Пятнадцать ножевых 4 (СИ) - Линник Сергей - Страница 31

Не к пустому столу прибыли, нас тоже постарались удивить национальной еврейской кухней: свиными отбивными и прочими салатиками оливье. Дана Борисовна попыталась было взглядом уничтожить ноль семь буржуинского напитка, но не преуспела, видать, не учла поправку на толщину стекла. Так что мы с будущим тестем сели и начали дегустировать. Со льдом, конечно. Александр Иосифович лично ради такого дела отковырял сосульку с балкона.

Какое-то время спустя дамы переместились на кухню, что-то там доделать, а мы продолжили беседу о важных и серьезных вещах. Тут я решил проявить житейскую мудрость и пересказал свои рассуждения о советской зарплате и достатке.

— Ты хоть никому не рассказывай больше, — засмеялся Азимов. — Нет, на две сотни жить можно, но совсем без шика. Мясо на рынке сколько стоит? А курица та же? Разочек сходил, десятку оставил, а нести домой нечего. На машине ездишь? Что с того, что бензин дешевый? А масло? А запчасти? Ты свой волговский мотор чинить пытался? Представляешь, во что это может вылиться? Железку, ее иногда ни за какие деньги не купишь. А не приведи господь, заболеет кто. Так что я нижнюю планку безбедной жизни до четырех сотен подниму, извини. И это только с повседневными тратами, на унитаз, так сказать. Кстати, жене сапоги за полторы сотни не покупал еще? Платье новое ей не шил срочно для похода в театр? Вот тогда и вспомнишь, как на двести думал сладко жить.

— И какая мораль? — поинтересовался я, доливая заморского напитка в стаканы.

— Копи деньги, Андрей. Черный день наступит.

В нынешние времена, когда не то что службы безопасности банков, а даже и бесплатного массажного кабинета нет, телефон выполняет одну-единственную функцию: связывать собеседников. Кстати, вовсе не обязательно быть членом политбюро, если телефонные хулиганы достают и дышат среди ночи в трубку, достаточно заявления от владельца номера, и негодяя вычислят. Никакой анонимности, сплошная открытость. Поэтому самый страшный кошмар — это жена, общающаяся с подругой пятый час подряд. Короче, телефона не боятся. Вот и я взял трубку спокойно. Звонили владельцу номера, герру Панову. Из Швейцарской Конфедерации, кстати. Старый знакомый, товарищ Паульсен. Коротко общался, по-деловому. Сообщил телеграфно, что дела идут хорошо, работы по димебону уже начались, но в связи со служебной необходимостью возникла нужда подписать кое-какие рабочие документы. Для чего в Москву откомандируют нужного сотрудника из юристов. Который объяснит мне подробности на месте. Удобно ли будет в понедельник, первого февраля?

В указанный день позвонили. Ровно в полдень, как раз после диктора в радиоприемнике, сообщившего, что в Петропавловске-Камчатском двадцать один час. Хороший английский, хоть и с жестоким немецким акцентом. По крайней мере, мы друг друга понять смогли. Поинтересовался, удобно ли будет, если сейчас он заедет ко мне домой? А почему нет? Чистота, порядок, бюстгальтеры на люстрах не висят, обдолбанные кореша по углам не валяются.

Интересно, что надо этому герру Старовецки? Кроме того, что он юрист, обслуживающий «Ферринг», ничего не прозвучало. Ладно, узнаем, и очень скоро.

Блин, да этому товарищу только в кино сниматься! Натуральный адвокат, не спутать! Высокий, худой, очки в старомодной роговой оправе, галстук, будто вросший уже в организм, кожаный портфель, явно перешедший ему в наследство от дедушки, но очень дорогой с виду. Не советский человек. Хорошо, что Пилипчук не видит, как он пришел. Наверное, сразу бы позвонила в приемную КГБ, срочно сообщить о шпионаже. Ну да, я же носитель страшных государственных секретов, знаю какое давление у Суслова. Не по сезону, конечно, дядечка одет: туфельки для похода от машины до подъезда, шляпа фетровая не для наших зимних ветрюганов, пальтишко демисезонное. Оттого и лицо слегка синеватое. Договорились бы на улице встретиться, не знаю, получилось ли застать его живым.

Мне была вручена визитка, строгая и минималистичная, никаких гербов и финтифлюшек. Маркус Старовецки, юрист. Телефон и адрес. Объяснил товарищу концепцию комнатных тапочек, и швейцарец совершенно невозмутимо переобулся, не выпуская из рук портфеля. Прошли в ту комнату, которая служила у нас гостиной и я на правах гостеприимного хозяина предложил согревающие напитки. Хорошо, герр выбрал черный чай, потому что больше ничего у нас дома не было. Растворимый дрянной порошок, по недоразумению называющийся кофе, я сам не пью и другим не предлагаю.

Приперся Кузьма, посмотреть, кто этот чужак, посмевший вторгнуться на его территорию. Лицо юриста расцвело в улыбке и он забормотал «миц-миц-миц». Вот они, предатели, сразу видны стали! Негодяй, не дававшийся в руки частым гостям, включая Симу и Давида, который в общем-то, был крестным отцом рыжей сволочи, подошел к иноземному гостю и потерся о его ногу. И погладить себя дал! Осталось только на колени запрыгнуть! Теперь точно к ветеринару отвезу!

После чая с сушками я наконец-то узнал, в чем суть визита. И понял, как мне повезло с Паульсеном. Потому что Фредерик подумал о том, что напрочь у меня из головы вылетело. Всю жизнь я полагался на бухгалтерию, которая высчитывала у меня из зарплаты тринадцать процентов НДФЛ. Остальные мои знания о налогообложении сводились к тому, что дело это сложное и при уплате всего можно остаться без штанов.

Мне в доступных для моего понимания выражениях довели, что таких идиотов как я, земля еще не видела и только столь юный возраст и страна происхождения могут хоть немного простить столь непроходимую глупость. Ибо я не подумал о налогах ровным счетом ничего. И не дал поручений герру Паульсену в этой области. Пришлось умным ребятам самим подумать за учащегося коррекционной школы.

Короче, я подписал до хренища бумаг. По каждой мне было дано объяснение — что, зачем, и сколько раз. И не просто «это доверенность», а с разжевыванием каждого пункта. Мозг у меня кипел от необходимости переводить всю эту белиберду с английского, но Старовецки был терпелив как католический святой, и не уставал повторять формулировки до тех пор, пока до меня не доходило. Я уже с опаской поглядывал на кажущийся бездонным портфель, рождавший в своих недрах очередные бланки.

Мне казалось, что это будет длиться вечно. Успокаивала мысль, что все мои денежки при минимуме стараний Паульсен мог заграбастать и так. Как раз это Маркус мне объяснил с самого начала. Советский гражданин, подпольно открывший счет за границей — а я бы даже рыпнуться не мог, любое обращение в правоохранительные органы автоматически значило бы тюремный срок. И здесь, и там. В Союзе — за валюту, на Западе — за налоги. Оставалось только удивиться безграничной порядочности моих партнеров, которые мало того, что меня не подставили, а еще и не дали довести дело до неприятностей.

А я-то мнил себя акулой бизнеса! Как бы не так! Было немного обидно, но самую малость. Главное, что закончилось все хорошо. И я выяснил, что могу положиться на людей, с которыми работаю. А это намного дороже денег.

Я предложил отвезти герра Маркуса куда ему надо, но юрист категорически отказался. Погладил на прощание Кузьму и ступил на порог.

— О, меня встречают! — сказала Аня, выходя из лифта, и тут же замолчала, увидев постороннего.

— Мадам? — приподнял шляпу в приветствии Старовецки.

— Мадемуазель, — автоматически поправила его моя подруга.

— Энтшульдиген зи битте, — извинился швейцарец и очень ловко втиснулся в начавший закрываться лифт.

— Кто это был? — спросила Аня, когда мы оказались дома.

— Считай, что ты не видела никого, — ответил я, внутренне готовясь к борьбе с женским любопытством.

— Хорошо, — неожиданно легко согласилась подруга, целуя меня в губы. — Чайник тогда ставь, я замерзла как собака!

Золото мне досталось, а не невеста! Штучный товар!

— Представляешь, что учудил Симкин кот? — спросила Аня, когда я налил ей чаю, воспользовавшись оставшейся от гостя заварки.