Пять лет спустя (СИ) - Богдашов Сергей Александрович - Страница 20

Говорить о том, что я полностью понял возможности и прелести Императорской татуировки, которую мне нанёс китайский мастер, пожелтевший от старости, пока рано.

Как по мне — это нечто вспомогательное. Такое же, как корона — концентратор у Антона.

Наколка помогает очень быстро собирать заклинания и оптимизирует магические потоки, позволяя экономить расход Силы.

Не сказать, чтобы эффект был сильно заметен, но он определённо есть. Судя по моим ощущениям, выигрыш от нанесённой татуировки составляет процентов десять — пятнадцать.

Для обычного мага — это серьёзное подспорье. Когда ты на шаг опережаешь соперника и можешь выдать большее число заклинаний, то итог поединка, при прочих равных условиях, вполне предсказуем.

Скажу честно — я ожидал чего-то большего и остался слегка разочарован.

А чему тут радоваться, если для того же шагохода мои техномагические умки изобрели куда как более совершенные пулялки. Скорость каста и точность попаданий у стальной машины на уровне лучших показателей среди архимагов.

Если бы была такая возможность, выставить кого-то из выпускников нашей Академии против шагохода, устроив им безопасный поединок один на один, я поставил бы на шагоход.

Понять логику моих размышлений не сложно. Всё дело в запасах Силы и её применении.

Шагоход — это не только здоровый стальной монстр, но он ещё несёт в себе очень мощные накопители Силы. По факту, резерв Силы шагохода раза в два больше, чем у любого из наших архимагов, когда они вкованы в "протез". Отсюда и мощность Щитов, и убойность атакующих заклинаний.

У меня ситуация намного лучше, благодаря индивидуальному эксклюзиву, но абсолютно уверенно выйти против шагохода с опытным пилотом я готов лишь в последней модели Сбруи. Тогда он мне не соперник. При любом другом раскладе возможны случайности, такие же, какие бывают в спорте. К примеру, в том же боксе.

Пропустил случайный, абсолютно дурацкий удар, и упал.

Да, вот таких монстров мы сотворили, и тут поневоле задумаешься — может и хорошо, что их, этих шагоходов, пока всего лишь дюжина?

Двадцать пятое ноября 220 года от Начала. Маньчжурия. Харбинский аэропорт Тайпин.

Первое прибытие маголёта сразу с сотней пассажирв мы с Ляо решили превратить в праздник. Народ надо радовать время от времени, а заодно и себя стоит показать.

На самом деле здоровенные маголёты уже дважды к нам прилетали в аэропорт, но это были ознакомительные рейсы. Экипажи изучали маршрут и особенности посадки на новой машине, а аэродромная команда осваивала тонкости обслуживания необычного воздушного судна.

Зато сегодня первый полноценный полёт, причём, все билеты выкуплены от Москвы и до Харбина. Никто из пассажиров не пожелал остаться в каком-то из промежуточных городов. Может это и к лучшему. Мы для всех пассажиров подготовили специальные серебряные значки, похожие на небольшую медаль, посвящённые первому столь дальнему и многочисленному перелёту.

Что ни говорите, а в управлении целой страной есть свои прелести! Стукни мне моча в голову, я и специальные ордена мог по такому случаю отчеканить, и никто бы слова против не сказал.

Выехали мы с Ляо заранее. Не оттого, что не знаем, когда точно маголёт прилетит, но торжество должно быть торжественным, а как тут обойтись без первых лиц.

Народа у специально собранных трибун собралось значительно больше, чем они могли вместить.

Если посмотреть сверху, то трибуны выступают не таким уж большим островком, среди целого моря празднично одетых харбинцев.

К счастью, для нашего кортежа выбран очень удачный маршрут. На огороженную территорию аэропорта мы заезжаем через отдельные ворота, находящиеся примерно в полукилометре от трибун, и дальше, никому не мешая, двигаемся уже внутри закрытой территории лётного поля.

Моё внимание сразу привлекают десять небольших ярко окрашенных аэродромных автобусов с мигалками на крыше. Надо же. Успели японцы выполнить мой заказ. Большие автобусы они пока делать ещё не могут, а вот такие, в которые входят двенадцать русских, или восемнадцать азиатов, вполне себе освоили.

Отчего разница? Так шесть рядов сидений, двери с обеих сторон, и два боковых прохода вдоль всех мест.

Каким образом японцы определились со стандартом сидений, я не в курсе, но на них вполне вольготно садится либо пара казаков, либо тройка маньчжурцев. Только вот боковые проходы для казаков чуть узковаты получились.

Весь бедлам начинается после нашего приезда. Для начала, нечто бравурное сначала играет маньчжурский оркестр, потом инициативу перехватывают наши музыканты, из ЧВК.

Как по мне, у наших лучше выходит. Оно и значительно погромче будет, и опять же барабаны у них больно хороши. Стучат настолько здорово и задорно, что прямо сейчас хочется кому-то в глаз заехать, а потом, с присвистом кружануть по полю, сметая…

Но нет. Не положено.

Краем уха слышу замечание кого-то из свиты, что не все музыканты в ноты попадают, но как по мне, так всё нормально. Громко и за душу берёт. Зато вон как трубачи щёки раздувают, а ещё этот бес, с со здоровенными никелированными тарелками в руках — чисто Зевс, гремит на всю округу, не переставая. Быдыщь — быдыщь… Как он сам-то ещё не оглох…

Потом мы долго стояли.

Сначала, с умными лицами слушали новоиспечённого начальника аэропорта, который расхваливал моё детище, называя его самым современным аэропортом в мире.

Потом эстафету перехватил граф Сумароков, который до сих пор ещё временный мэр Харбина. Он начал рассказывать, какой прорыв подготовлен столице Маньчжурии во всех мыслимых и немыслимых планах.

Кстати, про немыслимые — это он зря. Денег на глупости не дам.

А дальше все его слова заглушил вопль толпы, узревшей в небе огромный маголёт.

К сожалению, приятные и разные прочие неожиданности сегодняшнего дня на этом не закончились, а только начались…

Но в тот момент я ещё всего не знал.

Глава 10

Что такое — государство? В первую очередь — это власть, которая обладает аппаратом управления и принуждения.

Оттого я и сижу в Харбине так долго, что нет у меня пока в Маньчжурии этого аппарата. А значит — моё новое государство — это замок на песке.

В Японии с этим вопросом проще было. Там я воспользовался традициями, остатками старой Имперской структуры и частичным делегированием прав Кланам. В итоге сложилась некая модель феодального общества, которая при наблюдении и контроле со стороны вполне способна самостоятельно существовать, не требуя ежедневного участия и вмешательства.

В Маньчжурии мне всё пришлось начинать с чистого листа. Феодалов здесь нет. Если и были, то они не пережили времена китайской оккупации.

Мало того. Серьёзным препятствием стала проблема языка. Те же конные казаки, из которых больше, чем наполовину, состоит служба местной военной полиции, вынуждены таскать на разбирательство толмачей. А так как Харбин все больше и больше становится мультинациональным городом, то потребность в переводчиках растёт с каждым днём.

Отчасти её решают два лагеря. Так прозвали огороженные территории с бараками, куда полиция закидывает всяких разных нарушителей. Лагеря находятся по разные стороны от города, разделённого мной на десять районов. Понятно, что с северных районов нарушителей везут в северный лагерь, и точно так же всё происходит с южным. К чести казаков стоит заметить, что зачастую они никого не тащат в лагерь, а в большинстве случаев разбираются с нарушителем на месте.

Так что авторитет казаки заработали нешуточный, оттого никто из харбинцев не собирается бузить или прорваться на территорию аэродрома. Народ дисциплинированно стоит за невысокой оградой, а почётные гости заняли места на трибунах.

Особый интерес у жителей Харбина к прилетевшим гостям. В первую очередь к тем, что спустились по трапу, поданному к носовым дверям. Там расположен салон первого класса на двенадцать пассажиров.