Пятнадцать ножевых 4 (СИ) - Линник Сергей - Страница 34

Лишь бы она потом не обвинила меня в ограблении своей квартиры. А то скажет, что я вынес килограмм золота и сто фонендоскопов, что делать тогда?

Сегодня выдался очень долгий день, и всё с теми же действующими лицами. Чувствую себя персонажем самтыбарбары какой-нибудь. Сначала приехала с занятий Аня, и я порадовал ее новостями про соседочку нашу драгоценную.

— Ой, а за ней там будет кому ухаживать в больнице? — забеспокоилась она. — Может, ей отвезти чего надо?

— Не о том думаешь. Ты что, про фонендоскопы не слышала, когда я рассказывал?

— Ну не знаю, можно ковер на эту стену повесить...

— Не в звукоизоляции дело. Я, а теперь и ты, стали смыслом ее жизни, врагами номер один. И два. Это же психиатрия. Всё будет только ухудшаться. Представляешь, сейчас она пишет на меня кляузы во все инстанции, но потом, когда результата не добьется, в какой-то момент решит взять борьбу за справедливость в свои руки. Нож в руку и вперед...

— Да ну, не гони, — махнула рукой Анечка, — не может такого быть. Давай уже есть что-нибудь. У нас осталась картошка?

— Была вроде.

— Сейчас начистим, а ты потом нажаришь... целую сковородку... с лучком... такую поджаристую...

Блин, у меня аж слюнки потекли. Переключила мое внимание — прям классика жанра. Я полез в ящик для овощей, достал картофель. Ну, на двоих точно хватит.

— Давай, переодевайся и присоединяйся, будешь чистить, я буду резать.

Мы занимались самым мирным делом — готовили еду. Между нами фланировал Кузьма, сегодня избивший соседскую таксу. Наверное, реабилитируется перед собой за войну с воронами. Естественно, больше всего кота интересовало сбивание летящих в ведро картофельных очистков. Этот спорт давно стал его любимым.

— Слушай, а что же нам делать? Вдруг Пилипчук на нас нападать начнет? — продолжила рассуждать Аня. — Её же можно в дурдом положить? В милицию обратиться?

— Не знаю даже, — задумался я. — Самый лучший выход — уехать отсюда. Не будет нас видеть, переключится на другой объект. А дурдом — это дело очень сложное. Только в кино про Шурика это было просто, а в жизни...

— А куда? — включила практическую жилку моя невеста.

— Да вот думаю... Федя, помнится, предлагал в Орловской области в ЦРБ устроить. Чистый воздух, натуральные продукты...

— Навоз и грязь по колено, — закончила Аня. — Нет, серьезно, куда бы ты хотел?

— Думать надо. Изучать возможности. С деньгами сейчас не густо, но хочется примерно такое же, в новом доме и не в жопе мира, куда метро лет через пятьдесят прокопают, а вокруг одни рабочие общаги. Поспрашиваю. Тем более, что у нас кооператив выплаченный.

Хорошо, успели доесть, потому что пришлось бы делиться с гостем. А так только чайку предложили. Ибо к нам приперся товарищ Ашхацава. И не один, притащил с собой свои семейные проблемы, которые попытался вывалить на нас. Я, правда, это дело быстро пресек.

— Ты, друже, погоди, — остановил я его рассказ о собственном несчастье и сбежавшей к родителям жене. — Мы тебе всячески сочувствуем, но помочь никак не можем. Твоя семья, решай сам свои вопросы. Покормить, переночевать, рубаху свежую выдать — это пожалуйста, сколько угодно. А лезть в ваши дела — ни за что. Ты нас потом благодарить еще за это будешь, — и я погрозил пальцем Ане, потянувшейся к телефону.

Впрочем, тот и сам дал о себе знать и задребезжал противным звонком.

— Тебя, — протянула трубку подруга.

В последнее время звонки мне ничего хорошего не несут, одни только хлопоты и урезанная продолжительность сна.

— Слушаю, — буркнул я в трубку.

— А ты уже и секретаршей обзавелся? — произнес знакомый голос. — День добрый.

— Здравствуйте, Игорь Александрович, — ответил я. — Только дело уже ближе к вечеру.

— Да хоть к ночи. Ты, Андрей, там часом пролежни на боках не заработал еще? Листья в кожу не впиваются? А то ты как-то всерьез на лаврах почил. Наука сама себя не сделает, так ты говорил?

— Так я это... У нормального руководителя работа налажена, остается только смотреть, чтобы сбоев не было...

— Так руководитель — я! А ты — еще нет. Это сейчас я скрепя сердце закрываю глаза на твои подработки на скорой и какие-то левые шабашки. А на подготовке диссертации я тебе обеспечу полное погружение в научную среду! Невеста твоя на коленях ползать будет, чтобы пару раз в месяц увидеть тебя не спящим! Жить в институт переедешь!

— Исправлюсь, Игорь Александрович, честное слово! Вот завтра же приеду, всё сделаю!

— Как тебе такая тема: «Эффективность эрадикационной терапии инфекции Хеликобактер Пилори на основе антибиотиков макролидов при язвенной болезни желудка»? — неожиданно спокойно спросил Морозов.

— Так мы макролиды только собирались... Что за тема?

— Кандидатской твоей! Или ты ее к пятидесяти годам собрался написать? Может, грешным делом, надеешься, что я ее за тебя сооружу? Ты что тормозишь? Спал, что ли? Так просыпайся. Давай, завтра с утра жду.

И повесил трубку. И что мне делать? Нэ було у бабы клопоту, так купыла порося. Так и я. Надо сужать круг интересов, а то я в сумасшедший дом раньше Пилипчук загреметь могу.

Не успел я отодвинуть в сторону проклятущую коробку, как снова послышался звук чьего-то желания с нами пообщаться.

— Давид у вас?! — вместо привычного «Алло» закричала Сима. Весьма обеспокоенно, кстати.

— Ну да, — ответил я.

— Никуда не отпускайте, я сейчас приеду! — и отбой.

Я повесил трубку, вопросительно посмотрел на Ашхацаву:

— Давид, что там случилось? Ты сжег квартиру? Или поймал жену с чужим мужиком? Утром же обычный скандал был, почему сейчас такие страсти?

— Она сказала, что уходит от меня! — выпалил Ашхацава, не поднимая голову. Получилось, что он сообщает это Кузьме, который только приоткрыл глаз и недовольно дернул хвостом. Типа поддержал пацана, но не очень сильно.

— А, это, — махнул я рукой. — Привыкнешь, поначалу многие так делают.

— А потом? — спросила Анечка.

— Возвращаются. Или нет. Но учти, я тебя назад не пущу.

— Придурок! — она снова ткнула меня под ребра. Хреновая привычка вырабатывается у девушки, так и до травмы дойти может. — Чаю подлей лучше.

Сима, наверное, на межконтинентальной баллистической ракете летела, и десяти минут не прошло, как она уже трезвонила в дверь. Забежала, вся из себя встревоженная и с красными заплаканными глазами. Впрочем, на целостности косметики это не сказалось. Плакать она горазда, наблюдал уже как-то.

— Давидик, дорогой мой, ты прости меня, дуру, — бросилась она к Ашхацаве и обняла его. — Больше не повторится, поверь, — и ожидаемо зарыдала.

Аня увела ее в ванную, приводить в порядок, прижимать к плечу и утешать. Смущенный и довольный как слон абхаз смотрел теперь на окружающую действительность с гордостью победителя. Это я всем этим драмам ни капли не поверил. Наверняка внезапному бурному примирению что-то предшествовало. Ладно, будут оба поумнее себя вести, всё наладится. Кто сказал, что политика — искусство компромисса? Это про семейную жизнь, а не про брехунов из телевизора.

Полторы чашки чая спустя Серафима Ашхацава была готова воссоединиться со своим супругом для дальнейшего строительства ячейки общества. От предложения подвезти их домой они гордо отказались, причем солидарное мнение было высказано как раз женой, что только укрепило меня в мысли насчет искусственности ситуации.

Естественно, я сокрушался, пока не закрылась дверь лифта. А потом перестал. Дама, покидающая автомобиль, снижает нагрузку на мотор.

— Пойдем, радость моя, поговорим о вечном, — предложил я Ане.

Невеста и рассказала, в чем причина поведения Симы. Оказалось, родители восприняли известие об окончании брака с горным хлопцем безо всякого энтузиазма. Папа продемонстрировал старую притчу про отрезанный ломоть, мама впервые в жизни занялась рукоприкладством, а потом Симочку выставили за дверь с пожеланием на досуге подсчитать, во сколько обошлась свадьба. Ну, и прочие мелочи вроде рекомендаций думать головой, а не чем обычно.