Неприкосновенный запас - Яковлев Юрий Яковлевич - Страница 119

• Предыдущая
• 119/135
• Следующая

Таня присела на корточки и стала разглядывать ландыш. Длинные листья с тонкими зелеными жилками. Стебель светло-зеленый, нежный и упругий. Цветы, похожие на капельки молока...

- Ландыш продается? - спросила Таня: ей все еще казалось, что это маленькое зимнее чудо не имеет цены.

- Продается, - спокойно ответила продавщица. - Плати деньги и забирай.

Таня бережно взяла в руки ландыш и спрятала его под куртку осторожно, чтобы не повредить соцветие и корни. Она вышла из магазина и зашагала по снежным улицам. Она шла в надежде встретить его. Сворачивала в какие-то переулки, пересекала площади, где мело, как в поле. И все всматривалась в лица прохожих. Все надеялась увидеть при свете фонарей серьезную складку между бровей и прищуренные глаза. Все ждала: вот-вот за поворотом покажется он. Но он так и не встретился ей.

Таня долго шла, прижимая рукой ландыш, чтобы он не замерз. Она согревала его, стараясь заменить этому живому существу весеннее солнце своим теплом. Потом она очутилась у здания школы. Было уже поздно. Свет в доме не горел, но несколько окон еще светилось.

Таня сразу подумала о Михаиле Ивановиче. Она почему-то вспомнила его слова: "Это не я... Это уже другой. Того убили и сбросили в противотанковый ров..."

Интересно, каким был тот? Наверное, он не был Зубром, а высоким, худым, с серьезной складкой между бровей. На нем была выцветшая гимнастерка и ржавые бинты.

Некоторое время Таня в раздумье стояла перед школой, прижимая рукой ландыш. Потом поднялась по ступенькам.

- Тетя Паша, Михаил Иванович здесь? - спросила она нянечку, которая пила чай из блюдца.

- Давеча был здесь...

- Я посмотрю его пальто.

- Посмотри.

Таня вошла в учительскую раздевалку и сразу увидела бурую, порядком засаленную дубленку. Это была его дубленка. Шкура Зубра.

Таня достала из-за пазухи ландыш и осторожно положила цветок в глубокий карман шубы учителя.

- Только не говорите, что я заходила, - сказала Таня.

- Ладно уж, - отозвалась старушка, наливая чай в плоское блюдце.

Таня быстро скрылась за дверью.

...Меняются теплые течения. На смену одному приходит другое. Оно так же подхватывает тебя у ворот дома и так же легко и просто несет тебя мимо других домов, через другие перекрестки. И тебе не надо задумываться, где поворачивать, где идти прямо. На помощь приходят трамваи и троллейбусы. Они, как корабли, плывут по течению.

Старое течение приводило Таню в школу. Новое выносит ее к круглому зданию цирка.

Таня приходила в цирк пораньше, чтобы успеть до прихода Викторины Сергеевны начистить порцию рыбы. Она распахивала двери, включала свет. Лель поднимал голову и, моргая, привыкал к свету. Он издавал скрипучий звук. Он приветствовал Таню. И сразу три головы просовывались между прутьев.

Таня открывала холодильник. Доставала оттуда бак с рыбой. Надевала фартук и вооружалась ножом. Она быстро очищала три серебряные тушки, а морские львы на это время превращались в морские камни: они застывали в томительном ожидании. Таня бросала им по рыбке. Камни оживали. Начинался новый день.

В это утро Танино внимание привлек странный звук. Он напоминал плач ребенка. Таня механически вытерла руки о фартук и вышла в коридор. Теперь звук доносился отчетливей. Он был похож на непрерывный жалобный вой. Таня пошла на звук. Она быстро шла по полутемному коридору и вскоре очутилась на манеже.

На манеже было двое: дрессировщик Эрозин и медвежонок. Дрессировщик бил маленького медведя длинным бичом, а тот пятился, отворачивая морду от свистящих ударов.

Таня замерла у края манежа. Ей показалось, что хлыст не зажат в руке дрессировщика, а как бы является продолжением руки.

Манеж был освещен, а полукруглые, уходящие к потолку ряды кресел тонули во тьме. И Тане показалось, что они заполнены зрителями. Что сотни людей, затаив дыхание, смотрят на медвежонка и слушают этот полный боли и отчаяния вопль.

Таня не выдержала, она бросилась на манеж мимо человека, машущего рукой-хлыстом, и закричала:

- Не смейте!

Она бежала к медвежонку, как кидаются на помощь маленькому беззащитному существу. Она забыла, что он дикий, обиженный зверь. Что человек уже убил хлыстом все теплое и живое, что теплилось под этой косматой шкурой.

Дрессировщик успел схватить Таню за руку и с силой отшвырнул ее в сторону. Таня упала в мягкие опилки.

- Сумасшедшая девчонка! Убирайся вон!

Таня вскочила на ноги и снова крикнула:

- Не смейте!

- Сейчас же убирайся вон! Не мешай мне работать!

Стояла оглушительная тишина. Только стон медвежонка прервал ее.

Если бы огромный круглый зал был заполнен людьми и если бы эти люди пришли сейчас на помощь Тане!.. Но зал был пуст. И это пустота сейчас внушала страх и отчаяние.

Таня бежала по коридорам. Она бежала и кричала:

- Все на манеж!

Никто не откликался. Цирк был пуст.

Вдруг Таня услышала за спиной голос:

- Что случилось, рыжая команда?

- Викторина Сергеевна... там... он... избивает...

- Кто избивает? Кого? Говори внятно.

- Эрозин... медвежонка... Идемте скорей.

- Негодяй, - тихо произнесла морская львиная мама.

Когда они вошли в зал, там уже собралось несколько человек. Вероятно, Танин сигнал долетел до тех немногих служащих, которые были в цирке.

Эрозин уже не бил медведя. Он кричал на собравшихся людей:

- Не ваше дело! Уходите! Уходите!

- Игорь Садыкович, так нельзя, - говорил старый пожарный, одетый в нескладные брезентовые доспехи.

- Иди-иди, туши-гаси, - огрызался Эрозин.

И тут в разговор вмешалась Таня:

- Вы не смеете, - кричала она, - это советский цирк!

Эрозин взорвался.

- Опять ты! Скажи спасибо, что я спас тебе жизнь! Тебя бы медведь отделал будь здоров как. Надо было не удерживать тебя. - И тут он закричал всем: - Если эта девчонка такая слабонервная, то пусть она убирается из цирка! И нечего устраивать общее собрание... Я заслуженный...

Он захлебывался от злости. Викторина Сергеевна подошла к Тане и тихо сказала:

- Пойдем, рыжая команда.

И они пошли по длинным коридорам к своим питомцам.

- Он не будет больше бить? - спросила Таня.

- Не будет.

• Предыдущая
• 119/135
• Следующая