генри говорил, что ответа придется ждать несколько недель. В самом деле, вестник — это лишь птица, чудесная, но все же птица. Да, она полетит, не зная усталости, и найдет адресата где угодно. Но все же птица, хоть и магическое создание, не умеет мгновенно перемещаться за десятки и тем более тысячи лиг.

Слишком рано. Может, мне померещилось? Я обратилась в слух.

— Блад, я давно знал, что у тебя с головой не все в порядке.

Это Джек, это точно Джек! Но как он груб! Конечно, и Генри был с ним не слишком вежлив, но это уже просто…

— Ты всерьез полагаешь, будто мне есть какое-то дело до подпорченного товара?

Он чем это он? Я застыла, на самом деле догадавшись, о чем, но отказываясь в это верить. Так курица с отрубленной головой хлопает крыльями и куда-то бежит, не желая принимать собственную смерть.

— Я уже получил от девчонки все, что хотел. А уж платить выкуп после того, как и ты с ней поиграл…

Смешок — грубый, развязный, точно он говорил о публичной девке.

Я вцепилась в платье на груди — воздух не шел в легкие, как будто тело отказалось дышать. Перед глазами потемнело, свободной рукой я оперлась об оконный проем, не чуя собственного тела.

— Если охота подбирать за мной объедки, можешь оставить девку себе. Я и медяка за нее не дам. Что до мужского разговора — он состоится. Только на моих условиях. Это я приду за твоей головой, Блад. Ты не забыл, что за нее обещают золота по весу?