Арест И Обыск Розы Люксембург - Рыбаченко Олег Павлович - Страница 3

  А её пальцы дошли до самых гланд, были под языком, щупали небо, за щеками, и во рту остался очень даже отвратительный вкус резины. Кончив с проверкой во рту, надзирательница стала опять мять грудь Розы. От ее грубых прикосновений алые соски молодой женщины набухли и отвердели.

  Надзирательницы усмехнулась и буркнула:

  - Ну что? Нравится? Я вижу, тебя мои ласки возбуждают!

  Роза Люксембург рыкнула:

  - Вы сука! Так себя вести!

  Женщина-офицер в ответ удалила молодую революционерку по лицу и отметила:

  - Знай свое место бунтарка! А-то отправлю в ледяной карцер - голую!

  После чего продолжила бесстыдно шарить по телу заключенной.

  Ее сильные пальцы надавили на пупок, от чего Роза Люксембург вскрикнула от боли. Потом пощупали очень грубо и болезненно под мышками женщины-революционерки.

  Но самое грубое и унизительное было впереди. Надзирательница приказала:

  - Расставь по шире ноги!

  Роза нехотя повиновалась. И женщина-надзирательница грубо сунула, свою крупную лапу во влагалище. Большие пальцы в перчатках, скользкие от слюны, что была во рту розу очень глубо вошли в лоно женщины. Стенки влагалища сильно раздвинулись, и стало невероятно больно.

  Роза завопила и задергалась, стараясь вырваться. Но мощные надзирательницы, имеющие немалый опыт обыска держали ее крепко. Пальцы тюремщицы достали до самой матки, и продолжали ковыряться. Это было и больно и чрезвычайно унизительно.

  А мужеподобная надзирательница-горилла продолжала крутить. Наконец после очередного поворота громадной лапы, женщина-революционерка смертельно побледнела, и охнув, отключилась. Ее голова со светлыми волосами упала бок.

  Стоящая справа тюремщица отметила:

  - Она в шоке!

  Крупная надзирательница очень умело похлопала по щекам Розу, помассировала ей шею, грубо ущипнув. Женщина пришла в себя. В ее глазах были слезы от боли и унижения. Она ожидала от тюрьмы всего чего угодно, но не думала, что ее встретят вот так, грубо, словно она не человек, а меньше, чем животное.

  Старшая надзирательница ласково сказала:

  - Ну не бойся! Сейчас наклонись, тетя пощупает тебе попку и самое страшное будет уже позади!

  Роза дрожащим голосом, роняя слезу на пол произнесла:

  - Может, не надо!

  Надзирательница-горилла рыкнула:

  - Нет! Вот именно надо! Давайте наклоните ее!

  Мощные тюремщицы грубо вывернули руки Розе, заставив ее хрипеть от боли и наклонили. Девушка оказалась в позе рака. И ее обнаженное тело, блестело от пота, словно смазанное маслом.

  А надзирательница-горилла без церемоний сунула ей два своих крупных, длинных пальца в задний проход. И очень глубоко, до самой толстой кишки просунула. Роза завопила от боли и стыда. Ее держали очень сильные женщины-тюремщицы крепко и не давали вырваться. А мощная рука надзирательницы копошилась в заднице красивой и соблазнительной революционерки.

  Роза стонала, и ее обнаженная грудь то вздымалась, то опадала. И по измученному, бледному лицу текли слезы. Обыск напоминал пытку и моральную и физическую.

  Она чувствовала, кто старшая надзирательница хочет ее по максимуму унизить, и поэтому не торопится.

  Роза пропела посиневшими зубами, стряхивая со щек слезы боли и унижения:

  Ждет победа, ждет победа,

  Тех, кто жаждет оковы разбить!

  Ждет победа, ждет победа,

  Мы сумеем Вильгельма сломить!

  Надзирательница-горилла рассмеялась и ответила:

  - А ты смелая девочка!

  И еще раз крутанула, причинив сильную боль в очке, и наконец, достала свою лапу в перчатке, которая покрылась кровь.

  Она это громила поморщилась и бросила испорченную перчатку в урну, воскликнув:

  - Проверьте ей ноги, все обыск закончен!

  Щупанье босых подошв и осмотр между пальцами - это вовсе не так унизительно, как было раньше, когда лезла лапа-ковш во влагалище и анус. Так что пережить подобное уже можно и без слез.

  Розу кончили обыскивать, и вот так нагую, и босую повели в соседнюю комнату.

  Там ее стали фотографировать. Дали таблицу с номерком и поставили к белой стене. Щелкнули в профиль, в анфас, полубоком и сзади. Потом сняли в полный рост обнаженную, тоже спереди, сзади, сбоку, и полу боком. И фотограф был мужчина, что делало это все еще более унизительным.

  Потом Розу поставили на весы. Взвесили, измерили и рост, а затем постав к стене и размах ее рук. Далее зафиксировал длину ступни, и размер обуви. Это не больно, но очень унизительно. Тем более в помещении были не только женщины, но и мужчины.

  Вот мужчина и две женщины в белых халатах поставили Розу на свет и стали ее внимательно осматривая, записывать в журнал все родинки, шрамы, ожоги и особые приметы.

  Роза стала алой от стыда и гнева. Как ее унижают, и разве можно так обходиться с молодой женщиной, ставшей уже настоящей легендой. Впрочем, может быть, поэтому с ней так и обходятся, чтобы уничижить вождя немецких левых.

  Время шло медленно, и Роза стала напевать: